В.У. ДОВОДЧИК(роман)

[Sarikov]

6

   В душ мы направились вместе. Нас сопровождал Юра, поскольку наш
   половой акт очевидно не достиг последней точки.
   Мы шли медленно, обнявшись. Я чувствовал, как мой опавший, но еще
   длинный половой орган ударяет меня по ногам и пачкает их Юлиной кровью.
   Мы втиснулись в кабину. Я включил чуть теплую воду. Юля повернулась спиной и подняла руки, собирая в узел рассыпавшиеся пепельные волосы.
   Она была неимоверно хороша сзади; тонкая, почти детская линия тела одновременно возбуждала и вызывала томительную нежность.
   Не сдержавшись, я взял ее груди. Боковое их расположение делало эту операцию быстрой и удобной.
   Юля обернулась и мы поцеловались.
   Мой стержень мгновенно затвердел.
   Мне страшно захотелось ввести его в только что разорванное отверстие и несколькими фрикциями - хватило бы именно нескольких - довести себя до оргазма. А потом выдернуть и слить на белую спину девушки... Но я сдержался. На Юлиных бедрах виднелись потеки крови. Она все-таки еще сочилась. А я не мог поступиться девушкой ради своего удовольствия.
   Поэтому я просто раздвинул ей ягодицы и положил между ними конец.
   При этом мы продолжали жадно целоваться через ее плечо.
  -- Ты... Ты можешь так кончить ? - вдруг спросила она.
  -- Так - нет, - честно ответил я.
  -- А как сможешь?
  -- Повернись ко мне.
   Теперь, находясь на некотором расстоянии от девушки, я смог полностью
   насладиться видом ее тела. Она в самом деле была очень хороша...
   И она поняла, что надо делать. Взяла крайнюю плоть и принялась работать.. В момент, когда Юля меня схватила, мне показалось, что я смогу извергнуть семя в руках юного существа. Но это, конечно, не соответствовало действительности. Да, я преодолел импотенцию. Мне помогли таблетки, и орган, регулярно подстегиваемый возбуждающими вливаниями, снова выучился стоять. Однако никакие таблетки, вливания и притирки не могли дать мне принципиально новую чувствительность, которая и в молодости оставляла желать лучшего. И сколь возбуждающей ни казалась бы девушка Юля, она тоже не могла совершить чуда...
   От этой мысли меня на секунду поразила быстрая, гнетущая тоска. Но я не дал себе расслабиться; я мог все, только требовались действия по схеме.
   - За яйца меня опять возьми, пожалуйста, - попросил я.
  -- Как ?
  -- Возьми в руку. Сдави посильнее. И тискай, тискай...
  -- А тебе не будет больно? - обеспокоилась теперь уже она.
  -- Если будет - скажу...
  -- А я тебе правильно дрочу? - спросила Юля через некоторое время,
   удивившись, что я часто дышу, но семени не извергаю.
  -- Сильнее, - ответил я. - Сжимай сильнее и больше двигай. И быстрей,
   быстрей... Мой член любит жестокое обращение.
   Юля старалась, не зная бесполезности усилий. И я хотел дать ей
   наиграться. А сам наслаждался мучительно, сжимая ее груди. Которые словно набухли после долгого секса и сейчас казались мне более объемистыми и тяжелыми. нежели в начале сеанса.
  -- Я что-то не так делаю? - она остановилась.
  -- Все так. Просто... - я не стал огорчать ее и солгал. - Просто я
   перевозбудился и от твоих рук кончить не смогу. Должен помочь сам.
  -- Но... Но это же онанизм?!..
  -- Не онанизм, а один из способов сексуального контакта... Дай, я
   доделаю, а в последний момент тебе отдам...
   - Тебя так же держать? - уточнила Юля.
  -- Держи, конечно. Это очень приятно.
   Она вдруг положила свою ладонь на мою. И доводя себя, я чувствовал ее
   пальцы. Никогда в жизни я не выжимал семя в две руки с партнершей!
   Я действительно перевозбудился, и наступило торможение. Оргазм, блуждавший поблизости, не приближался. Я смотрел на Юлю и фантазировал, будто совокупляюсь с ней по-настоящему. Чтобы усилить ощущения, свободной рукой я пробрался в ее промежность. Я не стал вводить в нее пальцы, а только нащупал твердую плоть. Юля сдвинула ноги. В воздухе пахло смазкой и немножко кровью.
   А мне все еще не чего-то не хватало.
  -- Сильнее, сильнее жми...- прошептал я.
   Юля давила так, что мне стало по-настоящему больно. Я с наслаждением
   терпел, зная, что она выльется в облегчение.
   Потом я потянулся к ней и снова схватил ее губы и запустил в нее язык, который она начала сосать, жадно и неистово.
   Оргазм подступил, я уже чувствовал пульсацию корня.
   И сняв свою руку, я проговорил отрывисто:
  -- Все... Я... почти готов... Бери сама...
   Юля перехватила мой орган. Я боялся, что она потеряет темп и я не
   успею, потеряю на подходе, и дойти его вторично будет еще труднее. Поэтому я напрягся, представив, будто обрабатываю Ирину на глазах изумленной студии... Фантазия сработала.
   Жидкость летела из меня долго. Девушка управляла моим концом, как душевой головкой - и вскоре была вся забрызгана семенем. Капли белели на груди, и на плечах, и на ногах, и даже по колену ползла белая струйка. Наконец, уменьшив амплитуду, она аккуратно выдавила последнюю жидкую дозу и притянула орган, сливая себе в пупок.
  -- Так низко не надо, - остановил я. - Может потечь и попасть куда не
   нужно...
   Юля кивнула и медленно опустилась на корточки. Взяла мой орган и
   принялась водить мокрой головкой по плоской равнине между своими глядящими в разные стороны грудями.
   И хотя мои ощущения спали, мне была невыразимо приятна - даже не физиологически, а эстетически - эта мягкая, девичья, искренняя ласка.
   Опустив глаза, я пил линию ее раскинутых белых бедер, соединенных шерстистым островком.
   Под которым на влажном кафельном полу растеклось небольшое кровавое пятно...
   
7

   Я лежал на привычном сексодроме.
   Горели лампы, громко жужжала камера Юры.
   Все шло своим чередом.
   Крепко обхватив горячие бедра Марины, я сверлил языком глубокий, как
   шахта, пупок на ее толстом белом животе. Имея все тело огромной эрогенной зоной, она стонала и судорожно подергивала ногами.
   Хотя я знал, что довести ее глубокого оргазма таким способом не удастся.
   К моему половому органу, которого я сейчас не видел, присосалась
   Виолетта. Которая тоже дрожала - это ощущалось по движению ее губ. И я знал, что она в принципе не способна испытать оргазм.
   Как не мог дойти от ее языка и я сам, сколь бы она ни старалась.
   И все это естественное на вид действо вдруг показалось мне фальшивым.
   Я вспомнил события, пережитые несколько дней назад.
   Тоненькое тело девушки, доверчиво приникшее ко мне. И ее чистое дыхание, стиснутое конвульсиями оргазма. И пальцы, водившие моим концом по мягким неистасканным грудям.
   И ощущение чистоты и нежности, охватившее меня - несмотря на полную завершенность акта, два оргазма Юли и ее тело, залитое моем семенем.
   Меня пронзило выжигающее душу сожаление. Рожденное нагрянувшим осознанием факта, что моя жизнь прожита. И что никогда-никогда не буду я по-настоящему ночь напролет целовать и любить эту девушку. Ну не эту - какую-нибудь другую, но такую же... Юную и свежую. Что подобные остались за бортом моего тонущего корабля. И совокупляться с ними будут прыщавые Максы и Алексы... А мой удел - долбить натруженные дырки тех полушлюх и сексуальных маньячек, которые появляются на студии...
   Но все-таки у меня оставалась Ирина.
   

[Sarikov]

