В.У. Медовый месяц

[Sarikov]

                            Медовый месяц 

   1

       Черт, и где этот хренов ключ, - думал Соловец, поставив сумку на грязный бетонный пол и стоя перед сомнительного вида дверью.
       Он уже перерыл все карманы.
       Нашел связку от дома – от нижнего домофона, от первой двери и от второй. Ключи от офиса – зачем он их взял с собой, было известно одному богу. Даже ключ от машины с брелоком сигнализации.
       А нужного не находилось.
       Наконец он вспомнил, что когда методист академии, грудастая Анна Иосифовна, передала ему ключ, он сунул его в боковой кармашек сумки.
       Там и он лежал, с клеенчатой биркой на простой скрепке.
       Ключ от съемной квартиры, которую так удачно удалось получить.
       Лично Соловец не имел ничего против учебного отпуска. Учиться второй раз в сорок с лишним лет было смешно, но передышка от жизни того стоила.
       Уехать из областного центра в этот городок: аренда помещений здесь обходилась дешевле и филиал московской «академии» этим пользовался. Забыть на месяц все: работу и домашних с их проблемами. Забыть и предаваться легкой жизни. Ведь по большому счету ходить на занятия никто не заставлял, оценки все равно покупались.
       Единственной проблемой всегда было поселение.
       У московской шарашки имелся, как ни странно, минимум удобств. Методистка Анна Иосифовна располагала базой наемных квартир. Как понимал Соловец, в институте – переделанном помещении бывшего детского сада, наследства обанкротившегося сахарного завода - практически каждый месяц шла сессия на каком-нибудь курсе. И некоторые владельцы квартир предпочитали работать с методисткой, поскольку это гарантировало постоянную сдачу на короткий срок без проблем с выселением постояльцев.
       Студентам такой съем почему-то обходился дешевле. А сами квартиры оказывались небольшими.
       На две сессии первого курса Соловец опаздывал из-за производственных проблем. И приезжал, когда у Анны «своих» квартир уже не оставалось. И ему приходилось кооперироваться с мужиками. То есть снимать большие, грязные, неуютные квартиры.
       Что не несло особой радости: с молодежью жить не хотелось, а все ровесники курили и очень много пили. Причем самое дешевое пиво, от одного запаха которого у Соловца уже становилось дурно в животе.
       К тому же оказывались еще и болельщиками – то есть людьми категории, которых он не переносил в принципе.
       А квартир на одного человека не сдавали в принципе: хозяевам было выгоднее натолкать в комнату побольше спальных мест.
       Но на тот раз он приехал рано и сразу пошел в методический отдел. Из-за бюста Анны Иосифовны кругом всегда толпились мужчины, включая преподавателей - Соловец растолкал всех и потребовал квартиру.
       Методистка обрадовала: есть место в хорошей однокомнатной на двоих, куда уже заселился Лакман.
       Он спросил, как зовут этого Лакмана – вытащив из-под груди папку, Анна пошуршала и сказала, что кажется, Леонид, с бухгалтерского потока.
       Фамилия обрадовала. Немцев в этих краях осталось полно, и в основном они были приличными людьми, умевшими жить в соседстве.
       Схватив ключ, расписавшись и отдав деньги, он поспешил искать дом.
       И сейчас стоял у дверей квартиры и даже нашел ключ.
       Дверь открылась легко – за квартирой ухаживали.
       Соловец вошел, достал из сумки тапочки и переобулся.
       И сразу ощутил себя в полнейшем отпуске.
       Не успев закрыть дверь, он уловил запах женских духов и понял что хозяйка, видимо, недавно посещала квартиру.
       Он осмотрелся.
       Обычная однокомнатная, с раздельным санузлом и узкой кузней.
       В комнате имелся даже балкон. А торцовую стену занимала большая и довольно неплохая на вид кровать.
       Около нее на стуле висели вещи.
       Хитрый немец, заселившись первым, оккупировал лучшее место.
       Но Соловца это не огорчило. Около двери слева торчал узкий диван.
       Помыться, одеться в свежее, растянуться и ощутить себя в иной жизни…
       Соловец блаженно потянулся и вдруг услышал, что в душе шумит вода.
       Значит, немец-сосед уже здесь и тоже занят гигиеной.
       Не раздеваясь, Соловец лег поверх диванного покрывала.
       Он ехал автобусом шесть часов, на полдороги выпил граммов двести водки и сейчас его клонило в безмятежный сон.
       Он почти уснул, и уже сквозь сон осознал, что шум воды затих.
       Щелкнула дверь. В коридоре раздались влажные босые шаги.
       И еще не всплыв из полусна, Соловец услышал изумленное:
- О-ооой !!!!!!
И открыл глаза.
В дверях стояло тело.
Одетое в белое полотенце на голове.
Крупные соски на груди, а главное - большой, аккуратный, покрытый
черной шерстью треугольник над абсолютно плоским местом, где сходятся ноги, говорили, что немец Лакман оказался женщиной.

