Сказка про наивную Марту

Сказка про наивную Марту

Всем вам, дорогие читатели, хорошо известна сказка про умную Эльзу, а некоторым из вас, особо пытливым и любопытным, даже знакома древняя фламандская легенда о безумной Грете. Теперь же вам предстоит узнать не менее занимательную историю про наивную Марту. Сказка эта, правда, обрывается на самом интересном и интригующем месте - видимо, конец истории подзабылся за давностью лет. Так что по прочтении сего незаконченного рассказа будет крайне интересно узнать ваше мнение - чем же для милой, наивной Марты могла закончится столь любопытная и романтическая история?

Что день грядущий мне готовит?

Марта лежала на широкой скамейке или, можно сказать, на маленьком таком столе. Ноги её были плотно притянуты к доскам верёвкой, а кисти рук крепко-накрепко привязаны к деревянным ножкам, платье бесстыже задрано. Голые ягодицы, круглые и выпуклые, глядели в изрядно закопчённые каменные своды подвала.

Прошлой ночью Марта, как обычно раздевшись догола, втёрла в пах и подмышки добрую пару горстей пахнущего дурманом отвара, сунула между ног метлу и, прямо через горяшую печь, вместе с клубами дыма вылетела в трубу. Под утро Марта вернулась тем же путём, в совершенно блаженном и почти бессознательном состоянии. Тело её было истискано тоненькими лапками-веточками всякой мелкой нечисти, шёки горели от стыдной сладости только что пережитого позора, ноги гудели от бесконечных плясок вокруг костра, а на губах и языке отчётливо ощущался крайне странный вкус задницы самого... Тьфу, не к ночи он будь помянут! С размаха Марта шлёпнулась голой попой на горячие ещё камни и, глупо хихикая, с повизгиванием выскочила из широкой печи.

Тут-то её и встретила добрейшая тётушка Гретхен, которая, вместо того, чтобы сладко дрыхнуть в своей тёплой постельке и видеть уже пятый или седьмой сон, почему-то стояла посреди кухни и, задрав подол ночной рубахи, спросонья отчаянно чесала себе под брюхом, глубоко погрузив пальцы в густую лохматую шерсть. В свободной руке у неё была зажжённая керосиновая лампа. Надо сказать, что некоторое время тому назад Марта была отдана ей в обучение, и с тех пор жила у тётушки Гретхен - известной мастерицы печь наивкуснейшие пирожки со всяческой разнообразной начинкой, и даже поставлявшей эти самые пирожки аж самому господину бургомистру.
- Где метла?! - грозно спросила тётушка. Марта в ответ только бестолково хлопала глазами. И правда, метлы нигде не было.
- Ууу, негодница! - тётушка наморщила лоб, сердито зафыркала и вдруг больно, с подвыкрутом, ущипнула голую ведьмочку за торчащий сосок.
- Жди меня тут! Ужо будешь знать, как хозяйские мётлы невесть где терять! - и Гретхен решительным шагом вышла из дома, громко хлопнув тяжёлой дубовой дверью.

Вскоре, зевая, явились два заспанных стражника - да такие красавцы, с длинными чёрными усами, в отполированных до зеркального блеска кирасах, железных шлемах с узорчатыми позолоченными гребнями и длинными разноцветными ленточками на алебардах.
- Собирайся!
Стоявшая враскорячку Марта, завороженно глядя на столь шикарных кавалеров, обеими руками приподняла не по годам тяжёлые груди, повиляла попой и, покрасовавшись таким образом, со вздохами сожаления натянула своё старенькое застиранное платьишко. Стража подхватила её и поволокла прямо в городскую ратушу, что была совсем неподалёку от тётушкиного дома. Тут девушка почувствовала себя не меньше, чем королевой. Два прекрасных рыцаря, ухватив её под руки и под ноги, плавно несли ведьму по воздуху, не давая босым ножкам касаться земли. И, хотя так всего лишь было указано у них в предписании, Марта, ощутив у себя под мышками и на ляжках грубые сильные пальцы, совершенно растаяла, нежно обняла стражников за плечи и была прямо-таки на седьмом небе от счастья. Счастье это буквально переполняло её и сочилось из девушки, оставляя тёмные капельки на булыжной мостовой.

В конце концов эта маленькая процессия завершила свой путь в подвале ратуши, где Марта и была тщательно привязана грубой верёвкой к доскам, за многие века отполированным сотнями, если не тысячами тел. Стражники куда-то ушли, обсуждая, что теперь настала пора побеспокоить уважаемого мейстера Грегорео - судя по нездешнему имени, какого-то почтенного иностранца, повидимому находившегося на службе при городском магистрате. Лежа попой кверху на столике, Марта задумалась о странной пропаже - ведь на чём-то же она прилетела домой? В первую очередь, ей было безумно жаль милейшую тётушку Гретхен, так сильно расстроеную исчезновением злополучной метлы. И совсем уж удивительно было, что добрая тётушка, вместо того, чтобы тут же собственноручно отодрать негодницу, устроила ей такое волшебное приключение. - Ну точно, добрая фея - со слезами стыда и умиления думала Марта - Но что же меня ожидает в этом столь романтичном подвале? Что день грядущий мне готовит? - вертелись в голове невесть где услышанные и так кстати вспомнившиеся слова.