8

   Испытав меня впервые на совершенно посторонней заказчице,
   использовавшей меня как наемного совокупителя, то есть проститутку мужского пола - сеансы с Марьей Иванной не считались, поскольку она все-таки была практически актрисой - и поняв мое согласие на это, Кирилл стал развивать эту деятельность дальше.
   Следующей моей жертвой - то есть наоборот, женщиной, которой он отдал меня на растерзание как жертву - оказалась лесбиянка по имени Саша.
   Которая решила "попробовать мужчину" по каким-то своим соображением.
   Лесбиянка так лесбиянка, - подумал я: познав Ирину, я уже не боялся этого сова
   Однако перед заданием Кирилл предупредил, чтобы я не удивлялся ничему и не пугался неожиданностям. Я пошутил, что уже давно живу как с женщиной с лесбиянкой и даже нахожу это приятным. На что режиссер вполне серьезно возразил, что лесбиянство Ирины - это химера, придуманная ею самой в качестве психологической компенсации. А женщина, которую мне предстоит познать сейчас - настоящая активная лесбиянка, так что это совсем другое дело.
   Не будучи вхож в близкий круг сексуальных меньшинств, я не стал задаваться вопросом, чем отличается активная лесбиянка от пассивной и что особенного в ней может обнаружиться.
   Но когда я вошел в спальню. приготовленную Ириной, и увидел клиентку, заранее приведенную туда тоже ею. то в первый момент вздрогнул.
   На белой, свежезастеленной и готовой для занятий сексом кроватью сидел парень.
   На вид от двадцати пяти до тридцати лет.
   Я в нерешительности остановился у двери. подумав. что произошла какая-то ошибка.
   Я знал, что многие женщины сейчас носят не просто короткие прически, а стригутся совершенно по-мужски, даже подбривая себе затылок. И клетчатая рубашка, которая ничем не выдавалась на груди, тоже ни о чем не говорила: в такой рубашке и Виолетта имела бы мужской торс. Меня поразило выражение лицо: оно было совершенно мужским по соразмерности частей, мимике, а главное, по какому-то непонятному признаку, не носящему в себе ничего женского. И посадка фигуры на постели. и довольно мускулистые руки положенные на колени - все казалось чисто мужским. Правда, у парня были чуть толстоваты бедра, стянутые голубыми джинсами, но это не казалось удивительным: в наш пивной век даже школьники успевали разжиреть до почти женских габаритов нижней части.
  -- Я Саша, - грубоватым мужским голосом сказал парень. - Вы не
   ошиблись. Заходите.
   Я вспомнил предупреждение Кирилла и понял, что мудрый режиссер, как
   всегда, оказался прав.
   Захлопнув за спиной дверь, я вошел и в нерешительности остановился посреди комнаты.
  -- Мне двадцать восемь лет, - сказал Саша, поднимаясь мне навстречу. -
   Я знаю, что вы меня намного старше. Но давайте сразу на ты, если не против. Так будет легче.
  -- Давай, - пробормотал я и зачем-то протянул руку: - Володя.
  -- Саша, - еще раз сказал парень, отвечая крепким, совершенно мужским
   рукопожатием.
   Он снова сел на кровать. Я молча опустился рядом, не снимая халата, в
   смятении раздумывая. чем нам "будет легче" заниматься. Я был совершенно обескуражен и смят, впервые в жизни. Все походило на трюк, будто Кирилл ради шутки отправил меня на свидание с гомосексуалистом. Но я знал, что этого не может быть: при всей нашей раскованности существовали все-таки некоторые твердые нормы. И если бы даже Кирилл захотел попросить меня сделаться за деньги гомосексуалистом - на что бы я никогда в жизни не согласился - то он не стал бы делать это таким обманным путем. А спросил бы прямо.
   Но если этот Саша не гомосексуалист, то кто же он ? Или она ? Оно...
  -- Я вижу, ты шокирован моим видом. - тем же хрипловатым голосом
   заговорил Саша. - Неудивительно. Меня все принимают за мужчину.
  -- Ты совершенно права... прав, - невольно ответил я. - И я...
  -- Ты шел сюда, ожидав увидеть все-таки женщину, - засмеялся Саша.
   - Ты увидишь ее сейчас. Как только я разденусь.
   Я пробормотал нечто нечленораздельное.
  -- Да женщина я, женщина, - он снова рассмеялся. - Увидишь... Только
   давай сначала хоть поцелуемся. что ли...
  -- Давай...- согласился я.
   Разумеется, я никогда в жизни не испытывал страстного поцелуя с
   мужчиной. Но поцелуй Саши казался именно мужским: достаточно глубокий и выразительный. он отличался какой-то жесткостью губ, языка. самой постановки головы. Нет, точно, так мог целоваться только мужчина.
   Я положил руку на Сашино плечо. При всей свой мужской величине оно
   оказалась все-таки мягким. Чуть-чуть обнадеженный, я коснулся его ноги. Ноги в джинсах тоже оказались мягкими - как истинные женские ноги. И когда я взялся за внутреннюю поверхность бедра. Саша сдвинул ноги и сжал мою ладонь ляжками, тоже чисто по-женски.
   Тем временем Саша протянул руку и твердо сжал то место на моем халате, под которым, по его разумению, находился мой половой орган.
   Мною владело полное смятение. Верхняя половина этого существа казалась мужской, нижняя женской. Я вдруг вспомнил диковинную трансвеститку Викторию и решил исследовать среднюю часть. Одну за другой расстегнул несколько пуговиц рубашки, сунул руку внутрь и вместо неразвитых молочных желез или хотя бы торчащих, как у Виолетты, сосков, обнаружил плотный слой какой-то другой ткани.
  -- Рубашку с меня снять можешь, - отозвался Саша. - А дальше я сам
   разденусь.
  -- Почему ? - глупо спросил я.
  -- На груди перетяжка, ты не справишься.
   "Перетяжка", - думал я, глядя, как парень аккуратно снимает рубашку,
   которая открыла торс, от пояса до подмышек туго, словно мумия, обмотанный широким эластичным бинтом. - Надо же... Активная лесбиянка...
   А Саша тем временем отстегнул что-то сзади и, повернувшись ко мне спиной, неторопливо сматывал свой серый широкий бинт. На спине его виднелись розовые следы обмотки, которые вероятно, были уже привычными, как у женщин от лифчика.
  -- Вот, смотри !
   Саша повернулся ко мне и я, опять с изумлением, увидел, что на мужском
   торсе растет пара настоящих женских грудей. Причем не недоразвитых, как я полагал - груди Саши оказались большими. Можно сказать, даже очень большими - только они имели непривычную форму. Были широкими и почти плоскими, лишь слегка утолщенными в средней части. И очень длинными: теперь, в свободном состоянии они висели едва не до пояса. А соки - невероятно большие и грубые на вид, не розовые а темно-коричневые, почти черные - тоже были плоскими, то есть сложенными вдвое, и своими головками смотрели вниз. Груди Саши не напоминали грудей обычных белых женщин. По форме они напоминали на плоские молочные железы каких-нибудь бушменок или других африканок из полудиких племен, всю жизнь отвисавших без лифчика. А еще больше эти груди напоминали мне двух вытянутых жирных рыб с темно окрашенными головами. Вроде каких-то несуществующих в природе карпов.
  -- Ну и как тебе моя грудь ? - усмехнулся Саша, род которого я уже
   затруднялся определить.
  -- Нормальная женская грудь, - подтвердил я. - В самом деле... А давно
   ты ее так бинтуешь?
  -- Да лет с четырнадцати. Как начала расти. так и стал бинтовать.
   Лет с четырнадцати, - подумал я. - Тогда понятна форма. Молочным
   железам требовался рост, но они были придавлены к телу. И вместо того, чтобы выступать вперед, наливаясь в объеме, они росли в длину под повязкой... Хотя, конечно. в медицинском плане все могло быть сложнее, но мне почему-то увиделась именно такая картина.
  -- Можно потрогать их. Даже нужно.
   Мне показалось странным, что девушка... парень... в общем. существо,
   младшее меня на пятнадцать лет, спокойно указывает, что мне делать. Но ведь я в самом деле был шокирован а Саша знал... знала свои особенности.
   Я наконец развязал халат и бросил его в сторону.
  -- Член, - с восторгом констатировала Саша, увидев мой орган.
   Который пребывал в замешательстве и потому, слегка увеличившись, уже
   не висел, но еще не стоял, а торчал горизонтально.
  -- Ну а ты как думал...- ответил я.
  -- Да нет. Просто давно члена не видел.
  -- Но вообще видел когда-нибудь ? - на всякий случай уточнил я.
  -- Приходилось. Но очень давно.
  -- Только видел? - продолжал я. - Видела... Или что-нибудь еще?
  -- Не парься над тем как меня называть, - засмеялся Саша. - Я все
   понимаю. Говори. как говорится... Да, трахали меня несколько раз когда-то. Все по пьяному делу. Но я не девушка. можешь не беспокоиться.
   Я сел на кровать. Снова поцеловал Сашу, притянув к себе за плечи, а свободной рукой стал исследовать его грудь. Она была влажной - видимо, после душной повязки - тяжелой и в общем вполне женской на ощупь. Но целовал меня по-прежнему мужчина. А когда через пару секунд я ощутил руку, сдвигающую мне крайнюю плоть. то я мог поклясться, что у женщины такой руки не бывает.
   Может, это трансвеститка, - вдруг подумал я. - В самом деле полуженщина, полумужчина...
  -- Штаны с тебя можно снять ? - спросил я, чтоб развеять сомнения. -
   Или там тоже что-то сложное.
  -- Штаны можно, - ответила Саша. - Там ничего особенного. Обычные
   трусы.
   Я расстегнул молнию и стянул голубые джинсы сразу вместе с трусами. Нижняя часть Саши была в самом деле чисто женской. Обнаженные бедра
   выдавали правильную женскую форму, и из лона, примостившегося под довольно пухлым животом. не торчало ничего мужского. Лоно оказалось невероятно лохматым - гораздо более шерстистым, чем даже у Виолетты. Присмотревшись, я заметил, что от треугольного островка волосы бегут вверх по телу, опушая черными волосками живот, торс и даже груди. Но пять не как у Виолетты - не вокруг сосков, а равномерно, как на теле не очень волосатого мужчины. Увидев это, я понял, что у Саши, вероятно. есть какие-то гормональные изменения. И голос и даже привычка выдавать себя за парня - все это не па пустом месте...
  -- Волосы мои тебя не смущают? - спросила она.
  -- Нет, - соврал я. - Очень даже своеобразно.
  -- Тогда давай продолжать.
   Мы продолжили. Мужские поцелуи Саши сопровождались столь же
   мужской стимуляцией моего полового органа. Который, проникшись необычность ситуации, уже отвердел и стоял, как железный.
   Изучив карпообразные груди активной лесбиянки, я опустил руку ниже и скользнул ей в промежность.
   Саша слегка вздрогнула.
  -- Или туда нельзя еще? - спросил я.
  -- Почему нельзя... можно. Просто я отвык уже... Точнее. не привыкал
   никогда.
   В детородном отверстии было скользко и влажно, как у самой настоящей женщины. И головка Сашиной плоти. набухнув, ощутимо упиралась мне в запястье.
  -- Мне когда-то говорили что у мня клитор большой. - сказала она. - Это
   правда?
  -- Правда... Сейчас посмотрю для верности.
   Я нагнулся к ее животу. раздвинул волосы и увидел ее головку. Которая
   торчала действительно мощным и толстым отростком, размером чуть меньше желудя.
  -- Да. клитор у тебя знатный, - подтвердил я. - Скажу честно. У меня не
   знаю сколько женщин было, но такого большого я ни у кого не встречал.
  -- Это радует, хотя по сути он мне на хрен не нужен, - засмеялась Саша.
  -- Почему не нужен? Сейчас я тебе его полижу. и ты поймешь...
  -- Лизать, пожалуй не стоит, - возразила Саша и сдвинула ноги. - Там у
   меня... И я вообще к этом не привык... Стесняюсь. А вот я бы тебе член пососал с удовольствием. Можно?
  -- Конечно. Зачем спрашиваешь?
  -- Да так, на всякий случай... Я ведь ничего не умею.
   Некоторое время мы провели в таком соединении. Я сидел, откинувшись
   на подушку, Саша согнувшись, сосала мой половой орган, а я, просунув руку сзади между ягодиц. работал пальцем в ее отверстии.
   Это казалось странным и нереальным. Потому что сосала Саша так же, как целовалась или играла с крайней плотью - неумело, грубо и жестко. У меня не было опыта, но я был уверен что именно так может сосать половой орган мужчина-гомосексуалист. Я пребывал в каком-то странном состоянии: мой половой орган грубо, но жадно ласкал ртом мужчина. А я возбуждал пальцем детородное отверстие женщины. И в то же время тело было одним и тем же...
   Насосавшись, Саша откинулась и облизнула губы.
  -- Тебе понравилось? - спросила она.
  -- Да, - опять соврал я. не желая ее обижать. - А тебе.
  -- Как ни странно тоже.
  -- А почему "как ни странно" ?
  -- Потому что, если честно признаться, я сейчас сосал член впервые в
   жизни...
  -- Я польщен, - усмехнулся я. - Все когда-нибудь бывает впервые в
   жизни.
  

[Sarikov]