2

- Но как так, - бормотал он спустя полчаса на кухне, куда убежал сразу по
появлении голого женского тела. – Сказала же мне Анна…
- …Эта грудастая кариатида ? – перебила соседка, появившаяся в
чистеньком халате, хоть и с тем же полотенцем на голове.
       Открыв холодильник, она резала какой-то домашний пирог.
- А вы что – тоже замечаете, что она грудастая ? – краснея от смущения
сбился с мысли Соловец.
- И еще как. Вы не знаете женской психологии. Для мужчины грудь всего
лишь источник удовольствия, не так ?
- Ну…так, - кивнул он.
Он уже ничему не удивлялся. А сейчас, исподволь разглядывая ее одетое
тело, уже сожалел, что не успел все как следует рассмотреть. Зачем это ему было надо? Он и сам не знал; по давней мужской привычке из той поры молодости, о которой он давно позабыл.
- А для нас грудь – предмет гордости и если хотите, соперничества.
Соловец хмыкнул. Он никогда об этом не думал. И опять исподволь бросил
взгляд на соседку. Груди у нее не было. Вернее, если и была, то пряталась очень умело. Зато ноги… Зрительная память, фиксировавшая секунду, говорила, что эта женщина состояла из одних ног. Что бедра ее были не большими и не мощными но неописуемо крепкими.
- Так что вам сказала эта дойная корова ? - напомнила соседка.
- Она… - Соловец не сразу покинул размышления о ногах и грудях. – Она
дала ключ и сказала, что там живет Эль Лакман, приличный мужик.
- «Эль Лакман» - это я, - обезоруживающе засмеялась соседка и
протянула ему: - По немецкой фамилии пол не определишь. Лакман Лидия Рудольфовна. Собственной персоной и можно сказать, в собственном соку.
- Соловец… - приподнявшись, ответил он.
- А зовут вас часом не Олег Георгиевич ? – перебила соседка.
- Олег… Георгиевич. – обескураженно пробормотал он. – А вы откуда…
Вы староста потока ? Вроде раньше другая девушка была…
- «Девушка» ! – прыснула соседка. – Нет, эпизод классический, вы –
полный тезка знаменитого литературного… то есть киношного героя… Да вы ешьте пирог, ешьте ! Квартирка чистенькая, но холодильник сто лет не мыли, надо быстро съесть, не то провоняет.
- Да, пирог знатный, - кивнул Соловец. – Так с кем вы меня сравнили ?
- Не сравнила, а вспомнила… Вы «Ментов» не смотрите что ли ?
- Каких ментов?
- Ну сериал про петербургскую милицию, уже много лет… Один из
немногих, которые смотреть можно…
- Я вообще телевизор не смотрю, - ответил он. – Меня раздражает.
- Меня тоже, но кое-что… В общем, там есть майор Соловец, Олег
Георгиевич, ваш ровесник. Который время от времени в какие-то истории с женщинами попадает, и всегда заканчивается комедией…
- Но я вроде…
- …А жена его - в кулаке ! И двое детей, старший сын и младшая дочь.
- Хм. Точно так, - кивнул Соловец. – Жена меня не держит, но тоже двое
детей. И тоже сын старший. Но работаю я не в милиции.
- А где ? – спросила соседка.
Соловец усмехнулся; тут уже пошел поток женского любопытства.
- Да так, в конторе, бывшей государственной, оборудованием торгуем…
- Заместителем директора, - не спросила, а сказала соседка.
- Точно, как вы догадались ?
- Потому что директора в вашем возрасте… Сколько вам, кстати ?
       В речи соседки отсутствовали переходы, но это Соловца забавляло.
- Сорок семь скоро…
- Хорошо сохранились, майор вас моложе…
- Насчет директора вы правы. Как предприятие организовалось, так я стал
замом по экономике. Сейчас начальство требует образования. Грозит взять молодого с дипломом. А так я нормальный советский инженер-гидравлик.
- Соловца вашего двойника, кстати, тоже на учебу направляли, -
хихикнула соседка. – А мне сорок пять.
- Вы тоже хорошо сохранились, - ответил Соловец, хотя так не думал;
соседка выглядела точно на свой возраст.
Не отвечая, она махнула рукой:
- И я инженер была, но уже сто лет главный экономист. А сейчас наш
комбинат москвичи выкупили. И та же история – угроза заменить молодой, если не будет экономического диплома. Вот и езжу сюда.
       Странно, что я ее ни разу за это время не заметил; точно в разных потоках, - подумал Соловец. А сам сказал:
- Когда меня на учебу отправили, я как каторгу воспринял. А потом
понял, это своего рода отпуск. Уехал и трава не расти… Тоже надо иногда.
- Мы с вами смотрим на вещи одинаково, - улыбнулась соседка.
       Расставив все на столе, она наконец уселась не стеснясь, что беседует с
мужчиной, который несколько минут назад видел ее абсолютно голой. Устроилась, спокойно закинула ногу на ногу. Халат ее застегивался только сверху. И сейчас ее колено: круглое, гладкое и очень красивое – в упор смотрело на Соловца, который пытался отвести глаза. А сами ноги двухметровой длины заняли собой все пространство кухни.
- Я тоже сначала так думала. Семья, работа до ночи, да еще учеба. А
теперь перед сессией, бывает, дни считаешь, когда можно своих четырех мужиков на произвол судьбы бросить.
- Каких четырех мужиков ? – машинально спросил Соловец.
- А, так я разве вам не сказала… Муж и трое сыновей. Возможно, скоро
пять будет: невестка на сносях, через пару месяцев я стану бабушкой.
Бабушкой, надо же, – думал он, - И трое сыновей, понятно куда груди
подевались. А сам видел только ее блестящее колено и мучительно дрожащую в памяти фигуру с черным треугольником. Хотя и знал, что в его возрасте все это смешно и абсолютно бессмысленно.
- Ну ладно, - сказал он, допив чай. – Пойду.
- Да, там уже проветриться успело, - кивнула женщина.
- Где ? – уставился Соловец.
- В душе, где ? Я же его вперед заняла…
- Я не в душ пойду, а другую квартиру искать, - ответил он.
Пытаясь четко ответить себе, хочет он этого или нет. И хотя жить тут на диване, в одной квартире с женщиной, вряд ли это будет удобно – несмотря на это, уходить не хотелось. За несколько минут Лидия Рудольфовна Лакман обволокла его атмосферой какого-то эфемерного потустороннего уюта. Все-таки жить с женщиной было бы приятнее чем с вонючими мужиками.
- Зачем ? – искренне поразилась женщина.
- Как зачем… Не можем же мы жить… вдвоем в одной комнате.
- Кто сказал, что не можем? И почему ?
Соседка усмехнулась.
- Вы что – сразу приставать ко мне начнете, что ли ?
- Нет, - честно ответил он. – Не сразу… То есть не начну.
Подумав, что всерьез приставать к женщине, которая одной ногой может
навсегда отбить приставальное место, способен лишь полный идиот.
- Ездят в поезде в одном купе мужчины и женщины, и никто не умирает.
- Ездили,– поправил Соловец. – Сейчас раздельно места продают…
- Ну и что. А у нас будут вместе, - она засмеялась.
- А если… Дома узнают, что мы с вами жили?
- Осторожность - черта мужчин, - кивнула женщина. – Вы откуда ?
- Из Челябинска.
- Ну вот, а я вообще из соседней области. Даже если кто-то посмотрит у
Анны ведомость, то увидит, что в квартире жили Лакман и Соловец.
- Ну и что ?
- А то, что ваша фамилия тоже бесполая. Ваша жена Соловец?
- Конечно. А ваш муж – Лакман ?
Вместо ответа оба рассмеялись неизвестно чему.
- Знаете, Олег Георгиевич, – сказала соседка и он поразился, что она
запомнила его имя и отчество. – Я обычно с одной сокурсницей езжу. Вы думаете, женщинам легко уживаться ? Но мы с ней привыкли друг к другу. Так она в эту сессию заболела. Я волновалась, кого же мне подселят…
- Ч-черт, - вырвалось у Соловца. – В самом деле мы одинаковые. Мне
всякую сессию проблема поселиться. Мужики курят дома…
- А вы не курите ? – перебила женщина.
- Запах дыма не переношу… Курят, как паровозы, вечно свое пиво,
рыбные объедки вонь как в порту. Телевизор с футболом, тьфу…
Женщина слушала с улыбкой.
- А тут Анна говорит – с Лакманом будешь жить. Ну я думаю, немец
аккуратный. Квартира понравилась. Чистенькая и пахнет хорошо. И в таком раю себя ощутил, пока в дверях вы не возникли… в голом виде.
       Сказав последнюю фразу, Соловец густо покраснел.
- А я вам… понравилась ? – спросила соседка.
- В… каком смысле? – осторожно уточнил Соловец.
- В смысле уюта и чистоты?
- Очень, - честно признался он. – И пирог у вас вкусный.
- И вы мне тоже.
- Чем, интересно ?
- Вы интеллигентный. И чистенький очень – я сразу поняла, что вы
собирались в душ и переодеваться с дороги…
- Было дело, - кивнул Соловец.
- Ну так идите мойтесь, - сказала женщина, словно вопрос был решен.
       Соловец достал сумку. Взял полотенце, бритвенные принадлежности. чистую одежду и совершенно успокоившись пошел в ванную.
- Хотя, конечно, вы правы, - из кухни сказала соседка.
Теперь уже настоящая соседка, черт возьми.
- На занятия нам надо ездить врозь и сокурсников не приглашать.
- Будем жить тихо и отчужденно, - усмехнулся Соловец и закрыл дверь.

       

[Sarikov]