Мейстер Грегорео, по всей видимости, несколько задерживался и широко распахнутые глаза нашей героини стали потихоньку привыкать к сумраку каменного подземелья. Судя по всему, в подвале хранились предметы всяческого ремесла. Видна была невысокая, но широченная, чуть ли не в три обхвата бочка, полная стоявших торчком замоченных в воде прутьев. Наверное, это хозяйство корзинщика - догадалась Марта - ух, сколько корзин можно наплести из такого количества тщательно заготовленной вымоченной лозы! И при мысли о столь большом количестве гибких влажных прутьев вдруг почему-то жарким огнём загорелась заголённая попа. Кстати, ещё одна загадка терзала хорошенькую девичью головку - зачем же это стражники задрали ей платье? Впрочем, тут напрашивалось совсем простое объяснение - кто ж откажется лишний раз поглазеть на такую милую, круглую, розовую попку?

Дальше было ещё интереснее - в полутьме можно было разглядеть хорошенькую деревянную лошадку со смешными длинными ушами, широкими боками и острой спинкой "домиком". - Ах какая, ну прямо игрушечка! Вот бы, раздвинув ножки пошире, усесться на такую верхом и, подпрыгивая, представить себе, что при всём честном народе голышом скачешь прямо по городской площади! Ах, как сладко заныла в который уж раз бесстыже намокшая писечка, будто наяву ощущая, как впивается в неё острая, покрытая шипами деревянная спинка. Марта очень надеялась, что добрый мейстер Грегорео позволит ей познакомиться поближе со столь замечательной игрушкой. Также под самым потолком загадочно поблёскивали большие стальные крючья, на которые, должно быть, так удобно развешивать многочисленные связки колбас, а в дальнем углу тускло поблёскивала углями небольшая жаровенка, где лежали, видимо, забытые кузнецом клещи и ещё какие-то интригующе-загадочные железные предметики на тонких длинных ручках.

Но тут за низенькой дверцей послышались тяжёлые, грузные шаги. - Ах! - сердце девушки сжалось в сладком нетерпеливом ожидании - Что день грядущий мне готовит?

------------------------------

P.S. Письмо в редакцию от старого домового

Вскоре после публикации история про наивную Марту получила неожиданное продолжение.
На днях в нашу редакцию пришло такое письмо:

Вот спасибочки - уж порадовали, так порадовали! А ведь это я метлу тогда спёр - уж больно посмотреть хотелось, как ведьмочку высекут. А то, понимаешь, каждый вечер голышом красуется, попкой вертит, перед тем, как в трубу вылететь. А у меня всякий раз одно перед глазами - как эту попочку розгами секут. Вот и догадался в конце концов, как девку под монастырь подвести, то есть, хе-хе, под экзекуцию.

И тётушку тоже я вовремя разбудил. Чай, не случайно она прелесть свою мохнатую так чесала. Перец-то заморский, в мелкую труху молотый - он же злой, зараза, жгучий - просто страсть. Только она под утро задрыхла - одеялко откинул, подол рубахи завернул, туда-сюда поводил палцем обслюнявленным. Заулыбалась, зачмокала во сне, ножки раздвинула - тут-то я как следует и сыпанул, ну и давай втирать. Поначалу спросонья тётушке вроде даже и понравилось, да только вскоре дошло, припекать начало - вскочила, как ошпаренная. А я уже на кухне, кастрюлями громыхаю. Глаза выпучила, чешется, фонарь хвать и туда - а тут как раз девка из печи, и метлы на месте нет. Вот ведь была потеха!

Так я ещё потом перед Гретхен и повинился, смеху ради - заодно и метлу отдал. Ох, и высекла же она мою мохнатую задницу! Кстати, очень ей перец понравился - говорит, никогда ещё не получала такого, хе-хе, удовольствия. Никогда так горячо, говорит, не было - даже когда её на базаре как-то раз потехи ради всей толпой по этому самому месту вожжами отжарили.

Да, так я отвлёкся. У Марты попочка-то славная была - пухленькая такая, мягенькая-беленькая. Уж такая милая, что просто грех не высечь. И розги в подвале магистрата тоже славные - длинные такие, хлёсткие - там уж в этом деле толк знают, который век всему городу задницы секут. Так и свистят, родимые, в попоньку впиваются, жалят осой, обжигают голенькую - красота, кто понимает!

Потом ведьмочку ещё полгода по субботам секли, на площади у старой ратуши - толпе на потеху. Ну, как положено, пока совсем дьявола вон не выгнали. То-то старина Тойфель аж до колик смеялся - во, говорит, наивные! Девке, кстати, понравилось - сама, юбку задрав, на порку прибегала с радостью. Ещё бы не рада, когда столько народу на её задницу глазеет, да слюни пускает! Так мало того - она ещё, коза эдакая, взяла, да и за палача своего, Гришку, замуж вышла. Уж как всякий раз перед экзекуцией на него глазищами-то влюблёнными пырилась... Не, ну вы такое ещё где-нибудь видели?

Сейчас, небось, тоже радуется - греет задницу у доброго нашего Тойфеля в преисподней на горячей сковородочке. Вместе с тётушкой Гретхен, кстати сказать - доброго маслица им обеим под попочки! Все там будем - вон, и Гришке-палачу давно уже черти задницу дерут,и даже самому господину бургомистру.

Короче, наше вам с кисточкой, дорогая редакция. За сим разрешите откланяться - старый домовой Петер, читатель ваш благодарный.

Примечание редакции:
Вот ведь паршивец какой! Впрочем, чего ещё ждать от барабашки...