 Мы еще посидели некоторое время. Саша задумчиво раскачивала
   пальцами мой половой орган.
  -- Трахнуться по-настоящему попробуем? - наконец предложил я.
  -- Давай... - не очень уверенно ответила лесбиянка. - Правда...
  -- Что ?
  -- Да нет. давай. Обязательно надо. Для этого я сюда и пришел.
   Я мягко положил Сашу на спину, раздвинул ей ноги и, взяв в руку свой
   орган, приблизил его к заросшему шерстью отверстию.
  -- Стой, а резинка! - остановил меня Саша.
  -- Какая резинка ? - не понял сходу я.
  -- Презерватив.
  -- А зачем презерватив? С им вообще ничего не почувствуешь. У меня
   медкарта чистая, это в договоре сказано.
  -- Да я не заразы боюсь, а залететь от тебя...
   Слово "залететь" звучало странным в устах этого существа. Я подумал,
   что возможно, если бы эта Саша забеременела. то сдвиг в организме мг бы изменить ее внешность и образ мыслей. Впрочем, возможно, она не могла забеременеть?
   У меня едва не совался с языка вопрос: "а что, у тебя бывают менструации?" - но я удержался, боясь обидеть Сашу. И вместо этого сказал:
  -- Можешь не волноваться. Я даю стопроцентную гарантию. что в тебя не
   кончу. Тем и живу.
  -- Ну если так, то давай...- согласилась Саша.
   Я с трудом вошел в нее сквозь спутанные заросли волос; Саша не
   помогала мне руками, поскольку, вероятно. не умела этого делать. Сначала мне показалось. что ее детородное отверстие очень большое. Но оно резко сужалось в глубине, и последние сантиметры своего стержня я проталкивал с трудом, несмотря на обильную смазку, сочащуюся и из нее. и из меня.
  -- Ну как ощущения ? - спросил я, почувствовав, что мой корень уперся в
   его головку и я достиг предела.
  -- Как ?..- смятенно перепросила Саша. - Да в общем никак...
  -- Никак не может быть. Может быть приятно или неприятно, больно или
   не больно. Что-нибудь ты должен чувствовать...
   В мозгу моем уже все окончательно сдвинулось. Загнав свой стержень по самую мошонку в детородный зев женщины, я называл ее мужским родом.
  -- Должен... Чувствую...- Саша напрягся, словно пытаясь уловить свои
   ощущения. - Чувствую, что мне что-то мешает внутри. Что-то постороннее.
  -- Именно мешает?
  -- Да, именно так. Мне не больно, но и не приятно. Ощущение чужого
   предмета... Который, честно говоря, хочется вынуть. Как клизму из задницы.
  -- Так вынуть ?
  -- Нет, сразу не вынимай... Дай мне привыкнуть... И потрахай меня
   слегка.
   Я совершил несколько меленных фрикций.
  -- Ну и как?
  -- Да никак. все так же.
  -- У тебя влагалище нерастраханное.
  -- Точнее сказать - практически не траханное
  -- Клитором чувствуешь что-нибудь? - спросил я, приподнявшись и
   стараясь тереть корнем его лоно.
  -- Честно говоря, нет, - призналась Саша. - Но ты продолжай,
   продолжай...
   Я продолжил. Потом мы сменили позу. Потом попробовали все
   возможные. Саша не ощущала боли, но и вообще ничего не ощущала, кроме описанного чувства чужеродного предмета внутри.
   Чего нельзя было сказать о моем половом органе. Которому было приятно в тугом, хоть и не отзывающемся отверстии. И он даже начала слегка позуживать, предупреждая о скорой готовности.
  -- Пора, наверное, прекратить эти упражнения, - наконец сказала Саша.
  -- А ты устала?
  -- Да, есть немного. И что-то натерлось уже там, внутри... А что?
  -- Да ничего. Просто мне понравилось. И я, по правде, уже кончить
   собираюсь.
  -- Ладно, кончай, - согласилась Саша. - Я потерплю еще.
  -- Нет, этот не разговор, - возразил я, вынув из нее свой половой орган и
   садясь на кровать. - Ты не должен ничего терпеть. Я обойдусь, для меня много возможностей.
  -- Надо же. он так покраснел, - задумчиво проговорила Саша. опять
   трогая мой орган. - И яйца у тебя такие тугие...
   Она жестко, по мужски подавила содержимое моей мошонки.
  -- Там, говорят, сперма скапливается, когда долго трахаешься?
  -- Вроде бы так. - кивнул я.
  -- Знаешь, мне хочется, чтобы ты кончил. Интересно посмотреть, как из
   тебя сперма льется...
  -- Интересно ? - удивился я.
  -- Ну да. Я этого никогда практически не видел. а если тут есть
   возможность... Давай-ка я тебе отсосу.
  -- Нет, - сказал я. - Не получится, я в рот не кончаю. Я просто выдрочу
   на тебя.
  -- А получится?
  -- Должно получиться. Ты ляг на спину, я на тебя сяду сверху, если не
   возражаешь.
  -- Не возражаю, - ответила Саша, и я удобно уселся на него, положив
   мошонку на мягкую шерсть под животом.
   И принялся драить свой конец, который продолжал зудеть и обещал быстрый и не томительный оргазм.
  -- Мне делать что-нибудь ? - спросила Саша, видя, что у меня не
   получается выдоить семя за несколько секунд.
  -- Яйца мне пожми, - привычно попросил я. - Только не очень сильно.
   Это представляло полную противоположность обычной ситуации. Когда,
   помогая дойти. мне давила мошонку женщина, я всегда просил ее жать сильнее. Но эта... этот Саша при своей неопытности и крепких руках мог просто расплющить содержимое моего важного органа.
   Мастурбация казалась странной: я улыбался, глядя на лежащего подо мною улыбающегося в ответ Сашу. и приятные ощущения все сильнее вспыхивали на моем кончике. Хотя я и знал, что настоящего томительного оргазма с длинной сладостью и фантазиями не получится: тело Саши, по большому счету, меня почти не возбуждало своим видом. Но в самый последний момент, работая правой рукой, я схватился левой за его грудь. Которая оказалась такой длинной и тонкой. что я сжал ее в кулаке, и сосок высовывался наружу, словно в руке моей был полиэтиленовый кулек.
   Как я и предугадывал, оргазм мелькнул короткой вспышкой, почти механически, словно я онанировал в пустоте. а не сидя на теле женщины.
  -- Сейчас сперма пойдет, - спокойным голосом предупредил я. - Держи
   член, если хочешь.
   Саша быстро перехватил мой конец. Тот подумал секунду, срабатывать ли
   ему в чуждой жесткой руке, потом все-таки согласился и выплюнул подряд четыре довольно обильных струи. Все-таки мне было приятно орудовать в детородном отверстии этой женщины-лесбиянки и я успел выработать изрядное количество семени.
  -- Ого, сперма ! - восторженно воскликнула Саша, направляя мой конец
   между грудей. - Надо же, как это здорово... И красиво... И удивительно...
  -- Что - "удивительно" - уточнил я, совершенно спокойно выпуская
   последние порции семени ему на грудь.
  -- Что из такой дырки так сильно хлещет...
  -- Там не просто дырка, устройство довольно сложное. - возразил я. -
   Ты что. никогда не видел, как отверстие на члене устроено?
  -- Нет, откуда... Говорил же тебе - все по пьяному делу было.
  -- Вот посмотри тогда, - причиняя себе некоторую боль, я ногтями
   раздвинул сколькие от семени края мочеиспускательной щели, демонстрируя Саше устройство этой части. - Там внутри лунка видишь ? А совсем снизу дырочка канала. Сперма оттуда поступает толчками, отражается как в чашечке и уже потом вылетает с силой.
  -- Надо же, - пробормотала Саша. разглядывая устройство моей головки.
   - Даже не думал никогда.
   Потом он - или она - чисто женскими движениями размазала мое семя
   обмазав им свой молочные железы.
   А потом происходило уже совершенно непонятное.
   Мы сидели с нею, голые, рядышком на кровати. На моих сомкнутых бедрах лежал мой опавший конец, из которого еще сочилась последняя капля семени. Основная порция которой медленно подсыхала. размазанная по рыбообразным грудям моего соседа... то есть соседки. Со стороны все говорило о разности наших полов и показывало в нас двух половых партнеров. только что совершивших - пусть и не во вполне натуральной форме - половой акт, закончившийся семяизвержением.
   Но между нами завязался разговор, который по своей отстраненности и откровенности - учитывая голый вид собеседников - скорее подошел бы к двум однополым существам. Сидящим рядышком подружкам.
   Или, скорее. к двум мужчинам, один из которых был младше. но тем не менее обладал изрядным жизненным опытом.
   Меня интересовала сущность активной лесбиянки Саши. и я стал расспрашивать его, то есть ее о жизни, и узнал такое. о чем прежде и не подозревал.
   Оказалось, что Саша с детства ощущала себя мальчишкой. Потому и перетягивала грудь. И половое влечение испытывала только к женщинам: полное смазки детородное отверстие рядом со мной ни о чем не говорит; если два мужика со смаком обсуждают каких-нибудь женщин или вместе смотрят порнографию, то у обоих независимо выделяется смазка из половых органов.
   Настоящее имя женщины было иным и она его не назвала. Всем знакомым она рекомендовалась Сашей, выбрав это имя потому, что оно звучало одновременно и как женское. и как мужское.
   Последние годы Саша жила семье с женщиной - пассивной лесбиянкой. Которая ощутила свое лесбиянство достаточно поздно. успев прежде сходить замуж и родить двоих детей. Который называли мою клиентку "дядей Сашей", поскольку были уверены, что их мать живет с мужчиной. Как мужчиной считали ее и соседи в доме. потому что утро начиналось для Саши перетягиванием груди, которая освобождалась лишь поздней ночью.
   Саша со своей возлюбленной, разумеется. занимался сексом.
  -- А как ? - уточнил я. - Как ты ее трахаешь?
  -- Как мужчина, естественно. Орально и с помощью всяких
   приспособлений.
  -- Слушай, а ты сам...- я уже привык называть эту женщину мужским
   родом. - Сам испытываешь оргазм? Каким образом ? Тоже оральным?
  -- Испытываю, конечно, - улыбнулся он. - А иначе зачем бы я с нею жил.
   Но не оральным способом. Сам не знаю, каким... Обычно когда я ее трахаю искусственным членом. то в это время чувствую что-то и сам...
  -- Как с мной не почувствовал ?
  -- Да, именно так. Я ведь приходил сюда именно для того, чтобы в
   последний раз попытаться ощутить себя женщиной. Перед приятием решения.
  -- Почему в последний? И какое решение ты хочешь принять?
  -- Я собираюсь делать операцию по перемен пола, - ответила Саша.
  -- А зачем? - удивился я, питая подсознательный страх перед любым
   хирургическим вмешательством. - Тебе вырежут и зашьют груди. пришьют снизу отросток. напоминающий член... Столько муки... зачем тебе все это, если ты и в таком виде живешь полноценной половой жизнью?
  -- Половой -да. - грустно сказал Саша. - А обычной жизни у меня нет.
   Прикинь, я никуда не могу устроиться нормально на работу Ну. чтобы с трудовой книжкой. документами и так далее. Потому что меня берут как мужчину. А смотрят паспорт и видят там женщину. И спрашивают - а где же тот мужчина, что к нам приходил?* И так везде.
  -- Не проще ли купить фальшивые документы ? - предложил я.
  -- Да нет, с этим тоже морока. К тому же меня моя милая на операцию
   подталкивает.
  -- А зачем?
  -- Она ревнивая у меня. И очень боится, что я очнусь, снова стану
   женщиной и уйду от нее. чтобы меня трахали мужчины.
  -- А так у тебя появится член и теоретически ты сможешь трахать других
   женщин.
  -- Других женщин я и сейчас могу трахать, - усмехнулась Саша. -
   Главное - чтобы не с мужчиной. Ты, Володя, очень далек от всего этого и даже не представляешь тонкостей однополой любви...
  -- Возможно, - согласился я. - Но ведь такую операцию, наверное. делают
   только в Москве. И она очень дорогая?
  -- Недешевая. Но моя работает в банке и возьмет на это дело кредит...
  -- Да, все очень сложно...- вздохнул я. - И ты согласен на это?
  -- Я раздумывал, - Саша взглянул мне в лицо и улыбнулся. - До
   сегодняшнего дня еще сомневался - может быть, я все-таки женщина...
  -- А теперь не сомневаешься?
  -- Теперь - нет. У меня нет опыта, но я не дурак. И видел что ты
   всякими способами пытался сделать так. чтобы я кончил. Или хотя бы получил удовольствие.
  -- Ты правильно понял...
  -- Да, ваш толстый гомик говорил...
  -- Кирилл не толстый гомик, - возразил я, почувствовав обиду за
   режиссера. - А самый умный человек, какого я встречал в жизни.
  -- Да нет, - засмеялся Саша. - Я не вкладываю никакого негатива. Ведь в
   самом деле толстый. разве нет?
  -- Толстый, - согласился я.
  -- И очень похож на гомосексуалиста.
  -- Он и есть гомосексуалист.
  -- Вот видишь, я прав... Будучи лесбиянкой сам, я вполне нормально
   отношусь к гомосексуалистам. А слово "гомик" у меня просто ласкательное. Так что не парься зазря...
   - Ладно, не буду. - согласился я, принимая его тон.
  -- Так вот, твой Кирилл сказал, что выделит мне самого опытного и
   умелого... Я забыл , как она выразился...
   - Доводчика, - подсказал я.
  -- Да, точно, доводчика - тоже неплохое словечко...И раз этого не
   получилось с тобой - значить вообще не должно получиться вообще. Так что спасибо тебе за то, что прояснил мне жизнь.
  -- Что же, отрицательный результат тоже результат. - согласился я. -
   Пошли теперь душ примем.
   Мы шли по коридору. У меня болтался один половой орган между ног,
   у Саши - две груди на торсе. Но мы шагали. как двое мужиков, только решивших серьезную задачу.
   А я думал о том, что, оказывается прожив сорок лет, не познал всех граней жизни. И сколько всего еще может быть спрятано впереди...
   Мылись мы как двое мужчин - в разных кабинках.
   Потом я проводил Сашу обратно в спальню: ему не хотелось обматывать грудь в раздевалке душевой, куда кто-то мог войти.
   Я набросил халат и собрался уходить, чтобы не смущать его сложную процедуру одевания своим присутствием.
  -- Удачи тебе, Саша, - сказал я совершенно искренне.
  -- И тебе, Володя, - ответил он.
   И крепко пожал мой стержень.
   В ответ я засунул два пальца в его детородное отверстие и также сильно
   сжал головку, прихватив ее со стороны лона.
   Возможно, последним в женском обличье этого тела...
   И держа друг друга за половые органы, мы обменялись на прощанье крепким мужским поцелуем.
  