3

       В незашторенное балконное окно сияло ночное небо, которое казалось почти светлым в сравнении с темными уголками комнаты.
       На кухне время от времени включался, гремел, потом с еще большим грохотом отключался холодильник. В ванной побулькивали трубы. И, передавая вибрацию нагнетающих насосов, гудели пышущие жаром батареи.
       Все эти едва различимые звуки составляли тишину спящей квартиры.
       Соловец растянулся на узком диване, который был к тому же коротковат.
       Однако он привык спать и в худших условиях.
       А сейчас что-то мешало уснуть вопреки усталости.
       Они уже обо всем договорились, пришли к распределению быта.
       Перед сном соседка умылась первой, затем спряталась в своей постели.
       Потом в темную комнату пробрался Соловец.
       Затем, разделенные несколькими метрами, они включили телевизор.
       Посмотрели, пока Лидия Рудольфовна не предложила спать.
       После чего воцарилась темнота. Вместе с усыпляющей тишиной.
       Но именно в темноте присутствие женщины ощущалось особенно остро.
       Соловец и сам не мог объяснить, что его тревожит.
       Запах женщины ? Не было запаха, кроме парфюмерных ароматов. Духи, шампунь… Ничего истинно женского к нему не пробивалось.
       Соседство женщины ?
       Да, пожалуй, именно соседство. Новой, незнакомой женщины.
       Которую он, как назло, успел увидеть голой и которая – опять назло всему – понравилась.
       Чем – понравилась ?
       Лицо Лидии Рудольфовны было обычным, узким и собранным. Ногами, занимавшими полкухни ? Глупо; его давно не волновали внешние черты, а суть: то, что расположено в точке смыкания этих роскошных ног.
       Да и последнее тоже мало трогало. Мужская жизнь сошла на нет.
       Причем не от болезней, а под давлением жизни, валившей на голову горы обстоятельств, которых наслаивалось так много, что невозможно было распределить и приходилось решать одновременно.
       И хотя рассматривал голые ноги молодых девчонок – да и шары Анны Иосифовны под блузкой не оставляли равнодушными – но воспринимал он все это отстраненно. Понимая, что должно волновать, но волнует как-то параллельно. Не затрагивая ничего и не побуждая на реакцию.
       Но сегодня, черт возьми… Эта чертова Лидия Лакман…
       Точнее, сама Лидия была тут ни при чем.
       Стечение обстоятельств.
       Состояние души: предвкушение месяца свободной от забот жизни.
       И голое тело с белым полотенцем и черным лобком, возникшее на пороге.
       И решение прожить этот месяц вместе.
       На разных кроватях – но вместе. Под одной крышей.
       Именно это сознание, видимо, мешало отключиться.
       Он специально лег затылком к стоящей в алькове кровати. Чтобы если соседка во сне обнажит ногу, это его без надобности не тревожило.
       Сейчас в общей тишине слышалось ее спокойное дыхание.
       Соловец проклинал свою мужскую сущность – а сущность ни с того ни с сего начала проявлять себя.
       Подушка нагрелась.
       Соловец перевернул ее и лег лицом к диванной спинке.
       Так оказалось душно.
       Он перелег на правый бок – стало еще хуже, в поле зрения попадал-таки кусочек соседкиной кровати.
       Чертыхнувшись без слов, он опрокинулся обратно на спину.
       И тут же заметил, что простыня – по причине жары одеяло не требовалось – приподнялась горбиком как раз над тем местом, где у соседки было ровно.
       Приподнялась ощутимо, хотя, подчиняясь необходимости спать в одной комнате с посторонним человеком, он был вынужден надеть трусы.
       Только этого не хватало, - подумал Соловец. – Как мальчишка.
       Впрочем, реакция на соседство женского существа была естественной.
       И стоило надеяться, что через пару ночей она пройдет.
       Хотя судя по первому вечеру, спокойнее было бы селиться с мужиком.
       Он опять повернулся, пытаясь найти удобную позицию.
- Ездят же мужчины и женщины в одном купе, - совершенно ясным
голосом неожиданно произнесла соседка. – И ничего не случается.
Хотя вроде секунду назад она дышала ровно и сонно.
- Только полки в вагонах иногда скрипучие попадаются.
- Агм… - невнятно пробурчал Соловец.
- Вот и здесь. У вас, Олег Георгиевич, диван невероятно грохочет.
Он не ответил, ожидая продолжения.
- А вот у меня кровать хорошая. Не скрипит.
- Ага…
- Пока не скрипит, – уточнила женщина.
Он опять промолчал.
- Хотите сравнить ?
- Я…
- Господи, да сколько же тебя приглашать надо ! – сказала соседка.
       Голос ее вдруг изменился так, что он даже повернулся к ней.
И темноте алькова увидел, как она сдернула трусы и положила на стул.
       Неужели все так просто, и неужели для меня это еще не кончилось…- со смесью отчаяния, радости и изумления Соловец встал с дивана.
       За несколько шагов, отделявших его соседки, он попытался вспомнить, когда и с кем и при каких обстоятельствах в последний раз изменял жене.
       Вспомнить не успел: путь оказался слишком короток.
       И обреченно, путаясь затвердевшим членом, тоже стащил трусы.
- Инструмент наготове, а его как мальчишку десять раз звать надо,
- усмехнулась Лидия, увидев его на светлом фоне балконной двери.
Простыня была откинута. Великолепные – и уже раздвинутые ! - ноги,
занимали всю кровать, чуть темнея на фоне белья. Соловец лег – высоковато, упершись головкой в очень жесткие волосы лобка. Он осторожно поцеловал женщину - Лидия ответила разумно, но умело.
       Все еще не понимая, как быстро это произошло, и с ним ли происходит, Соловец опустил руку, нащупал под мошонкой влажные складочки ее губ.
- Можешь не проверять, я всегда готова, – тихо сказала Лидия. – Только
попусту обычно.
Соловец чуть приподнялся.
- Подожди, дай я помогу в первый раз…
Он почувствовал ее пальцы.
- Сейчас, волосы уберу.
Доли секунды, пока женщина раздвигала губы и направляла во вход, угол
которого был ему еще неизвестен, казались вечностью.
Но ощутив, как влагалище обжало головку, он все-таки остановился:
- Лидия Рудольфовна, особые условия будут?
- О каких вы условиях говорите, Олег Георгиевич? – в тон спросила она.
Видимо, ситуация при внешней легкости вызывала легкий шок и у нее.
- Ну… Типа глубоко не загонять, вращательных движений не делать, на
лобок не давить, кончать только наружу…
- Никаких условий. И хоть обкончайся. Мне троих детей выше головы.
- В каком смысле ? – не понял Соловец.
- В том, что когда с третьим вышла из роддома, поняла – хватит дурой
быть, пора становиться нормальной женщиной. И вставила спираль.
- Тогда…
- Ну давай уже, давай.
Соловец медленно входил в свою соседку Лидию Рудольфовну Лакман.
Именно медленно; в сексе с новой женщиной он больше всего любил
первое ощущение вхождения в незнакомое влагалище. Которое могло разительно отличаться от всего последующего, но яркость его, пожалуй, и служило причиной к тому, чтобы стремиться познавать новых женщин.
       Впрочем, всем этим он наслаждался лет двадцать назад. Но сейчас, в этой жаркой съемной квартире, сорокасемилетний инженер Соловец вдруг понял, что ничто никуда не ушло – ощущения остались теми же.
       И он погружался в чужую женщину – как подводная лодка в неизвестное убежище.
       И был очень благодарен внезапной партнерше, которая лежала не шевелясь, не отпускала комментариев, а просто ждала.
       А он не мог понять: то ли он в самом деле отвык от секса и забыл, как устроено женское тело, то ли эта Лидия отличалась от прочих женщин.
       Женские детородные отверстия разнообразием отличались. Все имели узкий вход. Через который, особенно если еще выделилось достаточно смазки, было трудно пройти. А потом влагалище расширялось, и когда член нырял до упора, то порой уже вообще ничего не чувствовал.
       Но устье имелось у всех; даже у многажды рожавших. С некоторыми вообще удовольствие было возможным лишь у самого входа.
       А у Лидии он словно попал в трубу равномерного сечения. Соловец погружался и погружался, но расширения не находил. Влагалище держало его плотно, как задний проход.
       Он даже опустил руку – не ошиблась ли Лидия, запихивая в себя… Нет не ошиблась, в лобок упирался ощутимый бугорок клитора.
       Крайняя плоть давно сошла с головки, а он продвигался с натянутой уздечкой, и это было потрясающе ново.
       Он так ничего и не дождался; яйца уперлись в незнакомую промежность, но равномерное обжатие осталось.
- Все… в тебе… - сообщил зачем-то он.
Лидия, кажется, улыбнулась в темноте.
       Он сделал несколько фрикций – которые оказались ошеломительными: сдвигалась вся кожа, до самого корня. Ощущение было таким, что через пару минут Соловец угадал приближающиеся толчки.
       И сразу все ушло далеко. Челябинск, жена и дети и работа под угрозой увольнения и старость, лишившая его интереса к женщинам.
       Осталось одно: длинноногая и тоже не слишком молодая женщина, и его орган в ее органе и стремление заполнить ее.
- Ох, - сказал он, вбрасывая настоявшуюся, густую сперму внутрь Лидии
Рудольфовны Лакман. – Хорошо…
- Ты что – кончил уже ?! – поразилась партнерша.
- Ага, - ответил он. – С новой женщиной надо всегда сначала кончить как
можно быстрее. Иначе потом перевозбудишься и вообще ничего не выйдет.
- Ну ты, я вижу глубокий практик, – почти без насмешки сказала Лидия.
- Был практиком, - вздохнул Соловец. – Но мастерство не пропьешь.
       Она тихо засмеялась.
       - Можно, я вот так полежу, выходить не буду. Тебе не больно?
- Тебе хорошо со мной ? – не отвечая, тихо спросила она.
- Конечно.
- Так почему ты об этом не говоришь ? Скажи.
- Лида, – он вдруг назвал ее уменьшительно. – Мне очень хорошо с тобой.
- Понравилось тебе мое влагалище?
- Не то слово. Поверь, не вру – прежде такого не встречал…
- Да уж, - грустно ответила женщина. – Влагалище… Точнее, что от
него осталось. Все трое мне его рвали, не знаю почему врачи кесарить не хотели. Три раза ушивали. Вот и осталась сплошная трубка.
- Теперь понятно. А я-то думаю, где у тебя расширение ?
- Какое расширение?
- Влагалище имеет форму груши. Снаружи узко, внутри широко.
- Ты и это знаешь ?
- Гинеколог знакомый был.
- Медсестер небось, вместе трахали, - усмехнулась женщина.
- Было дело молодое, чего уж теперь, - спокойно ответил Соловец.
- А скажи мне… Вот скажи…
Женщина улыбнулась; зубы ее влажно сверкнули.
- Ты ведь сразу меня хотел.
- Ну… хотел, – признался он. – А ты откуда…
- А то я не видела, как ты мои ноги на кухне разглядывал.
- Хотел, – повторил он. – Такую женщину, как ты, нельзя не хотеть.
- Спасибо… Но скажи мне, почему ты сам не пришел, пока я не позвала ?
- Это принципиально, - ответил Соловец. – Мужчина и женщина
неравноправны. Когда мужик проявляет инициативу, это приставание. А когда женщина сама захочет… Совсем другое дело.
- Умная теория. Жаль, мало кто ее знает.
Соловец слегка шевельнулся. Нахождение в Лидии приносило невероятные
ощущения. Он вспомнил, что забыл исследовать ее грудь. И взялся за соски.
       Молочные железы под ними оказались довольно большими. Но совершенно потеряв форму, растеклись лепешками по телу.
- Высосали проклятые, - вздохнула Лидия. – Какие у меня груди были…
- Они и сейчас остались.
- Как медузы, блин.
- Ты мне и так нравишься, - возразил Соловец и пошевелил членом.
- В таком положении не сомневаюсь. Но погоди, ты меня завтра в
лифчике увидишь – когда их запихаешь, они массу еще дают.
- Увижу, увижу, - счастливо повторил он.
- Дай на четвереньки встану – покажу, какие мешки отвиснут.
- Завтра встанешь. А сейчас я тебя еще раз потрахать хочу.
- Ишь ты, «на старости лет», - довольно усмехнулась Лидия.
- Только скажи – как ты сама любишь кончать?
- Я сама… - женщина замялась. – Знаешь, Олег… Это я с виду такая…
- Какая ?
- Ну… такая. А на самом деле мне чтоб кончить нужно к партнеру
привыкнуть. И в первый раз я просто не смогу.
- Но ведь сегодняшний первый у нас не последний, - сказал Соловец.
- А кто говорит. Целый месяц впереди… До всего дойдет. Кончу.