[Sarikov]

      Часть тринадцатая

1

   
  -- Мы опять встали вплотную со своей перманентной проблемой, -
   однажды сказал Кирилл.
  -- Что теперь?
  -- Не теперь, а как обычно...- он вздохнул. - Виолетта.
  -- А с ней-то что?
  -- Что-что... С катушек съезжает. Ты видел, что стала вытворять?
   Одними хренами не удовлетворяется, теперь уже влагалища лижет всем подряд. Еще немного - и превратит нашу студию в лесбиянский притон. А я, как честный гомосексуалист, этого не могу терпеть.
  -- И где же выход ? - спросил я, хотя понимал, к чему он клонит.
  -- Ты прекрасно знаешь. Ее надо дефлорировать. Оттрахать по самые
   уши, чтобы яйца в задницу ушли...
  -- Я как минимум два раза пробовал. И еще на дне рождения. Бесполезно.
  -- О тебе речи нет. Из наших даже Денис не входит.
  -- Кирилл, мне кажется, у нее деформация скелета. И просунуть член
   мешает кость. Нужна операция, без которой ее не протрахать.
  -- Наш гинеколог говорит, около входа у нее все нормально. Правда, она
   орет, когда он вставляет зеркало...
  -- Какое зеркало? - перебил я.
  -- Ну, инструмент такой, неважно... В общем, у нее нормальная
   проходимость, только плева толстая и ее надо растянуть. Врач считает, что все психологически. Она боится боли, вот и орет. И не дает себя протрахать. Если же удастся ввести в нее член - пусть самый тонкий - то произойдет психический перелом и она станет обычной женщиной.
  -- Значит, с ней все нормально?
  -- Нормально, да не все... Вход-то нормальный, но влагалище короткое.
  -- Как это ? - я не понял.
  -- Так. Влагалище по сути - трубка, ведущая к матке. Она обычно имеет
   достаточную длину, чтобы вместить любой член. А у этой дуры устье матки в нескольких сантиметрах от входа.
  -- И что из этого следует?
  -- То, что ее можно повредить. Если забить на полную, то можно
   разорвать шейку матки. А это опасно. Страшное кровотечение и смерть...
  -- Ужасные вещи ты какие-то говоришь.
  -- По сути ничего ужасного. Гинеколог сказал, короткое влагалище
   встречается часто. Просто трахать ее надо осторожно. Ты же не вмиг ей шейку порвешь, ей сначала станет больно - и тогда надо уходить. А если будешь вводить на треть - то хоть утрахайся.
  -- Ты так говоришь, будто потом именно я должен буду ее трахать, -
   усмехнулся я.
  -- Да. Именно что потом. Когда ее распечатаем, доверить ее я смогу
   только тебе. Потому что ни один из актеров не даст гарантии, что удержится и не порвет ее, как грелку.
  -- И даже Владислав?
  -- Насчет Владислава проверим. А вообще, если дефлорация
   осуществится, я планирую нанять еще одного актера, специально для нее. С микроскопическим членом. Пусть трахает обоим в радость.
  -- Планы наполеоновские у тебя.
  -- Да, иначе нельзя. Но задача сегодняшнего дня - протрахать ее вход.
  -- Слушай, Кирилл... Такие сложности - и сейчас, и потом... Ты уверен,
   что овчинка стоит выделки?
   Режиссер тяжко вздохнул и помял в кулаке конец бороды.
  -- Не знаю насчет овчинки. Но оставлять все без перемен больше нельзя, -
   это бесспорно.
  -- Но...- я сделал паузу. - Кирилл, ты сам веришь в перемены к лучшему?
   Распечатанная Виолетта может сделаться совершенно иной. От виртуозной сосалки ничего не останется. Будет обычное влагалище с глазами. К тому же, как ты сказал, короткое. И с недоразвитыми грудями...
  -- Последнее как раз поправимо. Если она начнет регулярно получать
   сперму внутрь, а не просто ее пить, у нее пойдут гормональные изменения. И грудь увеличится. Сегодня главное -пробить ее тонким стержнем.
  -- И ты такой нашел?
  -- Предстать себе, да, - ответил Кирилл, как-то странно взглянув на меня.
  -- Прекрасно. Но при чем тут я? Есть мужик с тонким членом, есть
   нетраханная Виолетта - пусть совокупятся, вот и все дела.
  -- В том то и дело, что не все дела... Тонкий член есть, но это не мужик...
  -- Собака?!- с изумлением догадался я.
  -- Да нет. Человек. Только... Не юноша. И даже не подросток...
  -- А... Значит, ему восемнадцати нет ?
  -- Ну как тебе сказать...
  -- Ничего не говори. Это не мое дело. И я ничего не слышал.
   Я говорил спокойно, но в душе ужаснулся: Кирилл, свято чтящий
   уголовный кодекс, нарушил железное правило.
  -- Ты все точно понимаешь. Связаться с малолеткой меня вынудила
   крайняя нужда. Такая Виолетта меня не устраивает. Лесбиянства мне не нужно. Просто выгнать я ее тоже не могу. Слишком опасно для студии. И я просто вынужден превратить ее в женщину. Но ситуация такова, что даже восемнадцатилетний подросток не сможет ее протрахать ...
  -- Ясно. Мне не нужны подробности. Но ты все предусмотрел?
  -- Разумеется. Я привел пацана не с улицы. По человеческим законам
   даже растление не пришить. Это еще тот кадр. Его недавно застукали на том... Ну неважно. Он должен трахнуть Виолетту один раз, вот его задача.
  -- При закрытых дверях?
  -- Да. Это строжайшая тайна. Кроме ее и тебя никто не должен знать.
  -- А я...
  -- Ты будешь третьим. Эта великовозрастная дура не знает, как принять в
   себя мужчину. Да и не по годам развитый балбес тоже, я думаю, не имеет опыта. Без помощи умелого человека не обойтись. А доверяю я, сам понимаешь, только тебе. Поэтому и вызвал.
  -- Спасибо.
  -- Ну, конечно, я не буду против, - хохотнул режиссер. - Если после того,
   как ее распечатает этот маленький гаденыш, ты запустишь в нее кончик своего толстого члена. Но это уже второй вопрос. И его решать тебе.
  -- Все, конечно, хорошо. Но... Ты уверен, что этот, как ты выразился,
   маленький гаденыш, сумеет оттрахать Виолетту. Он вообще хоть раз в жизни совокуплялся с женщиной?
  -- Ч-черт... - Кирилл опять схватился за бороду. - Ты, Володя - голова.
   Я об этом как-то не подумал... Серьезный вопрос. Мы могли опростоволоситься... Придется привлекать Ирину.
  -- Ирину ?!
  -- Ну да. Кроме тебя я доверяю в этом бардаке только ей.
  -- А ее зачем? - спросил я, заранее предугадывая ответ.
  -- Затем. Чтобы этот свиненыш сначала попробовал с нею. Так сказать,
   учебный затрах.
  -- Н-да...
   Мысль о том, что Ирину станет использовать для опыта прыщавый
   сопляк, пронзила меня несколькими неприятными чувствами, среди которых сильнее всех выделялась простая ревность. Хотя я сам совокуплялся с десятками чужих женщин..
  -- Ладно, не ревнуй...
  -- Я и не ревную, с чего ты взял? - я почувствовал, что краснею.
  -- А то я не вижу... Ладно... Не ревнуй. Это для дела нужно. И, кстати,
   идеальный вариант. Ты ему покажешь, как надо, в случае необходимости...
  -- Покажу? Ему ?
  -- А что? Трахаться при Марье Иванне можешь, а пацана обучить никак?
  -- Да нет. Смогу, конечно. Если прикажешь.
  -- Да, - твердо сказал Кирилл. - Я вынужден дать именно такой приказ.
   На моем месте ты поступил бы точно так же...
   
2

   
   Кабинет Ирины был заперт изнутри. Я постучался осторожно, но
   настойчиво.
  -- Кто там ? - раздался ее голос.
  -- Это я, Володя.
   Щелкнул замок, дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы я мог
   проскользнуть, и тут же снова закрылась.
   - Привет, - сказал я. - Ну и конспирация.
  -- Обстоятельства требуют. Ты все знаешь, тебе Кирилл рассказал?
  -- Мне-то да. А вот ты - знаешь ли ты ?
  -- Что карандаш для Виолетты первой должна принять я?
  -- Да.
  -- Это я знаю прежде всего, - вздохнула Ирина.
  -- И я, - так же удрученно кивнул я.
  -- Да ты, похоже, меня ревнуешь? - не очень весело усмехнулась она.
  -- Похоже на то.
  -- Володя...- она приподнялась на цыпочки и беззвучно поцеловала
   меня, а потом зашептала в ухо. - Я понимаю... Но ты не ревнуй. Работа такая. Ведь ты тоже непрерывно кого-то трахаешь...
   Она словно перемешала слова Кирилла с моими мыслями.
  -- Это да. Но до сих пор ты была не порноактрисой, а просто моей...
  -- Временной возлюбленной?
  -- Ну пусть так. Хотя я не уверен, что именно временной... Но наши
   отношения лежали вне плоскости, где я трахаю дырки...
  -- Все меняется, мой милый... И даже плоскости неожиданно
   пересекаются. Кирилл задумал рискованную операцию...
  -- Я это понял.
  -- ...И у него нет других надежных людей.
   Я подумал, что не кто иной, как я - законченный идиот ! - подал режиссеру идею, попробовать сопляка на ком-то до Виолетты. И получается, что подложил под него Ирину. Я попытался не думать об этом.
  -- Но поверь, я не стану хуже оттого, что какой-то маленький негодяй
   потрясет своим стерженьком и выльет в меня что-нибудь, если у него есть.
  -- Верю. Ты все равно останешься моей.
  -- Ну конечно же, - Ирина улыбнулась.
  -- Ладно, приступим, - вздохнул я и заговорил громко, только сейчас
   осознав, что малолетний плейбой, вероятно, спрятан где-то тут. - Ну и где же этот г-герой нашего времени?
  -- За ширмой. Мало ли кто может вломиться.
   Я заглянул. На кушетке сидел обычный пацан с подбритым затылком и
   горизонтальной челкой. Он жевал жвачку и лениво перелистывал порнографический журнал.
   Мне показалось, ему не больше тринадцати-четырнадцати лет.
   Я подумал, что Кирилл действительно оказался в безвыходной ситуации.
  -- Вот, Дима, - сказала Ирина. - Дядя Володя тебе поможет.
  -- Ага, - ответил пацан.
   На первый взгляд, он не выглядел сексуальным монстром.
  -- Ну что, понял что-нибудь? - спросила Ирина, очевидно продолжая
   прерванный разговор.
  -- А что тут понимать... Я порнуху и без вас знаю, - ответил тот, слегка
   порозовев. - Только...
   Он замолчал.
  -- Что "только" ? Ты спрашивай. Тебе работать. Или я тебя смущаю?
  -- Да нет. Дядя Кирилл говорил...
   Я услышал "дядя" и задумался - это сочетание слов, или Кирилл привел
   своего особо порочного родственника? Последнее казалось вероятным.
  -- Так что тебе непонятно?
  -- В порнухе-то все ясно. Но я ни разу не видел. У настоящих дяденек
   ху... Пиписьки такого же размера, как на картинках, или поменьше?
  -- Вот что тебя волнует... Мировой вопрос. Володя, покажи ему.
   Я не ожидал такого оборота. Но послушно расстегнул штаны. Переборов
   секундную неловкость, будто занимаюсь растлением младенца. Орган мой не стоял но позволял судить о размере.
  -- Да, - констатировал бесстыдный Дима. - Я так и думал. Врут все в
   порнухе. Но все-таки у вас он большой. У меня...
  -- И у тебя вырастет, не бойся, - успокоила его Ирина.
  -- Перейдем ближе к делу, - сказал я.
  -- Действительно, покажи-ка свою пипиську.
   Малолетний Дима, пыхтя, извлек нечто белое, не толще шариковой ручки.
  -- Он у тебя стоит ? - спросил я.
  -- Стоял, пока журнал смотрел, - признался он. - Сейчас опал.
  -- Но ты знаешь, как им пользоваться?
  -- То есть?
  -- Для чего он тебе природой дан - знаешь?
  -- Ну да. В порнухе давно видел. Как дяденьки тетенек пипирят.
  -- И то хорошо, - вздохнул я.
  -- Онанизмом занимаешься ? - вступила Ирина.
   Дима покраснел, насупился и ничего не ответил.
  -- Да не стесняйся ты. Этим все занимается, даже дядя Володя, хотя у
   него вон какой членище. Занимаешься, или нет?
  -- Ну...- буркнул пацан.
  -- Сперму извергаешь?
  -- Что-что ?
  -- Кончаешь при онанизме?
  -- Ну да. А для чего иначе заниматься?
  -- Это радует. Значит, знаешь процесс от начала до конца.
  -- А... А с девчонками когда-нибудь пробовал ?
  -- Пробовал, - Дима насупился еще больше, а я поразился, что такой
   прыщ уже "пробовал" главное взрослое дело. - Только не вышло ничего.
  -- А почему? - уточнила Ирина.
  -- Потому что едва я засунул, - он покраснел, как рак. - Так тут же и
   спустил. Она меня обозвала, что я козел и так далее... Я просил еще раз попробовать - говорит - "на кошках тренируйся". И выгнала.
   Все-таки он ребенок, - подумал я. - Хотя испорчен до невероятности.
  -- Ну-ка сядь поближе, - приказала Ирина. - И дай мне свой член.
  -- Зачем?
  -- Посмотрю, насколько твердо он встает.
   Ирина склонилась над Димой, выпростала его стерженек, достала красную безволосую мошонку. И взяла двумя пальцами детский орган.
   Конец Димы стал на глазах увеличиваться.
  -- Твердеет ? - спросил я.
  -- И еще как, - кивнула Ирина. - Уже, по-моему, дальше некуда.
   По диаметру он не превышал моего мизинца. И наверняка мог проникнуть
   в Виолетту. Кирилл выбрал правильно.
  -- А головка острая ? - уточнил я, хотя с таким размером форма головки
   не представляла важности.
  -- Сейчас посмотрим...- начала Ирина, и сдвинула крайнюю плоть.
   Дима внезапно засопел, потом испустил глубокий выдох, точно от чего-то
   освобождаясь. Тело его дернулось. Несерьезный половой орган выбросил струйку прозрачной жидкости. Потом еще и еще.
   Ирина поспешно отстранилась.
   Но на безупречной черной юбке уже блестело пятно не вполне ясной природы. Пахло чем-то горячим, однако недозрелым. В одном Дима не соврал: он действительно умел выбрасывать жидкость при оргазме.
  -- Блин, лучше бы сразу разделась, - ругалась Ирина, оттирая юбку
   салфеткой. - Кто знал, что ты как хорек, за три секунды кончаешь.
  -- Я же говорил - кончил, не успел войти, - тоскливо напомнил Дима.
   Стволик его, сплюнув положенное, опять опал.
  -- Н-да... - пробормотал я. - При таком раскладе не представляю, как он
   сможет протрахать Виолетту...
  -- Ладно, - сказала Ирина, поднимаясь. - Решим что-нибудь. Вы тут
   сидите, я пойду юбку застираю, пока не въелось. Потом будем придумывать.

[Sarikov]

3

   Заперев спальню, Ирина присела в кресло. Она явно не знала, что нам
   делать.
  -- Раздевайся, Дима, - наконец сказала она; рано или поздно все равно
   приходилось начинать.
  -- А... зачем?
  -- Будто не знаешь. Снимай все и положи вон туда.
   Дима разделся. Тело его было по-мальчишески белым и узким, со слабо
   выраженными плечами, без намеков растительности. Половой орган свисал. Но стоило Диме поглядеть на Ирину - та сидела в своей обычной позе, закинув ногу на ногу и выставив коленки - как отросток начал вырастать.
  -- Гляди, - тихо сказал я.
  -- Надо же...- пробормотала она. - И что же будет, когда я разденусь?
  -- А вы что...- Дима сглотнул. - Совсем раздеваться будете?!
   Судя по всему, приведенный сюда для секса, он еще не верил до конца,
   в счастливое испытание.
   Ирина, не отвечая, сбросила халат. И осталась в привычном черном белье.
   Я наблюдал за пацаном. Его орган уже касался живота. Подкованный в порнухе и имевший опыт щупания своих развратных сверстниц, он, вероятно, никогда не видел взрослой женщины.
   А Ирина, обреченно морщась, расстегнула лифчик. Погладила руками груди, оттягивая момент. Бросила на стул пояс. Наконец спустила трусы.
   На Димином кончике показалась капля смазки. Я удивился: половой орган мальчишки функционировал так же, как и мой.
   - Чулки тоже сними, - посоветовал я.
  -- Ты думаешь?
  -- Конечно. Он их тебе обольет и возьмет недорого.
   Ирина медленно скатала чулки. И теперь осталась совершенно голой.
   Бесстыдно белой, с островком волос на животе.
  -- Ну давай, иди сюда, - вздохнула она. - Где твой член?
  -- А...Грудь вашу можно потрогать? - спросил Дима, подойдя вплотную.
  -- Не-льзя, - отрезала она. - Ты ко мне не на съем пришел. С Виолеттой
   будешь развлекаться, сколько душе угодно.
   - Ладно, - согласился пацан.
   Я видел, что уже все его тщедушное тело пульсирует от нетерпения.
  -- Как его введем? - спросил я.
  -- Наверно, обычным способом.
  -- А я думаю, надо сзади на четвереньках.
  -- Почему? Так ему труднее.
  -- Это да. Но трахать Виолетту лучше так. Она ничего не увидит и орать
   будет меньше.
   - Пожалуй, верно, - согласилась Ирина, становясь на край постели.
  -- Все, Дима, - сказал я. - Начинаем упражнение. Задача: войти в тетю
   Иру. Совершить половой акт и извергнуть семя.
  -- Семя?
  -- Ну... Не знаю как вы называете... что льется из твой пипирки, ясно?
  -- А, ясно.
  -- Входить будешь сзади.
  -- В задницу, что ли? - испугался Дима.
  -- Сейчас, как же, - злобно отозвалась Ирина. - Меня только малолетка
   прыщавая в задницу не трахала.
   Идея испытать Диму в своем отверстии была ей явно не по душе.
  -- Не в задницу, - примирительно пояснил я. - А просто сзади. Вот
   посмотри...
   Я раздвинул половые губы Ирины и раскрыл вход.
  -- Вот сюда, ясно?
  -- А как именно?
  -- Тебе что, показать, что ли?
  -- А покажите...
   Я расстегнул штаны, вынул конец - он давно уже напрягся от
   будоражащей необычности ситуации - и легко ввел в Иринино отверстие.
   Дима взялся за свою крайнюю плоть.
  -- Ты что дрочишь, что ли?! - заорал я. - Издеваешься над нами, да? Тебе
   подвалило совершить половой акт со взрослой тетенькой. Никто из сопливых уродов твоих сверстников даже не мечтает. А ты тут фортели выкидываешь!
   Пацан молчал.
  -- Или... - вдруг догадался я. - Ты боишься ?
  -- Боюсь... немного.
  -- Не бойся. Это не больно. И уж гораздо приятнее, чем онанизм.
   Дима покраснел.
  -- Ну давай. Бери член в руку, наставляй вот сюда, и вперед...
   Орган Димы дрожал около входа. Я заметил, что он стоит на цыпочках.
  -- Тебе высоко так ? - догадался я.
  -- Ага...
  -- Ирина, переползи глубже, - попросил я. - Молодой человек будет
   трахать тебя на постели.
   Дима пристроился на нормальном уровне.
   Я опять развел Ирине губы. Перегнувшись, она взяла его за корень: сам я не имел желания прикасаться к мальчишескому концу.
  -- Сейчас я тебя направлю, - сказала она. - Ты войдешь в меня. И
   будешь совершать движения. Вперед и назад. Пока из тебя не потечет. Ясно?
  -- Да.
  -- Тогда давай.
   Я видел, как розовая головка исчезла в теле женщины. Дима замешкался.
  -- Давай-давай, - сказал я. - Смелее.
   В этот же момент пацан вздрогнул и выдернул конец обратно. Но было
   поздно: из него хлестали струйки. Одна, словно насмехаясь, ушла точно в отверстие. Другие упали на ляжки и поползли вниз - медленно и злорадно.
   Дима продолжал стоять на коленях. И сжимал свой непослушный орган, не в силах остановить выброс прозрачных капель.
  -- Дубль один не удался, - констатировал я.
  -- Ну ты и кролик, - ворчала Ирина, брезгливо вытирая детскую
   жидкость. - Я думала - раз спустил, и успокоился. Так нет...
   - Я не виноват...- угрюмо буркнул Дима. - Я только головку в щелку запустил, он сразу начал плеваться...
  -- Конечно не виноват, - подтвердил я. - Просто в этом теле, от рождения
   лишенном мозгов, хозяин - половой член. А не наоборот.
   Я унижал пацана, поскольку подсознательно ему завидовал. В юном
   возрасте он без всяких усилий познает женщину. И вообще у него все впереди. Его конец будет расти, и перед ним раздвинутся еще десятки и сотни ног... Он поднимается в гору. А я качусь вниз.
  -- Блин, не знаю, что с ним делать... Надо со мной попробовать, надо
   Виолетту трахнуть - в сто раз труднее... А он спускает от прикосновения...
   - Ты сколько раз в день онанизмом занимаешься? - осенило меня.
  -- Я... Если... Если дома никого и порнуха хорошая - шесть раз могу...
  -- Вот это да... Мне даже в молодости не снилось. Ирина, мне все
   ясно. В этом недомерке избыток энергии. Ее надо притормозить.
  -- Но как ? - взглянула Ирина, все еще тщательно вытираясь.
  -- Помнится, ты говорила, у тебя есть обезболивающее средство.
  -- Ну да. Типа заморозки. Прыскается во влагалище, если там натерто, а
   сцену надо доснять. Правда, им практически никогда не пользовались.
  -- Этим средством надо ему пипиську сбрызнуть.
  -- Зачем?!
  -- Чтобы до поры ничего не чувствовал. Я вспомнил - видел где-то
   презервативы "для продолжительного секса". С анестезией. Чтобы член не сразу ощущал контакт. Тот же эффект. Только другим способом.
  -- Но у него же... Опадет сразу.
  -- За этого кривописого уродца не беспокойся. У него не опадет.