4


       Наутро Соловец проснулся от потрясающего, давно забытого чувства: присутствия женщины в одной постели с ним.
       Разумеется, они с женой спали так больше четверти века. Но то сделалось ощущением наличия какой-то дополнительной части самого себя.
       А тут рядом спало существо иного пола. Вызывающее желание.
       Как многие женщины – включая его жену – Лидия спала на животе.
       Простыни были замяты к стене; он приподнялся, рассматривая ее тело.
       Большую красивую задницу. И обратные стороны мощных ляжек…
       Странное дело, - пришла Соловцу глупая мысль. – Почему человечество такое значение придает природному акту ? Почему мужчина и женщина начинают считаться близкими только после того, как он увидит место, которое она просто так не показывает. Засунет туда орган и после нескольких движений бросит пару липких струек, сопровождающих удовольствие…
       И ведь самое главное, что после этой манипуляции Лидия в самом деле сделалась ему ближе. Дороже. И… желаннее.
       Осторожно, чтоб не будить раньше времени, Соловец раздвинул ей ноги.
       Из промежности остро пахнуло вчерашним сексом: ее выделениями и его перестоявшей спермой, которую она на ночь оставила в себе.
       Он осторожно нащупал вход – со спины оказалось даже удобнее. И быстрым точным движением вошел сразу до конца.
       Женщина шевельнулась.
       Потом оторвала голову от подушки и взглянула на него.
- Ты против ? – спросил Соловец.
- Почему ? Как раз нет. Вместо будильника очень даже…
Он опустился и сел на шелковистую белую изнанку ее неземных ляжек.
Так было очень приятно сидеть, но неудобно совокупляться; трубчатое
влагалище Лидии не позволяло размаха при малых движениях.
- Подожди, на четвереньки встану, – сказала она.
Белые ягодицы ее разошлись, делая зад широким, как кухонный стол.
В коричневатом ущелье он заметил аккуратную лунку заднего прохода.
- Так лучше ? – спросила она.
- Ага, - ответил он. – Только член, блин, у меня короткий.
- С чего ты взял ?!
- Сейчас самое глубокое вхождение. А я до выхода дотянуться не могу.
- Большой а глупый… Причем тут длина ? У меня сшито от самой матки,
наверное. Ты с другими женщинами не сравнивай.
- Ну ладно, успокоила, – вздохнул Соловец.
- Ты лучше мои титьки посмотри, – напомнила Лидия.
Видимо, потеря груди до сих пор оставалась ее больным местом.
Соловец протянул руки и нащупал под телом прохладные конуса. По-
прежнему неосязаемые, желеобразные, сейчас они приобрели объем.
- Ты сбоку посмотри. Соски на простыне. А можешь себе представить,
какие раньше были…
- Мне и такие нравятся, - возразил Соловец.
А сам размышлял: идти ему до конца сейчас, или просто поиграть и
поберечь силы.
       Вопрос решил половой член: не раздумывая сколько лет хозяину, он влил в Лидию Рудольфовну третью одну порцию с начала их слияния.
- Ничего себе кончаешь, - сказала она – Ты, наверное, лет тридцать себе
прибавил, признавайся!
- Сорок…- пробормотал Соловец, опустившись на ее прохладную спину.
       Чувствуя, как член вышел наружу и по яйцам течет сперма.
- Иди в душ первой, - сказал он, наконец отвалившись.
- Нет, ты или, – ответила Лидия. - А я пока завтрак соберу.
- Ладно, - согласился Соловец и поднялся с постели.
В первое утро трижды попользованная женщина собиралась его кормить,
это казалось нормальным. Но он не привык к услугам и подумал что вопрос надо будет решить.
После завтрака он первым уехал за занятия: Лидия сказала, что ей лучше
задержаться, помыть посуду и привести себя в порядок.
Правда, и тут произошел казус.
Соловец поправлял галстук перед зеркалом в прихожей.
Соседка одевалась в комнате.
Он уже нагнулся за обувью.
- Хочешь взглянуть мои титьки в лифчике ? – раздался ее голос.
- Конечно хочу ! – мгновенно отозвался он.
Вид Лидии потрясал.
Сам факт того, что стояла она в одном лифчике, чернея треугольным
лобком над длинными белыми ногами, уже чего-то стоил.
       Но и лифчик делал свое дело: помещенные в чашечки, бесформенные молочные железы создали иллюзию огромной массы.
       Без слов расстегнув брюки и спустив трусы, Соловец опрокинул Лидию на кровать и вогнал в нее полумягкий но еще годный член.
- На занятия опоздаем, - счастливо бормотала соседка.
Стиснутые желеобразные горы возбуждающе колыхались перед глазами.
- Ну как мальчишка ей-богу… Ну оставь ты силы на вечер…
- А я и не собираюсь кончать, - ответил Соловец.
       В самом деле, сил уже не осталось. Он лишь насладился пребыванием в теле женщины – фактом, оцененным лишь в определенном возрасте.
       Поэтому через пару минут он слез, застегнулся и быстро – чтоб не возникло настоящего искушения – поспешил вон.

[Sarikov]

5

       Обеденный перерыв в занятиях оказался два с лишним часа.
       Соловец и Лидия разными путями вернулись «домой». У обоих имелась куча привезенных припасов, которые следовало уничтожить.
       После обеда оставалось время отдохнуть.
       Никто из них не сказал слова, просто они оказались в постели.
       Когда Соловец по очереди поцеловал ей соски, Лидия вдруг сказала:
- Мне сейчас другого хочется.
- А именно ?
- После обеда нужен десерт.
- Не понял.
- Ложись на спину, поймешь, - усмехнулась женщина.
Очень ловко и умело она засосала его стержень до самой мошонки.
- Хорошо, - сказал Соловец, блаженно выгибаясь. – И даже очень.
Было видно, что процесс доставляет ей удовольствия не меньше, чем ему.
- Я страсть как люблю… любила член пососать, - сказала она, выпуская
его изо рта. - И свежей спермы глотнуть…
- Спермы ? Глотнуть ?! Но она же такая противная…
- Ты ничего не понимаешь. Или женщины не те попадались. В самом деле
не все любят. А я просто обожаю. Когда член во рту начинает кончать – такое удовольствие… Не описать. Самая первая струйка вдруг ударяет, так забавно и даже неожиданно… И вкус… Вкус обалденный.
- Если честно, Лида…- признался Соловец. - Я так давно не занимался
оральным сексом… Да и раньше не всегда в рот кончить получалось…
- Всегда получается только у пятнадцатилетних. А взрослый мужик
должен сам себе помочь.
- Как?
- Я головку только головку обрабатываю. А ты рукой ствол дрочи. И
уверяю – получится так, что к потолку взлетишь.
Новый способ превзошел все его ожидания..
- Ну и как ? – спросил она, выжав остатки. – Пойдет для разнообразия ?
- Очень даже, - усмехнулся Соловец.
С этой женщиной ему сразу было легко. Преграды, обычные между
любовниками, для них отсутствовали практически сразу.
- А ты любишь, когда тебя орально ласкают ? – спросил он.
- Люблю, но сейчас устала… Давай в самом деле передохнем.
       Странное дело, ведь это было так несерьезно – не заниматься сексом и даже не ласкать друг друга, а просто лежать, обнявшись. Но Соловец понял что и от этого отвык, и ощущения несли подростковую остроту.
- Лид, мне так хорошо с тобой, – сказал он. – Я и не думал.
- И труба моя тебе понравилась. – сказала женщина.
- Насчет трубы… Можно я скажу, что мне вчера в голову пришло?
- Скажи, а что тут таково?
- Не обижайся только.
- Говори, мне уж самой интересно !
- Когда я вошел и сразу стало так ровно и туго, то я подумал…
Он все-таки замолчал, боясь обидеть женщину.
- Что – подумал?
- Подумал… Что вместо влагалища иду в задницу.
- В задницу ?! – расхохоталась Лидия . – Вот это да !
- Ну вот видишь… - вздохнул он. – Обиделась.
- Да ничуть не обиделась ! Я в восторге ! Бывало дело, трахали меня
незнакомые люди. И честно скажу: каждому в удивление было. Но с задницей никто не сравнивал ! А что – на самом деле похоже ?
- Похоже… Я правда, анальным сексом сто лет не занимался…
- Я двести. Вообще все забыла Но попробовать надо. Для сравнения.
- Попробовать ?! – Соловец поразился широте взглядов соседки.
- Конечно. Трахнешь меня в зад, сравнишь ощущения.
- Хорошая мысль, – кивнул Соловец.
       - Не сейчас, конечно, - добавила Лидия. – Вечером в аптеке клизму куплю, чтобы подготовиться и все такое. И устроим опыт…
- Вечером, – блаженно повторил Соловец, кладя руку на ее
жесткошерстный лобок. – Вечером… попробуем…