[Sarikov]

4

   Ирина принесла аэрозоль.
  -- Я к его члену уже прикасаться боюсь, - сказала она.
  -- Дима, возьми пипиську и раздвинь дырку, - приказал я.
   Дима повиновался. Свое мочеиспускательное отверстие он развел так, что открылся глубокий черный зев. Ирина опрыскала все. Пацан поморщился: вероятно, попав в канал, средство вызвало жжение. Но стерпел.
   Орган его продолжал стоять, как ни в чем ни бывало.
   И теперь, когда конец ничего не чувствовал, мы легко ввели его в Ирину.
   - Он глубоко? - спросил я.
  -- Глубже некуда, - ответила она. - Разве что еще яйца в меня запихнет.
  -- Дима, ты что-нибудь чувствуешь?
  -- Нет. Писька онемела.
  -- Это долго будет действовать? - уточнил я.
  -- Минут пятнадцать.
  -- Может, с него хватит?
  -- Да нет, - вздохнула Ирина. - Раз начали, надо довести до конца. Пусть
   еще побудет, потом пошевыряется и кончит.
  -- А ты сама что-нибудь чувствуешь?
  -- Ничего. На меня тоже анестезия перешла.
  -- Это замечательно. Значит, и с Виолеттой так же выйдет.
   Некоторое время мы провели в тупом оцепенении. Дима стоял на коленях
   с половым органом, загнанным в женщину. Ирина на четвереньках, приподняв круглую белую задницу опершись подбородком на руки. Со скучающим выражением лица. Сейчас ей не хватало книжки, которую она перелистывала бы лениво, пока малолетка исследует свои ощущения. Я смотрел на это и думал: если бы сейчас пришел Яша, то вышла бы ошеломительная серия фотографий. С настоящей малолеткой и настоящей равнодушной взрослой женщиной. Какой еще не выходило из нашей студии.
   Подумав так, я поразился себе: сопливый недомерок орудовал сейчас в обожаемой мною женщине, а я оценивал все со стороны холодным глазом профессионального порнографа...
   И вдруг я осознал, как впервые сказал сам себе, что обожаю Ирину. Хотя прежде не считал этого чувства возможным в своей жизни.
   Сунув руку под живот, Ирина нашла Димину мошонку и помяла, проверяя чувствительность. Как ни странно, именно этот жест - белые ухоженные пальцы женщины, ощупывающие два детских красных шарика, по-взрослому пристроившихся в ее промежности, вызвал у меня новую вспышку ревности. Настолько мощную, что усилием воли я сдержался, чтобы не выдернуть малолетку, не поднять Ирину с постели и унести куда-нибудь подальше...
  -- Я что-то чувствую, - объявил Дима.
  -- Молодец, - сказала она. - Теперь двигайся.
   Дима испытал оргазм прежде, чем отошла от обезболивания ее внутренность. Он опять покраснел, запыхтел, начал дергаться быстро-быстро. Потом, на секунду остановившись, прохрипел:
  -- А можно... За попу вас взять?
  -- Бери, черт с тобой, - равнодушно кинула Ирина, не оборачиваясь.
   Дима впился в ее бедра с такой силой, что вокруг пальцев образовались лунки, еще более белые, чем белейшая кожа.
   Потом обмяк и вынул свой орган.
  -- Ты кончил ? - уточнил я.
  -- Ага...- выдохнул он.
  -- Не может быть, - возразила Ирина. - Я ничего не почувствовала.
  -- Сядь и проверь.
   Она поднялась - из промежности полилось жидкое семя пацана.
  -- Поздравляю, - сказал я почти серьезно. - Ты стал мужчиной.
   
5

   От Виолетты несло как из винной бочки. Вероятно, перед операцией
   в нее влили не один стакан мартини.
   Сама Ирина явилась одетой. Причем в другой костюм - темно-зеленый.
   Строгая и подтянутая, она производила впечатление наставницы.
   И никто посторонний не догадался бы, что под юбкой и трусами, в недрах
   ее горячего тела все еще остались следы жиденькой Диминой водички.
  -- Мне... Раздеваться? -постукивая зубами, спросила Виолетта.
  -- Нет, - серьезно ответила Ирина. - Он тебя так протрахает. У него
   стальной член с пилкой на конце.
   Дима оценивающе следил за процессом раздевания Виолетты. С первого
   взгляда я понял, что Иринино тело нравилось ему больше. В достоинствах толстых бедер он еще ничего не понимал.
  -- У тети Виолетты можешь потрогать и пощупать что угодно, - сказал я,
   желая его подбодрить. - Можешь ей грудь пососать, можешь палец в попу ввести... В общем, это тебе живая кукла в полное пользование.
  -- Ой...- пробормотала Виолетта, точно лишь сейчас заметив голого
   пацана. - А можно, я ему пососу...
  -- Не-льзя, - отрубила Ирина. - Пока он тебя не протрахает, к члену не
   прикасаться. Потом хоть ешь.
  -- Ну... Ну дай я хоть Володю пососу. Чтоб разогреться...
  -- Ты и так уже разогрелась дальше некуда. Тебя для чего сюда привели?
   Порнографический театр перед малолеткой изображать?
  -- А что ? - довольно наглым тоном вставил Дима. - Я не против. Я бы
   еще посмотрел и с вами, тетя Ира, пот...
  -- Заткнись, недоумок! - рявкнула Ирина, поднеся кулак к его носу. -
   Еще слово - и я тебя убью. Понял?
  -- Понял.
  -- Веришь?!
  -- Верю...- вздохнул он и замолчал.
  -- Ну, а теперь что делать? -спросила голая и жалкая Виолетта.
  -- Встать раком и не дергаться, - приказала Ирина.
   Виолетта взгромоздилась на кровать.
  -- Володя, разведи ей задницу а то мне неудобно одной рукой...
  -- ...А вы что - в задницу меня будете трахать?! - испуганно закричала
   старая дева.
  -- Помолчи, а? Без тебя с тобой одни проблемы, - оборвала ее Ирина. - Не
   волнуйся, никто не собирается покушаться на твою девственную задницу.
   Я раздвинул ягодицы, помог направить трубку аэрозольного баллона.
  -- Ой, что ты там делаешь ?! - пискнула Виолетта.
  -- Готовлю из тебя женщину.
   Через секунду зашипел аэрозоль.
  -- Ой... Холодно... - она подпрыгнула на кровати. - Ты что там в меня
   прыскаешь? Обезболиваешь, что ли?
  -- Да, - отрезала Ирина. - Иначе тебя похоронят целкой.
  -- Но он же меня порвет пополам, и я ничего не почувствую !!!
  -- Тебе там нечего рвать. Все твои крики - от психа. Потому что ты
   сжимаешься. К тому же рвать нечем - посмотри, какой червяк в тебя полезет.
   Дима стерпел и это. Он вообще отличался терпением. Ирина быстро опрыскала его конец. Который вроде уже опал.
  -- Слушай, а как у него встанет? - обеспокоилась Виолетта.
  -- Не волнуйся. У этого встанет, даже если ему яйца отрезать.
   Дима молчал.
  -- И что сидишь, как статуя? - напустилась на него Ирина. - Тебе все
   показали. Перед тобой женщина. Действуй.
   Дима подлез под Виолетту и принялся тискать ей груди. Он мял их с
   таким остервенением, словно никогда в жизни не щупал лучших. Впрочем, возможно, так оно и было. Он втягивал в себя Виолеттины маленькие соски с такой силой, что она взвизгивала. В процессе игры онемевший стержень Димы медленно поднялся в стойку.
  -- Он готов, - сообщил я.
  -- Вижу, - ответила Ирина и за шиворот вытащила его наружу.
  -- Давай так, как уже умеешь, - сказала она, ставя его в позицию.
   Потом твердой рукой направила отросток.
  -- Давай вперед, - скомандовала она.
   Дима надавил.
  -- Тебе что-нибудь мешает?
  -- Нет...
   Вероятно, орган Димы был настолько тонким, что свободно прошел через
   узкое место внутри Виолетты. Или под обезболиванием прорвал ее плеву.
  -- Ветка, ты как ? - осведомилась Ирина.
  -- Я никак. В смысле ничего не чувствую.
   Между тем Дима уперся в желобок между ягодицами Виолетты. Я
   вспомнил слова Кирилла насчет опасности порвать матку, но тут же подумал, что конец Димы не имеет достаточной длины.
  -- Дима, а ты чувствуешь что-нибудь?
  -- Не-а, - он беззаботно мотнул челкой. - У меня пиписька как не моя.
  -- Вынь-ка, я посмотрю, - сказала Ирина.
   Дима послушно достал кончик. Кроме смазки, на нем не обнаружилось
   ничего. Никаких следов крови.
  -- Слушай, Володя...- сказала Ирина. - Он, похоже, прошел. Но такой
   тонкий, это еще ни о чем не говорит... Попробуй-ка воткнуть ты.
  -- Я?!
  -- Ну да. Сейчас она ничего не чувствует, может получится. Только не
   вставляй до упора, у нее...
  -- ...Я знаю, Кирилл говорил, - перебил я.
  -- Эй, вы что задумали? - всполошилась Виолетта. - Вы же меня сейчас
   надвое порвете.
  -- Спокойно ! - крикнула Ирина и привычным жестом хлопнула ее по
   заднице.
   
6

   Мой орган стоял хорошо. Я сдвинул кожу к корню, уменьшая толщину.
   Головка ушла легко. Вдвинув еще чуть-чуть, я ощутил препятствие, при касании которого Виолетта обычно начинала орать. Это был не тупик, а узкое место. Я толкнул свою плоть глубже. Виолетта не реагировала. Она в самом деле ничего не ощущала. Загоняя свой отросток, я следил за своими ощущениями. Орган вошел на треть: толстое место не успело раздвинуть темно-красных губ - как головка моя уперлась... Точнее, даже не уперлась, а почувствовала совсем мягкую, но явно непреодолимую преграду.
   Я сделал Ирине знак рукой, чтобы она приблизилась.
  -- Ирка, все...- прошептал я ей в ухо. - Я уперся в матку. Дальше нельзя.
   Запомни, до какого места вошел, потом посмотрим, когда я выну.
   Ирина молча кивнула.
  -- Что вы там шепчетесь за спиной? - пьяно всполошилась Виолетта.
  -- Ни о чем, - быстро ответила Ирина. - Володя сказал, что у тебя писька,
   оказывается, слаще, чем у Анжелы. А ты так долго ее никому не давала.
  -- А я думала - вы мне уже матку прорвали...
   Значит, она тоже знает, - быстро подумал я.
  -- Не волнуйся за свою матку, - успокоила ее Ирина. - В тебе Володя, а не
   какой-нибудь бесчувственный колун.
  -- Ну что, посмотрим, разорвал ли я ей плеву?
  -- Давай, - ответила Ирина. приготовившись взять мой орган.
   К изумлению, и на мне не нашлось капли крови. Преграда Виолетты в
   самом деле носила психологический характер, а плева оказалась столь растяжимой, что не порвалась даже от моего диаметра.
  -- Ну ты, в самом деле целка-невредимка! - сказала Ирина. - Сколько
   времени симулировала, будто старая дева, а?
  -- А что?
  -- А вот, посмотри. Володя свой член в твою дырку затолкал.
  -- Как?! Я же ничего...
  -- Ты и не могла ничего. Ты посмотри главное - ни капли крови!
  -- Но я в самом деле девушка... И в меня никто никогда не входил...
  -- Да верю, верю, - отмахнулась Ирина. - И не замуж тебя отдаю...У тебя
   такое строение. мышцы были от страха. Теперь должно пройти. Потому что тебя протрахали двое. И поверь, Володин габарит не детский.
  -- Значит, я стала женщиной?...
  -- Да.
  -- И так незаметно... И это все?
  -- Не все. Если хочешь, тебя Дима сейчас дотрахает по полной.
  -- Да? И кончит в меня?
  -- И кончит в тебя.
  -- А потом можно будет дососать ему член?
  -- Можно. Сил у него хватит.
  -- Сказка...- пьяно протянула Виолетта.
  -- Дима, ты что-нибудь чувствуешь? - спросила Ирина.
  -- Ну так... Кажется, начинает отходить.
  -- Тогда давай, я заправлю его обратно... Ветка, не больно тебе?
  -- Ничуть. Я уже вроде как привыкла.
  -- Ну вот, - подытожила Ирина. - Трахайтесь хоть до посинения. Дима,
   можешь сделать с этой тетей все, что пожелаешь и чего она попросит.
   Дима с сосредоточенным лицом взялся двумя руками за толстые бедра Виолетты - точно так же, как держался несколько минут назад за Ирину - и принялся вбивать свой конец. Она блаженно улыбалась.
   

[Sarikov]

Часть четырнадцатая

1

   
   Через несколько дней, зайдя в комнату отдыха, я увидел Виолетту.
   Полностью одетая, она сидела за столом и печально сосала свой мартини.
   Других актеров не было: отработавшие уехали, остальные снимались в
   групповой сцене. Непривычно пустовал столик Ирины: она довольно давно ушла на больничный. Без нее жизнь оскудела, хотя я работал по-прежнему.
   Виолетта интересовала меня последней из всех; но я отметил ее грустно склоненную голову, и мне стало ее жаль.
  -- Привет...- протянула она, хотя сегодня мы уже дважды совокупляясь.
   Опасаясь за Виолеттину матку, Кирилл действительно отыскал для нее актера с половым органом пятисантиметровой длины. Который ее пользовал по несколько сцен за день. Кроме него, Кирилл доверял Виолетту лишь мне. Сначала я внимательно следил за глубиной погружения. Однако подсознательный страх не давал мне полностью расслабиться - и я не мог довести себя до оргазма. А возможно, причиной служил малый диапазон фрикций. Или, скорее всего, все вместе: и моя низкая чувствительность, и страх.
   Понаблюдав за мной, Кирилл решил дать попробовать Владиславу. У того получилось не хуже. В итоге постепенно Виолетту стали долбить Владислав, Николай, Гена и даже Борис. И в отличие от меня, они исправно наполняли ее семенем.
   То есть, после психологической операции, произведенной при помощи сопляка Димы, Виолетта стала вести обычную жизнь порноактрисы.
   Через несколько дней после того она явилась на студию неузнаваемой. Видимо, решила, что внутренние перемены должны отразиться снаружи.
   Во всяком случае, вместо унылой одежды, подходящей зачуханной бухгалтерше, на ней красовалась мини-юбка, идеально подчеркивавшая толстые бедра и ровные ноги. А вниз она надела дорогие на вид колготки.
   Кроме того, Виолетта состригла волосы. И не просто сделала прическу, но еще и покрасилась. И стала не сероватой, а поразила ярко-рыжим цветом.
   Я так привык к ее гриве до пояса, что не представлял ее иной. Как, наверное, и прочие. Когда она пришла с короткой прической, все женщины ахнули и начали ее хвалить.
   Только злобная Оксана пыталась буркнуть насчет того, что Виолетта продала свои волосы в театр и купила несколько половых органов с которыми станет совокупляться по очереди - но ее никто не поддержал.
   А я смотрел, поражаясь преображению, и объективно отмечал, что Виолетте так лучше. Ее лицо приобрело даже некоторую привлекательность.
   Более того, на площадке - где я по-прежнему иногда светил, накачиваясь половой энергией - обнаружилось, что прическа изменила все ее тело.
   Прежде самым крупным элементом служила голова. Сейчас, когда объем исчез, произошло чудо: хилые груди Виолетты уже не казались такими жалкими. И более привлекательно смотрелся ее выпуклый живот. А когда она, задействованная в сцене совращения подростка, разделась полностью, то сразила съемочную группу наповал: следуя современной тенденции, ее интимные места стали наголо обритыми.
   Прежде густые заросли шерсти привлекали внимание своим реликтовым видом. Сейчас лоно Виолетты оказалось неожиданно красивым. Крутым и ровным, без выраженных больших губ. Малых прежде никто не видел - теперь выяснилось, что они невероятно длинные.
   В общем, Виолетта стала совершенно другой. Как внутренне, так и внешне. Но, похоже, перемены не доставили ей чересчур большой радости...
  -- Ты что такая грустная? - осведомился я.
   Мне казалось, она ждет этого вопроса.
  -- Да...- она махнула рукой. - Так... Ты умный человек и поймешь...
  -- ...Что старое ушло, а нового не появилось? - догадался я.
   Потому что вспомнил собственные опасения, высказанные еще тогда:
   старая дева Виолетта - это человек, актриса и персонаж. Станет ли лучше, когда она станет, как все?
  -- Именно...- она подняла небольшие коричнево-зеленые глаза и
   коснулась моей руки. - Ты правильно понимаешь, Володя.
   Я кивнул.
  -- Сегодня меня оттрахали шесть человек. А если считать не головы, а
   члены, то восемь. В порядке очередности: ты, Владислав, Борис, Гена, еще раз Владислав, Николай, еще раз ты и этот - с членом как грибок. Новый...
  -- Валентин, - подсказал я.
  -- Ага. Отодрали от души. Всю изнутри спермой выполоскали...
  -- У тебя, наверное, влагалище болит?
  -- Как ни странно - нет. Гинеколог прав. Все боли шли от психа. Даже
   слово медицинское есть - вагинизм. Когда вы с Иркой меня оттрахали, то сняли блоки. И теперь я могу принимать любой член. Причем меня все щадят. Никто ни разу матку не задел. То есть все сто удовольствий. Живи и радуйся.
   Я молчал, ожидая продолжения.
   - А радости - нет.
  -- Но почему? Тебе противно когда тебя трахают?
  -- Не противно и не приятно. Никак.
  -- Никак ?!
  -- Да, вообще никак. Даже с тобой, хотя ты всегда очень стараешься.
  -- Потому что ты привыкла сосать члены, а не вбирать их в себя?
  -- Не знаю... нельзя сказать, что я сегодня не насосалась. Плюс еще
   любителей было три человека. Они меня не трахали. Но напилась досыта.
  -- А что плохо?
  -- А то... Раньше все так остро ощущала. Было приятно до жути. Хоть
   и без оргазма. Его и сейчас нет, но острота не та.
  -- Зато сперму внутрь получаешь, - утешил я. - У тебя фигура улучшится,
   грудь увеличится, разве плохо?
  -- Чепуха все это...
  -- Не чепуха. У тебя груди уже выросли.
  -- Это тебе кажется.
  -- Дай посмотреть.
   Виолетта задрала футболку. Вблизи ее молочные железы оставались
   прежними. Жалкими и никудышными. Однако черные волоски исчезли - и это придало подобие совершенства.
  -- Вот видишь, - сказал я, осмотрев ее сосок - коричневый, как и
   половые губы, с необычной поперечной бороздкой на шишечке. - Волоски уже опали... Все впереди.
  -- Если бы опали...- она вздохнула. - Просто надоело видеть в зеркале
   уродину, и я удалила их так же, как и там.
   Она пошевелила бедрами, поясняя, где именно.
  -- Стало лучше?
  -- Еще бы, - совершенно честно сказал я. - Не сравнить.
  -- Спасибо, Володя.
  -- И видимо, мы не зря тебя протрахали. Ты становишься женщиной.
   Виолетта криво усмехнулась, и я понял, что внешние изменения - пустяк;
   внутри все осталось прежним и она сама не верит в возможность перемен.
  -- И прическа новая тебе идет, - добавил я.
  -- О...- она грустно улыбнулась. - За эту прическу меня мама чуть не
   убила. Она ведь до сих пор считает, что я преподаю математику в школе...
  -- Математику?!
  -- Ну да. Я же была школьной учительницей. А потом... Ладно, это
   долгая история и не хочется вспоминать.
   Я промолчал.
  -- В общем, до истерики довела. "У нас в роду все носили длинные
   волосы и ими гордились, зачем ты обрезала их, да еще выкрасилась, как проститутка", и так далее. А мне надоело ходить малолетней дурочкой. К тому же сперма постоянно попадала, отмывать потом...
  -- Тебе идут твои перемены, - повторил я. - И мне нравится твое тело.
   - Правда?
  -- Да. И груди изменились. Определенно стали больше. Дальше еще
   лучше пойдет.
   И я поцеловал ее крошечные соски.
   Виолетта вздохнула:
  -- Володь, я тебя пососать хочу. Как в прежние времена...
  -- Соси, кто тебе мешает, - сказал я, расстегивая штаны.
   Сосала Виолетта по-прежнему профессионально. Через секунду орган
   затвердел.
  -- Все-таки у тебя он вкусный... Трахни меня еще раз!
  -- Без проблем. Снимай трусы.
  -- Но только по-настоящему.
  -- Это как ? - не понял я.
  -- Я хочу, чтобы ты в меня кончил. Чтобы яйца в задницу вошли, а
   сперма из ушей полилась.
  -- Яйца отпадают, извини. Ты сама знаешь про свою матку.
  -- Знаю... Но иногда мне кажется... Мне хочется...
  -- Чего тебе хочется?
  -- Чтобы меня порвали. Потом будь что будет, но хоть раз в жизни
   ощутить член. А не одну лишь головку.
  -- Нет, не согласен. Это похоже на преднамеренное причинение увечья.
  -- Да, правда...- Виолетта поморщилась. - Чепуху говорю, не слушай.
   Просто трахни меня сколько можно. Как только больно станет, я сама скажу.
   - Ладно.
   Я сел, удобно облокотившись. Виолетта задрала юбку, стащила остальное.
   Она приподнялась надо мной. Опыт настоящего совокупления к ней еще не пришел. Пришлось ей помочь.
   Внутри оказалось скользко и мокро. То ли от смазки, то ли от не до конца вымытого семени.
   Я начал фрикции. Я менял скорость и темп, пытаясь настроить себя на оргазм. Но ничего не получалось.
  -- Ты никак? - спросила Виолетта, словно читая мои ощущения.
  -- Подожди, не все сразу... Я должен себя довести...
  -- Тебе надо войти поглубже.
  -- Да нельзя в тебя поглубже...- привычно возразил я.
   - Ну попробуй хоть немножко глубже, а?
   Я миновал узкое кольцо и загнал стержень до невидимой преграды.
  -- Ты чего остановился ? Засаживай дальше.
  -- Дальше нельзя. В матку уперся.
  -- Но я не чувствую боли.
  -- Это неважно. Главное, я чувствую тупик. Потрахаю тебя так, не
   больше.
   Виолеттины мягкие ляжки лежали на моих ногах. Я спустил мошонку и начал фрикции концом, который входил снизу, изогнувшись дугой.
   Через некоторое время она спросила:
  -- Ты и так не можешь кончить... Или... Или не хочешь меня?
   Она прекрасно помнила, что я ни разу не слил в нее. Сейчас значительная часть органа оставалась в воздухе и даже в самом бешеном ритме я вряд ли достал бы матку, но мысль об опасности полностью гасила возбуждение. Но я не хотел обижать Виолетту и сказал уклончиво:
  -- Нет, я просто не спешу. Хочу насладиться тобой как следует.
  -- Мной ?! Насладиться? Разве мое тело может принести наслаждение?
  -- Может, - сказал я, сильно греша против истины. - Вот твой лобок...
  -- Это чепуха...
  -- А твои ноги. У тебя такие бедра, такие ляжки... - свои слова я
   подкреплял прикосновениями. - Мало у кого такие приятные крепкие ноги.
  -- Ну и что? Ноги не делают женщину.
  -- А что, по-твоему, делает ? Влагалище?
  -- И не оно тоже. Женщину делает все. А у меня этого нет. И никогда не
   будет.
  -- Придет со временем, - сказал я и снова начал долбить снизу.
  -- Но у тебя ничего не получается... Я не настоящая женщина.
  -- Ну и что, что у меня не получается? Другие в тебя льют и льют. Просто
   я такой урод.
  -- Ошибаешься. Это они - уроды. А ты тонко организованный мужчина.
   И раз не можешь, значит во мне не хватает чего-то истинно женского...
  -- Скажешь тоже. Я, между прочим, сегодня на площадке уже слил один
   раз. У меня силы кончились.
  -- А то я твоих сил не знаю... Просто в студии ты возбужден самой
   студией. А сейчас - чистый эксперимент. И как женщина я ни на что не гожусь, и не вызываю стремления к оргазму. Что я - не понимаю, что ли?
   Я слушал эти слова и поражался, насколько точно Виолетта - которую я, как и все, считал зацикленной на орале дурочкой - выражает мысли.
  -- Ты не права, - не сдавался я. - Здесь просто неудобно. Пойдем в другое
   место - и ты увидишь, как мне хорошо с тобой.
  -- Пошли в самом деле куда-нибудь... А то сейчас явятся со съемок.
   Анжелка начнет прикалываться, ну ее на хрен.