6

       Соловец не принял последние слова женщины всерьез.
       А потом и вовсе забыл, тем более что они учились на разных потоках и увиделись снова лишь дома.
       Однако Лидия Рудольфовна подходила ко всему с немецкой точностью.
       Она что-то купила и после ужина, на котором они доели остатки домашних запасов, закрылась в санузле, попросил Соловца не заглядывать.
       Он ушел в комнату, включил телевизор и даже прикрыл дверь.
       Готовилась к чему-то Лидия часа два, если не больше.
       И когда наконец вошла в комнату, опять с полотенцем на голове, Соловца прохватило некое дежавю. Что-то подобное уже было.
       Но совершенно иначе.
       Потому что сейчас никто не бежал ни прятаться ни одеваться.
       Постель оказалась рядом.
       И Лидия, стоя на коленях, щекой на одеяле – разводила ягодицы.
- Вот, - невнятно говорила она. – Моя задница чиста как девочка. И ждет
тебя. Возьми на зеркале крем для рук и смажь вход.
- Погоди, я сначала все-таки ее подготовлю, – возразил Соловец.
Он вспомнил что-то лее невероятно давнее, бывшее у него когда-то тоже
случайно и тоже с женщиной, пролетевшей мимо сквозь жизнь.
- Что – подготовишь ? Задницу ?! А разве ее готовят?
- Готовят, - сказал он, набираясь смелости. – Все готовят.
       Как и положено взрослым женщинам, щель между ягодиц была темновато-серой. Анальная лунка отливала фиолетовым. От тела пахло гелем для душа. И еще – женщиной. Которую он хотел.
       Он взял двумя руками большие ягодицы и коснулся кончиком языка самого дна, где коричневая кожа собралась узелок.
- Щекотно ! - засмеялась Лидия, видимо, еще не понимая, что он делает.
- Терпи и расслабься, - ответил Соловец.
И уверенно прошелся языком.
Когда та забытая женщина учила приему, сами слова казались дикими.
«Ласкать языком задницу».
Казалось невозможным соприкосновение органов, предназначенных для
противоположных вещей.
       Однако тогда Соловец поборол брезгливость, внушив себе, что задница –
такая же часть тела, как и все прочие. К тому же географически близкая области органов наслаждения. А позже понял, что стереотип нечистоты тоже неверен; анальное отверстие вымывшейся женщины в сто раз чище, чем любая часть тела какого-нибудь мужика, ходящего в баню по праздникам.
Анальная лунка Лидия была шершавой, как наждачная бумага. Соловец
ласкал ее толчками языка, пытаясь давить кончиком на туго стянутый вход. Он не был уверен, что получится; но через некоторое время ощутил, как края расслабились, выпуская каплю прозрачной смазки.
       Он очень осторожно ввел туда мизинец. Было скользко и очень легко.
- А-ах…- тихо прошелестела Лидия.
- Тебе больно ? – встрепенулся он.
- Что ты, нет… Мне очень, очень хорошо…
- Тогда беру крем и вхожу.
Задница у Лидии Рудольфовны оказалась идеальной; партнерша не
пискнула, пока он входил - медленно, стараясь не растягивать анус.
- И как ощущения ? – спросила наконец она.
- Вообще-то сходные,.
Некоторое время Соловец молча обрабатывал ее сзади. Потом быстро –
чтоб не причинить боль толстой серединой – выдернул член.
- И что - на самом деле задница у меня такая же, как передница?
- Трудный вопрос. Надо сразу же сравнить.
- Так сравнивай, что мешает ? Мне перевернуться?
- Нет, стой так, - сказал Соловец и развел ее большие губы.
       Побыв там некоторое время, вышел обратно.
- Ну так что все-таки скажешь? – настаивала Лидия.
- Сходство поразительное. Но все-таки это две разные вещи.
- Поясни, пожалуйста.
Со стороны можно было подумать, что они готовятся к экзамену.
- Ощущения сходные, - серьезно сказал он. - Плотный охват и никаких
чередований. Но в целом… Влагалище – оно живое. А задница…
- А что задница у меня пластмассовая ? – перебила женщина.
- Трудно слова подобрать. Влагалище - одушевленное. А задница… она и
есть задница.
- Объяснил, так объяснил ! Но я поняла твою мысль.
- Что не означает, что время от времени я не буду просить тебя
разрешения трахать туда, - быстро добавил Соловец.
- Можешь даже без разрешения. Как кончать будешь?
- А я еще не буду кончать, - усмехнулся он. - Я еще не наигрался.
- Так в чем же дело. Давай играть !
Играли они долго.
Так долго, словно им на двоих и не исполнилось больше девяноста лет.
Она наслаждалась телами друг друга с исступленной ненасытностью,
словно повзрослевшие подростки.
Или как вышедшие из тюрьмы заключенные.
Во всяком случае, игры ушли в глубокую ночь. И когда в изнеможении
обнявшись, они решили спать, Соловец краем гаснущего сознания подумал, что завтра… то есть уже сегодня – они наверняка проспят начало занятий.

7

       Солнце вовсю светило сквозь тюль, закрывавший балкон.
       Старая кровать грохотала, как разбитый трамвай.
       Соловец ощущал себя и не на земле, и не в воздухе: он то взлетал, лишаясь веса, то его вжимала в матрас чудовищная перегрузка.
       Оседлав мощными ногами, на нем яростно скакала Лидия.
       Проснувшись, она поспешила воспользоваться его утренней эрекцией.
       С тех пор прошла уйма времени; ни один не вспоминал о занятиях – они бешено совокуплялись, грозя разломать в щепки свое ложе удовольствий.
       В сексе звучала именно ярость, Лидия прыгала с такой ожесточенной решимостью, что он понял: этот акт будет для нее переломным.
       Она то и дело меняла позиции. То падала на него, впиваясь поцелуями. То, сунув руку за спину, тискала его яйца.
       Желейные груди болтались перед лицом Соловца, разлетались в стороны и влажно хлопались друг о друга. Порой, когда Лидия склонялась низко, они задевали его лицо неощутимо, как крыло летучей мыши, и один раз он ухватил губами сосок. Лидия помотала головой – ей требовалось другое. Он ограничился тем что держал ее белые бедра, на давая соскользнуть.
       А партнерша доходила до такой степени экстаза, какой Соловец еще не видел; впрочем, наслаждения Лидии он не видел вообще; их секс был чем-то вроде эксперимента, сопровождаемого несерьезными комментариями.
       Сейчас же, судя по всему, свершалось нечто очень серьезное.
       Наконец тело Лидии забилось в конвульсиях и, издав глухой стон, она упала, охватив ладонями его лицо. И лежала так, а влагалище продолжало сокращаться - как это делает обычно сам член, выбрасывая сперму
       Значит ее труба тоже может работать мышцами…- думал Соловец, с наслаждением освобождаясь от спермы.
       Потом Лидия обмякла и превратилась в одну стекающую по нему грудь.
       Через несколько минут полного отсутствия сказала обычным голосом:
- Все. Я кончила.
- Поздравляю, - сказал Соловец и потянулся ее поцеловать.
- Зря радуешься, - усмехнулась женщина. - То, что у нас было до сих пор
– игры детсадовцев. А теперь я начнется настоящее.
- Что – «настоящее»? – не понял он.
- То, что теперь я тебя насмерть затрахаю, - серьезно сказала она. –
Потому что я трахаться хочу в любую минуту дня и ночи, и сдерживать меня могла только непривычка к партнеру.
- Это хорошо, - сказал Соловец. – У нас уйма времени.
- Ох… надо в душ идти да на занятия бежать…- пробормотала Лидия. –
Вспотела вся. А шевелиться неохота. До того хорошо с тобой кончила… Как сто лет не кончала. Впрочем и не кончала почти сто лет.
       Она сползла и бессильно распласталась рядом. Белое тело ее было покрыто прохладным и очень приятным потом.
- Вот что я решил, - сказал Соловец, хотя мысль пришла только что. – На
занятия мы с тобой не пойдем.
- Пожалуй, да. Что-то у меня все силы ушли. Полежим до третьей пары.
- Ты не поняла. Мы не пойдем на занятия вообще. Ни сегодня, ни завтра.
- А… экзамены ? – ошарашенно спросила Лидия.
- Экзамены и зачеты купим, я об этом узнавал. На каждом потоке есть
староста, который договаривается с преподавателями. Не так уж много и получается. Во всяком случае, я думаю у меня на нас двоих хватит.
       Соловец говорил правду. Возможность купить результат он знал; система заочного образования существовала лишь для того, чтоб организаторы получили плату за учебу, а исполнители взяли взятки за зачеты и экзамены. Так было везде, и московская «академия» ничем не отличалась.
- Но…
- Возражения не принимаются. Далее. Старостам потоков говорим, что
возникли срочные дела и надо отъехать. Думаю, нас вряд ли кто хватится.
- Да уж, - усмехнулась Лидия. – Была бы я девкой с пудовыми титьками…
- А я двухметровым блондином… Уходим в подполье.
- В подполье?
- Да. В полное. От контактов уклоняемся, на звонки не отвечаем, дверь не
открываем… У нас отпуск. И мы живем в свое удовольствие.
- А под удовольствием ты понимаешь… - хитро прищурилась Лидия.
- Да. Именно это, - ответил Соловец.
- Значит, все свободное время мы будем…
- Трахаться и спать. И снова трахаться. Тебя такой вариант не устраивает?
- Еще как устраивает… Это сказка какая-то… Трахаться и спать…
- И больше ничего не делать целый месяц…
- Еще есть время от времени.
- Да, это верно
- По еде у меня как у хозяйки предложение. Сократить все до минимума.
- А как ?
- Покупать готовые продукты. С учетом потребностей – для тебя
побольше всякой сметаны… И еще говорят петрушка полезна.
- …Полезна свобода от всего, - перебил ее Соловец.
- …Куплю пачку одноразовой посуды, чтобы ничего не мыть.
       - Правильно. Абсолютно согласен. На кухне будем только трахаться.
- На кухне трахаться ? – усмехнулась Лидия.
- Конечно. Мне хочется трахнуть тебя на кухонном столе. Причем в
задницу. Чтобы ты сидела на корточках, а я стоял на полу и тебя раскачивал.
- Ну и фантазии у тебя… Но мне нравится.
- В общем, идея принимается ?
- Принимается, - улыбнулась женщина.
- Тогда в знак согласия обменяемся поцелуями.
Лидия приподнялась, но Соловца посетила мальчишеская мысль. И он
поцеловал ее влагалище Впервые коснулся ее половых органов. Целовал, с наслаждением ощущая вкус ее выделений. И чувствуя ответную ласку.
       Все это, конечно, выглядело жуткой непристойностью, особенно в
исполнении двух взрослых людей, но им было на то плевать.
       - Ты все-таки большой молодец, - сказала наконец она. – Из учебного отпуска организовать какой-то нереальный рай.
- Это ты первой начала, - напомнил он.
- Начала. Но не думала, что можно довести все до полного совершенства.
- Можно, оказывается…
- Целый месяц спать и трахаться и ходить голыми, как на Гаити.
- Именно что голыми… Кстати, тебе лифчики теперь не понадобятся…
Во всяком случае, редко. Ты их много взяла ?
       - Ну… Вяла под разные блузки, как любая женщина. А что ?
- А то, что стыдно признаваться на пятом десятке, но я с детства питаю
страсть к этому предмету. И возбуждает он меня лучше всякой петрушки… Поэтому давай достанем все твои лифчики и развесим на люстре !
- На люстре ?! – изумилась Лидия. – Но там же пыльно…
- Пыль сотрем. Но хочу чтобы лифчики висели. И напоминали, смысл
нашей жизни: секс и сплошное удовольствие.
- Ладно, развесим, - сказала Лидия. – Но сейчас надо немного отдохнуть.
       - Абсолютно с тобой согласен, - кивнул Соловец, поудобнее ее обнимая.

[Sarikov]

8

       Дальше все пошло точно по распланированному.
       И даже лучше, поскольку планы не могут предусмотреть реальность.
       Они в самом деле бросили учебу, договорившись об экзаменах. Свели на минимум вообще все, связанное с жизненными проблемами.
       И сутки превратились в сплошной поток наслаждения.
       Они ходили голыми и непрерывно занимались сексом.
       В любой момент когда хотелось кому-то одному: на кухне, на подоконнике, на стульях, на краю ванной, на спинке дивана, просто на полу.
       Не каждый половой акт завершался – им бывало достаточно насладиться осязанием друг друга и разъединиться, чтобы набрать сил.
       Они занимались сексом обычным, анальным, оральным… каким угодно.
       Изредка, распаленный донельзя, Соловец даже пользовался Лидией между грудей: желеобразными мешки оказалась вполне пригодны, чтобы зажать половой член, и, держа руками, натирать до полного удовольствия.
       Наверное, вообще не было способа, который бы они не попробовали.
       
9

       Сияла ночь.
       Именно сияла, а не стояла; такие слова пришли на ум Соловцу, хотя он никогда не интересовался поэзией.
       Отделяясь от потолка, мягко переплетались тенями, причудливые силуэты.
       Это покачивались чашечки Лидиных лифчиков, развешанных на люстре. И завершивших превращение убогой квартирки в пропахший спермой притон разврата двух, мягко говоря, весьма зрелых семейных людей.
       Соловец лежал на Лидии и без спешки думал о том, что происходит.
       На каждую ласку женщина отзывалась легким приятным стоном.
- Лид, мне так хорошо с тобой…- пробормотал он, приподнявшись и
целуя ее. – Я даже не подозревал.
- Мои мысли читаешь. – Я ведь думала – ну перепихнемся в первый вечер
ради любопытства, ну потом еще пару раз. А получилось…
- Я тоже в уме не держал. Я не бабник и не сексуальный маньяк… По
крайней мере раньше о себе так не думал.
- Это все ни при чем, - возразила Лидия. – Просто… Просто мы с тобой
взяли и устроили себе…
- Медовый месяц, - подсказал Соловец.
- Да уж, - вздохнула она. - Более глупого слова прежде я не знала.
- Я тоже… Какой дурак вообще его придумал. «Медовый месяц». На
самом деле не самый лучший период совместной жизни.
- Мы этот медовый месяц провели у родителей мужа, а он у меня из
деревни. Месяц был скажу тебе – каждый вечер родственники, самогонный шнапс. Все в одном доме, перегородки дощатые…
- А мы в Таллин поехали – тогда еще советская территория была. Теща
через каких-то знакомых заказала самый крутой отель…
- Кровать от одного прикосновения скрипит. Кажется, все село слышит.
       Каждый говорил о своем, вроде бы не слушая друг друга – и в то же время
они вместе рассказывали одну и ту же историю, до боли похожую на жизнь.
- Целыми днями по городу таскались, хотя хотелось только трахаться …
- А при том еще и фуй в звизду не лезет…
Лидия впервые употребила матерные слова, но они как нельзя точно легли
на описание тех давних времен. И сблизили их еще сильнее.
- И самое главное, - сказал он. – Какой нахрен мед, если это самый
первый месяц. Одна сплошная ломка амбиций друг об друга.
- Ох, об этом лучше не говори… - вздохнула Лидия.
Соловец нежно погладил ее лицо.
- Ты куда ? - спросила она, чувствуя, что он выходит из нее
- Никуда. Хочу поцеловать тебе клитор.
- Но я сейчас кончать что-то еще не готова…
- При чем тут кончать – не кончать. Мне просто захотелось поцеловать
тебе клитор. Имею я на это право ?
- Имеешь, имеешь, - усмехнулась партнерша.
Пока Соловец возился с ее половыми органами, говорила одна Лидия.
- Муж у меня хороший человек и мужик настоящий. Но немчура
упрямая, как баран. Я и сама такая, а когда двое… Намаялись, пока притерлись. Сорок раз разводиться собирались. Собственно ради этого и троих обалдуев наделала, чтобы не разбежаться. Потому что понимала – другого такого не найду, а вместе не удержатся… Медовый месяц, блин…
- Лид, перевернись, пожалуйста, попросил Соловец. – Сзади тебя хочу.
- Это всегда рада.
- Ох и замечательная ты женщина, - сказал он, оглядывая ее задницу.
- И ты мужик отменный…
Соловец раздвинул ягодицы, чтобы войти поглубже.
       Одно лишь пребывание в теле Лидии уже дарило наслаждение. А когда она начала подыгрывать, Соловец почувствовал, как тает от удовольствия.
- Блин, я ведь сейчас кончить могу, – сказал он.
- Так кончай, кто тебе запрещает ? – снизу отозвалась Лидия.
- А я поговорить с тобой хочу. Потянуло.
- Меня тоже. Так ты говори и кончай одновременно. Не пробовал ?
- Нет еще.
- Вот видишь, сколько у тебя еще впереди.
Соловец взял ее за бедра.
- Хорошо… Это еще неизвестно, кто из нас первым кончит.
Соловец почувствовал, как ее рука проходит под их телами и берет его
яйца. Он уже знал, что таким образом Лидия стимулирует себе клитор.
- Слушай, Лид, - спросил он, их отношения уже перешагнули все грани. –
А у твоего мужа какой член ?
- Не обижайся, но чуть длинней, чем у тебя, - спокойно ответила Лидия. –
Вот он мне матку задевает в такой позиции и я прошу немного вынуть.
       Соловец подумал, что если бы кто-то из моралистов прошлого века хотя бы услышал, о чем и каким тоном они говорят, то умер бы на месте.
- Я тебя не спрашиваю про влагалище твоей жены. Уверена, что не такое.
- Таких я вообще не встречал. У моей жены самое обычное. Клитор,
правда, побольше, чем у тебя… Кажется, побольше…
       Соловец произнес это «кажется» и с тоскливой грустью осознал, что в самом деле не помнит, какой у его жены клитор. Какого он размера, формы, длины и толщины и как встает из набухших губок.
       - А влагалище… обычное. Даже после родов не сильно изменилось. Вход узенький. Я любил ее трахать кончиком и уже потом загонял на полную…
- Олег мне грустно слышать, как ты говоришь в прошедшем времени…
- Лид, подожди секунду. Я кончу, - перебил ее Соловец.
Несколько струй спермы, вылитых в тело партнерши, отозвались в его теле
невероятным блаженством. Он отвалился на простыню. Лидия подняла с живота его член, и взяла в рот. Они часто делали так; иногда оргазм не успевал совсем затухнуть, и женщина вызывала его обратно, и повторение было настолько ошеломительным, что Соловец едва не терял сознания.
- Ох… Хорошо с тобой… Так что ты говорила…
- То, что мне грустно, - ответила она. – Что ты обо всем говоришь в
прошедшем времени. И мне начинает казаться.
- Стоп ! – поднял руки Соловец. – Не продолжай. Займи рот моим фуем…
Теперь впервые выматерился он.
-…И послушай, что я тебе скажу. Я очень люблю свою жену.
Лидия кивнула, не отрываясь.
- Очень. Я женился по большой любви и продолжаю любить ее до сих
пор. И если потребовалось бы – жизнь бы за нее отдал не задумываясь.
Женщина опять кивнула. Совершенно серьезно.
Соловец вздохнул, невольно выгнулся: сосала Лидия отменно, и он опять
начал испытывать удовольствие.
       И подумал – какая дикость: лежать и рассказывать о любви к жене в тот момент, когда случайная знакомая сосет ему член.
       Это было бы дикостью вне печального контекста, о котором он говорил.
       Хотя конечно, все выглядело ужасающе развратно. И даже та крошечная защита, которая еще оставалась: они не называли своих супругов по именам - даже эта эфемерная преграда в общем ничего не меняла.
- Ты меня понимаешь, Лида.
- Понимаю, понимаю, можешь не спрашивать каждую секунду.
- Ладно, больше не буду. А ты не отрывайся - может еще раз кончу.
- Ага, - ответила Лидия и он ощутил, как ее язык ввинчивается в его щель.
- Я рассказываю это, чтобы ты не подумала, что имеешь дело с обычной
историей. Нечастный мужик, стерва жена, утешение на стороне. Это не так.
       Соловец сделал глубокий вдох. Партнерша знала свое дело.
- У нас прекрасная семья. Мы любим бывать все вместе, любим свой дом.
Но понимаешь какое дело… В этой семье не осталось места сексу. Вот я говорил, что в последний раз трахался месяц назад. Так я неточно сказал. Не месяц, больше… И понимаешь, всегда находятся объективные причины… Я не говорю про прежние времена: дети росли, квартира и так далее. Вот сейчас все условия есть. Так нет же. То я устал так, то у Ритки…
       Он понял, что назвал жену по имени; это был уже предел.
       - …У Ритки месячные или на работе проблемы или просто неохота.
Соседка кивнула, не переставая сосать.
- А вот поехали мы в отпуск…
Он опять выгнулся, второй оргазм приближался.
- В отпуск поехали года два назад… Все вместе…
Она вывернула его член губами наизнанку и резко сдавила мошонку.
- А…- прохрипел он. – Еще… Еще давай… Давай…
Сознание на миг померкло; мир превратился в язык Лидии на главной
точке - чувствительном месте его кончика…
- Сперма у тебя слааадкая… Как у младенца…
- А ты что – и у младенцев отсасывала? И разве у них бывает сперма ?
- Да нет, дурачок, это я к слову… Так приятно с тобой все…
- Так на чем я остановился ? – спросил Соловец; ему во что бы то ни
стало было необходимо досказать мысль.
Чтобы классифицировать нынешние отношения… и в какой-то мере
оправдать себя. И Лидию тоже.
- На отпуске, - коротко напомнила женщина.
- Ах да, отпуск… Вот, поехали вчетвером. В Турцию, ясное дело, куда
еще. Но в пятизвездник и взяли семейный номер. Бывала, знаешь что такое?
- Не-а. Мы вообще только в деревню в к родственниками ездим.
- Две комнаты, между ними санузел. И две двери. Комната у выхода – для
детей. Там две кровати. Они могут по дискотекам таскаться и так далее. А родители в дальней закроются делай что хочешь. Ну и что ?
       Лидия вздохнула.
- Правильно. Ничего. За две недели ни-че-го. Представляешь ? В земном
раю! То акклиматизация, то после обеда, то купаться надо, то вечером спать охота из-за смены поясов. Ни-ра-зу. Хотя обоим хотелось, точно.
       Женщина еще раз вдохнула и легла рядом с ним.
- Ёшкин свет, и это называется «жизнь», - в отчаянии сказал Соловец.
- Олег, ты представить себе не сможешь, насколько мы с тобой близки.
- Извини, если рассказал что-то слишком интимное, просто вырвалось.
- Ты мне все рассказал с такой точностью, что мне про себя рассказывать
не надо. Слово в слово то же самое. Плюс еще один фактор: я еще и кухарка.
- Да, тебе хуже, – вздохнул он.
- И ведь самое главное, что мы тоже оба хотим друг друга. Оба и до сих
пор. Но как завертелось все по жизни. «Медовый месяц» - это я тебе уже говорила. Потом общежитие, дети-пиздети. Работа. Сейчас оба выжатые как тряпки. И хочется, да нет… Ну в общем не знаю, но чего-то уже нет.
- Психологические условия ушли. Я вообще вот к какому выводу пришел
Когда очень долго живешь с супругом – лет десять… То между нами накапливается столько ничего не стоящих проблем, что из них вырастает стена. И секс уже просто невозможен. Потому что единственное что нужно -чтобы тело хотело тело. А между телами – стена.
- Ты ужасную картину нарисовал. – Я как-то не задумывалась об этом. Я
ведь чисто по-женски на мир смотрю. Вот это пройдет, потом вот то – и все будет хорошо… А по-твоему, ничего не будет хорошо.
- Как ни ужасно – да, – подтвердил Соловец.- Как бы я ее ни любил.. И ты
его не любила. Поэтому люди женятся во второй, в третий раз. Но я не хочу ничего менять, я люблю жену и семью и хочу быть с ними.
- Но при этом трахаться хочется… умереть, - сказала женщина.
- Абсолютно точно. На стенку залезть и головой вниз.
- Ага…
       - Честно тебе признаюсь, у нас уже никаких тайн…
- Нет.
- Бывает до того хочется трахаться… Едешь на машине и видишь на
остановке стоит или просто по улице идет. Девчонка в короткой юбке… Ну это условно «девчонка». Просто существо с голыми ногами.
- И с некоторым количеством молочных желез, - вставила Лидия.
- Точно… так вот – сейчас остановиться, схватить, наговорить турусы на
колесах, увезти на съемную квартиру, в гостиницу, просто в лес на заднее сиденье. Трахнуться с первой попавшейся. А я не могу.
- Верю. Я такая же. И я поняла, что ты не бабник по натуре.
- А как поняла ?
- Как… Элементарно. Первый вечер с ума сходил от моих ног, но молчал.
Только пялился тихо, да старался чтоб я не заметила, что у тебя фуй стоит…
- Точно, - вздохнул Соловец.- Ты умная женщина.
- А ты бы с дурой и не связался, - усмехнулась Лидия.
- Пожалуй да… - рассеянно сказал он. – Но знаешь, я еще о чем думаю…
- Боюсь, я опять догадаюсь…
- …Если бы наши супруги узнали, чем мы с тобой тут занимаемся…
- Вот-вот. Примерное нечто у меня в голове тоже крутилось. Если б
узнали ! Алекс бы меня точно не убил, потому что слишком сильно меня любит. Но ему было бы неприятно, скажем так…
       Вот и она на назвала мужа по имени, – отметил Соловец.
- У меня… Рита тоже бы огорчилась. И я все сделаю, чтобы она не узнала.
- Я тоже, само собой.
- Но я не то хотел сказать. Возьмем наши семьи, такие благополучные.
- Точно, и с виду и не с виду тоже.
- Живут в каждой по две души. Которые соединены, видимо, на небесах.
Я в бога не верю. Но если столько лет прожили, значит души в согласии.
- Верно говоришь.
- Но при этом еще фуй и звизда, - Соловец сказал нарочито грубо; ему
хотелось подчеркнуть контраст. – Звизда и фуй. Которым одиноко и которые рвутся получить то, для чего они предназначены. И чего у них нет в семье.
- Ты хочешь сказать…
Лидия приподнялась, грудь ее легла соском ему на правый бок.
- Да. Мы не исключения. И твой Алекс и моя Рита – точно такие же
существа, как и мы. Они тоже заперты в клетке, им тоже хочется простого секса и они так же страдают, как мы с тобой.
- Знаешь…- Лидия задумчиво посмотрела на колышущиеся тени
лифчиков. – Эта мысль мне пришла впервые. Вернее ты подсказал. До сих пор мне казалась: вот я такая развратная звизда, что у меня прекрасная семья, муж и трое детей, а мне бы только епстись да епстись…
       Соловец молчал.
- А ведь Алекс тоже человек. И ему, наверное, хочется… как тебе.
- А моей Ритке – как тебе.
- Хочется… А выхода… Выход где? выхода, получается, нет.
- Нет. Правда, он есть в данной ситуации и в данный момент.
- А вообще ?
- Что вообще ?
- Вообще выход какой?
- Но мы же с тобой его нашли, – сказал Соловец.
- Это случайные обстоятельства. – Могли бы и не сложиться.
- Могли бы, да. У меня впервые за последние годы…
- …У меня тоже… Но у тебя хоть любовницы есть ?
- Любовницы... - он задумался. – Бывали. Очень давно. Хлопотное
дело. Приходится что-то отрывать от семьи. Прежде всего время. И врать жене. А самое главное, когда возникает любовница, связь всегда начинает тянуть клубок обязательств… Хотя что может быть проще: хочется, потрахались и разошлись до того момента, когда захочется опять.
- Тоже верно, - вздохнула Лидия. – Соски мне поцелуй, пожалуйста.
Некоторое время в комнате под кружащимися лифчиками висела тишина.
- А у тебя ? – спросил Соловец, оторвавшись.
За время работы над сосками он испытал иллюзию, что груди Лидии стали
более упругими.
- Что – у меня?
- Любовники.
- Какие нахер любовники, - с дрожью в голосе, похожей на слезы,
ответила женщина. – Ты в большом городе живешь. А у нас что. Медный комбинат на карьере. Большая деревня. Все на виду. Про каждую женщину знают, когда у нее менструация началась, а когда закончилась.
- Менструация ?! – поразился Соловец.
- Ну это я к слову… Но невозможно завести какую-то связь на стороне,
чтобы весь город не узнал. Да к тому же ты и прав. Связь обременяет и в конце концов ни к чему хорошему не приводит. Изредка удается потрахаться в командировках. Но редко – надо, чтоб одна поехала, да чтоб человек нашелся достойный. Вроде тебя…
- Ты мне льстишь, - сказал Соловец. – Но… мы с тобой не любовники.
- Правильно. Я ненавижу это пошлое слово.
- Я, кстати, тоже.
- Но кто же мы тогда ?
- Люди, ставшие временными супругами для медового месяца в раю.
- Надо же…- пробормотала Лидия. – Временными на медовый месяц.
- Именно временными, все постоянное отравляет радость секса.
- Но во временности есть свое постоянство.
- На настоящий медовый месяц.
- Я так благодарна судьбе, что моя напарница легла в больницу, хоть
и нехорошо так говорить.
- А я – что у тебя фамилия Лакман, которую я принял за мужскую.
- Ага… А теперь иди ко мне, обними покрепче и сдави попу посильнее. Я
от этих разговоров разволновалась и хочу кончить, чтобы успокоиться.

[Sarikov]

10

       На кухне был накрыт простенький, но торжественный стол.
       Стояла бутылка шампанского – единственный раз они позволили купить
спиртное, чтоб отметить золотую середину их медового месяца.
       Соловец продолжал плавать в волнах свалившегося счастья. Хотя эта дата – половина - вселяла грусть. Половина означала, что каждый следующий день будет уменьшать количество оставшихся. Потому что половина – перевал, за которым следует падение, причем чем дальше тем быстрее.
       Соловец гнал эти мысли насколько мог. Но подозревал, что Лидия испытывает то же самое. Только, как и он, не хочет расстраивать намеками.
Предложение отметить середину родилось у обоих.
       Ведь можно было сказать: «уже половина месяца прошла…».
       А можно иначе: «еще половина осталась !»
       И оба они, молча старались убедить себя в «еще», но не «уже».
       Поэтому были и бутылка и сладкие салаты.
А они с Лидией лежали рядышком в теплой, пахнущей спермой постели.
Лежали не просто так, не от лени и не разнежившись со сна.
Они завершали подготовку последнего блюда праздничного банкета.
Во влагалище Лидии был засунут ананас.
Не целый, конечно: фрукт был очищен от шкурки и порезан на дольки.
       И забит на полную глубину, из ее губок торчали насколько листочков: хвостик оставили, чтобы было за то вытащить, когда блюдо будет готово.
       Именно блюдо и именно готово.
       Натрахавшись до предела, испытав все, они, как расшалившиеся дети, стали придумывать всевозможные забавы связанные с половыми органами.
       Например, перед половым актом вводили кусок шоколадки. Которая растворялась и смешивалась с содержимым влагалища. А потом, вынув перемазанный шоколадом и спермой член, Соловец давал его Лидии. После чего сам приникал к ее устью и высасывал пахнущий спермой жидкий шоколад – или сперму с запахом какао, смотря с какой стороны посмотреть.
       Обработку во влагалище овощей и фруктов они тоже пробовали не раз.
       Они заметили, что если подержать там достаточное время морковь, то она становится особенной, напоминая вареную. И приобретает соответствующий запах. И есть ее было особенно приятно и возбуждающе.
       Сейчас на столе ждало несколько уже обработанных таким способом бананов: правда с ними нужно было быть осторожными и покупать самые незрелые: «проваренный» во влагалище, он мог обломиться.
       Им осталось приготовить ананас.
       Который они решили сделать по-королевски: перед тем, как обрабатывать фрукт, Соловец наполнил Лидию соусом.
       От результата они ожидали чего-то сногсшибательного.
       Шампанское и ананас, проваренный в сперме – такого не устраивал никто.
       Соловец тронул хвостик. И понял, что долька еще на размякла.
- Ты не устала ? – спросил он.
- Нет конечно, - улыбнулась Лидия. – Такое ощущение потрясное…
Вроде как трахают меня и в то же время от ананаса слегка пощипывает…
       Соловец улыбнулся в ответ и погладил ее грудь..
       Совершенно точно, молочная железа набухла и даже привстала.
       То, что набухла, было бесспорным: в последние дни Лидия иногда надевала один из лифчиков, с чашечками вырезанными так низко, что наружу торчали соски. Масса грудей становилась уже не просто ощутимой, а упругой. И когда они совокуплялись, сидя на стуле лицом к лицу, и Лидия водила по нему торчащими вперед, удлинившимися сосками...
       - Играешь, дитятко ? – ласково спросила она.
- Нет, просто проверяю, - слегка покраснев ответил Соловец.
- На месте ли титьки? На месте, куда они убегут, кому они нужны….
- Не в том дело. От траханья они у тебя упругими становится.
- Правда ? – как девочка вспыхнула Лидия. – Мне тоже так… казалось.
Но я думала, что именно казалось. А тебе правда так кажется ?
- Правда, правда, – подтвердил он.
- Как хорошо, Олежек, как хорошо… Так хорошо… Хочется жить
- Конечно.
- Правда, у меня дня через два менструация начнется, но я тампоны буду
вставлять, а трахаться будем в попу.
- Конечно.
- И еще я тебе член буду сосать.
- Конечно…
- За оставшееся время надо натрахаться на всю оставшуюся жизнь.
Соловец понял, что женщину уже гложут мысли о расставании.
- Почему на всю оставшуюся жизнь ? Всего на полгода.
- А что ты имеешь в виду?
- Что через полгода опять сессия. И у нас опять будет медовый месяц.
- Но ведь мы попали сюда по случайности, которая не повторится.
- Большая, а глупая, - Соловец ласково поцеловал женщину в нос. – Если
обстоятельства понравились, то человек должен делать их сам.
- Что ты имеешь в виду?
- Что мы просто снимем сами квартиру на двоих. Сразу на двоих.
- Правда ? – Лидия счастливо засмеялась. – Вот я дура… Не догадалась.
- Конечно. К тому же можно справки подделать, и сессию еще
недели на две продлить. И медовый месяц у нас будет…
       Соловец говорил утешительные слова, хотя сам не очень верил в них.
       Он-то знал, что счастье выпадает всего раз в жизни. А потом, как ни бейся, все равно ничего случайного не удастся повторить намеренно.
       Но лицо женщины так светлело от его слов, что он говорил и говорил…
- Сразу разденемся, прямо в прихожей… И трахнемся на тумбочке для
обуви… А потом развесим лифчики на люстре… А потом трахнемся на кухонном столе… А потом вниз головой на кровати…
- А потом… а потом… а потом… - счастливо отзывалась Лидия.
А он чем больше обещал, тем яснее осознавал, что по всем понятиям
«медовый месяц» бывает раз в жизни. И они не исключение. Этот чудесный подарок последний перед полным угасанием. И скорее всего, повторить его не удастся никакими силами.
       Но потом он вдруг бросил взгляд между Лидииных ног.
       Зеленый хвостик, выросший из орошенного им влагалища, что-то обещал.

2008г.
          БОЛЬШОЕ СПАСИБО,ЧТО ДОЧИТАЛИ ДО КОНЦА!

[LeTi]

Это вам БОЛЬШОЕ СПАСИБО! Гениально!!!

[Sarikov]

Это вам БОЛЬШОЕ СПАСИБО! Гениально!!!

А кармы не прибавили...

[LeTi]

Лови, гений! + <

[Marra]

Понравилось! В некоторых местах рассмешило. В общем, молодец Sarikov.

[Ф-Е-Я]

   Очень понравилось!

[Sarikov]

Спасибо!Очень приятно!

[Ф-Е-Я]

Ну? Sarikov , с тебя.... ( потом придумаю ). Смотри, как я откопала такие Сокровища- повести( похороненные 2009). И смотрю форумчанам нравиться, как и мне!
А ты, Sarikov? совсем меня не ценишь  - сколько я уже оживила старых темок....?!

[день-немец]

поучительно...+

[marolts]

  ..... толково написано)))

[Marinw]

Замечательно, а главное что такое в жизни возможно. Мне одна старая женщина рассказывала примерно такое приключение у нее было в середине 70х годов. Только длилось неделю, на севере в маленьком райцентре.
Она мне говорит - самая большая проблема для меня было потом. Как сказать мужу о том, что я хочу так, так и так. И при этом у него бы не возникло подозрение, а откуда я все это узнала

[Sarikov]

Ну вот Marinw -вполне приличный отзыв.Можете же ,когда захотите