   

[Sarikov]

2

   
   Мы направились в холл, где время от времени совокуплялись с Зоей.
   Виолетта его не знала.
   Только придя туда, я запоздало посетовал, что не сообразил захватить полотенец или хотя бы нечистых простынь. Но Виолетта была изрядно пьяна, а я мог работать хоть на булыжной мостовой.
   Все-таки я прошел в коридор и обнаружил, что на заколоченных окнах висят пыльные шторы. Я сорвал их с гардин. Отряхнул и сложил на столе.
   Мне очень хотелось совершить полноценный акт с семяизвержением.
   Сейчас я изо всех сил пытался настроить себя на Виолетту. Убедить себя в том, что желаю ее - ее одну и никого больше.
   Чересчур жадно целуя, я стащил с нее футболку и юбку. Трусики остались в комнате отдыха.
   Я просовывал язык глубоко в ее рот, и жестоко мял ее хилую грудь, одновременно тискал ее бедра и задницу, и трогал плоть - Виолетта дышала часто, и орган мой стоял, и мы казались полностью готовыми.
  -- Стоп, Володя, - вдруг сказала она. - Ты притворяешься.
  -- В чем? - спросил я, ошарашенный ее проницательностью.
  -- В том, как набросился. Что я - не знаю. Я - уродина. Ну ты посмотри,
   посмотри на меня... разве можно желать такое убогое тело?! Я не дура и все понимаю... Дай лучше пососу тебе член, и закончим нашу попытку...
   Взобравшись на стол, она принялась демонстрировать свое уродство. Честно говоря, Виолетта была недалека от истины. Но когда она повернулась в профиль, я заметил, сколь соблазнительно сочетание ее выпуклого, гладкого низу живота с линией толстой задницы.
   И я взял ее одной рукой за живот, второй за зад. Раздвинув ягодицы, ввел палец в анальное отверстие; это было мне привычно.
   Виолетта дернулась. Я понял, что ей больно и прекратил попытку.
   Потом мы снова целовались.
   Потом наконец я поставил ее на четвереньки и всунул свой конец.
   И опять я не мог отдаться наслаждению. Потому что при каждой строго отмеренной фрикции ощущал - вернее, предощущал - опасную близость невидимой матки...
  -- Е... Трахай меня до конца... - пьяно кричала Виолетта. - Проткни
   меня! Я хочу, хочу, хочу...
   Она материлась и кричала много грязных слов.
   А я не мог совокупляться, зная, что работаю на грани. Подсознательная неспособность принести боль женщине не позволила мне возбудиться. И в конце концов я вышел, мы сели на стол и опять принялись разговаривать.
  -- Ты так и не кончил в меня без этих дурацких колготок, - грустно
   говорила Виолетта.
  -- Я не могу... Не могу причинять тебе боль. Понимаешь?
  -- Как ни странно, понимаю... Хотя и хочу этой боли... Давай попробуем
   в другой позе.
   Мы пробовали в разных позах.
   И в обычной миссионерской, и лежа на боку, и сидя. И даже полусидя лицом к лицу, когда я, орудуя самым кончиком, мог ничего не опасаться, зато видел все и ласкал ее руками.
   Ничего не получалось. Скорее всего, я перевозбудился, а теперь ощущения схлынули. Но так или иначе, я не дошел. Возможно, мне все-таки было неудобно совокупляться на столе, и в нормальной постели у меня что-нибудь бы получилось.
  -- Знаешь... - призналась она, когда я, не зная что придумать, положил ее
   сверху, пытаясь возбудить себя воспоминаниями о любительнице Наде. - Что-то странное происходит... Я хочу два твоих члена.
  -- В смысле ? - не понял я, продолжая вводить и выводить свой отросток.
  -- Я хочу сосать. И в то же время чтобы ты меня трахал.
  -- Может, вибратор найти? - предложил я.
  -- Нет... Мне нужен живой член во влагалище. И живой член во рту.
   Может быть, тогда я смогу наконец получить наслаждение.
  -- Это мы организуем позже. На площадке... А что ты хочешь сейчас?
  -- Сейчас... Я хочу просто твоей спермы. Но ты не можешь кончить.
   Значит придется тебя просто отсосать.
  -- Во влагалище я не кончаю от усталости. А от орального секса не могу
   вообще, ты ведь знаешь. Мне все равно придется доводить себя самому...
  -- Давай комбинировать...
   Сосала она, как всегда, неторопливо и умело. То втягивая головку, едва не глотая ее, то обегая границу крайней плоти, то раздвигая кончиком языка края отверстия. Теперь, когда лицо не скрывали волосы, я видел ее губы, и переживал зависть. Зависть непонятно к кому - ко всем остальным мужчинам - которые, без сомнения, извергли бы семя через пять минут. А я лишь слушал легкие ощущения, не пытаясь довести их до вершины.
   Виолетта невероятно возбудилась - как случалось и прежде. Лежа сбоку, она закинула на меня ногу. Примерно так в свое время пыталась возбудить себя Зоя, только та действовала активнее. Но Виолетта уже испытывала ощущения. Поэтому она просто прижалась к моей ноге влажной раскрытой промежностью, и ерзала, лаская свои распухшие от упражнений половые губы. И постанывала, получая полный комплекс.
   Мне приятно было видеть ее толстое белое бедро, округло лежащее пониже моего живота. Но все равно оставалось ясным, что рано или поздно придется брать орган самому.
   Наконец Виолетта, совершив серию лихорадочных движений, остановилась.
  -- Устала? - спросил я.
   Она кивнула.
  -- Давай мне, доработаю, потом ты возьмешь.
   Виолетта молча выпустила мой стержень. Я взял его в кулак - мокрый и
   скользкий от слюны и смазки - и принялся выжимать оргазм.
   - Перелезь налево и встань на четвереньки ко мне спиной, - приказал я.
   Виолетта без комментариев заняла нужную позу. Не замедляя темп, я
   засунул палец в ее дырку. Примерно то же самое я проделывал давным-давно с Анастасией - в те времена, когда похоронил надежду на достижение естественного оргазма и пытался любыми способами выжать из себя семя.
   Палец подействовал на Виолетту - она сразу застонала.
   Вид ее ягодиц и ляжек, сводимых волнами наслаждения, подействовал.
  -- Бери ! - прохрипел я, выдернув палец. - Бери скорее !
   Виолетта не сразу очнулась от своих ощущений - повернулась не
   слишком быстро, а мой измученный орган уже не поддавался контролю. Струя рассыпалась белыми шариками в ее волосах.
   Но через секунду она уже поймала мой конец.
   Я чувствовал, как булькает толчками выплескивающаяся жидкость. Виолетта наслаждалась вкусом. И одновременно быстрыми, профессиональными ударами языка выбивала наслаждение из моего отверстия.... Этому искусству она не разучилась.
   И я должен был быть счастлив.
   Но когда я полностью опустошился и Виолетта облизала мой стержень, и я приник к ее губам, по устоявшейся привычке вбирая вкус собственной жидкости - в этот момент мне почему-то стало очень-очень грустно.
   
3

   
   Позже я поговорил с Кириллом. Подчеркнул ее страстное пожелание:
   иметь половой орган одновременно во рту и во отверстии.
  -- Может быть, на площадке она возбудится по-настоящему и дойдет, -
   размышлял режиссер. - Жалко дуру все-таки.
   Мы разработали несколько вариантов, каждый из которых, казалось, мог
   привести к оргазму.
   Осуществили на сцене целых три из них.
   И ни один не привел к успеху.
   Несмотря на все старания - особенно мои, поскольку я остро чувствовал нюансы ее ощущений. Со временем мне даже стало казаться, что Виолетта уже не испытывает и тех, сопровождавшихся метаниями по постели, порывов сладострастия, которыми славилась прежде.
  -- Не зря ли мы добились своего, протрахав ее как женщину? - в конце
   концов высказал я Кириллу первоначальную мысль.
  -- Не знаю, Володя, - честно признал он. - Истинный бог - не знаю...
   Но даже если бы и знал - обратного хода не существовало.
   А я чувствовал, что дело обстоит гораздо хуже, нежели может показаться
   на первый взгляд. Проблема усугубилась не только с Виолеттой. Операция нарушила плавный, как у часового механизма, ход работы всей студии.
   И последствия неразумного шага - мне подсказывала интуиция - могли оказаться сколь угодно плачевными.
   

[Sarikov]

4

   
   День начинался, как обычно.
   Тек построенный Кириллом график. Кто-то совокуплялся на площадке;
   другие отдыхали, дожидаясь своей очереди.
   Ничто не предвещало грозы, когда в комнату ворвалась Оксана.
   Голая и потная, несущая запахи съемочной площадки.
  -- Полюбуйтесь ! - кричала она, закинув длинную ногу на стол. -
   Глядите, что это козел наделал!
   Никто не понимал, в чем дело.
   Пока Оксана не указала на белый плевок, выползающий из ее дырки.
   Через несколько минут все прояснилось.
   Оксана и Денис работали тривиальную сцену. Наш белокурый херувим так разошелся, драя грудастую телку, что в момент оргазма не успел выдернуть конец. И спустил в Оксану. То есть совершил то, чего она больше всего боялась.
  -- Все! Он попал, - кричала она, размахивая пальцем, измазанным
   Денисовой жидкостью. - Попал на бабки на целых восемнадцать лет.... Весь остаток жизни алименты будет выплачивать.
  -- Угомонись и сядь, - поморщилась Татьяна.
   Побегав по комнате, Оксана опустилась за стол и даже что-то выпила.
   Она сидела, раздвинув ноги, и я видел, что из-под нее набежала лужа.
  -- Пока ты так сидишь, все и вытечет, - отметила Лена. - А еще лучше
   иди и просцпринцуйся.
  -- Хрен ему ! - встрепенулась Оксана. - Счас. Я еще тампоном заткну...
   Девчонки, у кого "О-Би" есть? Ни капли не пропадет, и будет он папашей. И платить станет немеряно.
   Ирина хотела что-то возразить, но не успела.
   Потому что из коридора, ведущего к студии, появилась голая Марина.
  -- Кто Дениса на площадке заменит? - спросила она с кривой ухмылкой.
  -- А что ? - спросила Анжела.
  -- А то, что от Оксанкиных криков он стал импотентом.
  -- Как?!
  -- А вот так. У нас сцена, а у него хрен не стоит. Никак. И насосать не
   удается. Кирилл ругается... Кто меня трахнет наконец?
  -- Пошли, - поднялся Николай. - У меня перерыв.
   Пара удалилась, а Оксана продолжала изгаляться, рисуя все более
   радужные картины, как до нитки оберет Дениса за несколько вбрызнутых капель.
  -- Заткнись, дура ! - наконец закричала Ирина. - Сейчас я тебе покажу
   и алименты и все остальное.
   Она процокала каблуками в направлении студии. Судя по всему, к
   Кириллу.
   Оксана не унималась, и даже не обратила внимание на бумагу, которую
   Ирина принесла и ткнула ей под:
  -- Твоя подпись?
  -- Черт знает... Вроде моя. А что это? И какое...
  -- А то, что это твой контракт.
  -- Какой еще контракт? - уставилась та.
  -- Который ты, безмозглая трахалка, подписывала, когда устраивалась
   сюда. Прочитать вслух?
  -- Я...не...
  -- Хорошо. Вот, одно место, слушай "...обязуюсь самостоятельно
   предохраняться от нежелательной беременности и в случае возникновения таковой не имею претензий к заказчику..."
  -- К какому... заказчику?
  -- Тебе долго объяснять. И все равно не поймешь. Кирилл объяснял, что
   предохранение - твое личное дело и студия ни при чем?
  -- Не помню... Кажется...
  -- Так вспомни. А если память подвела - я тебе сейчас отксерю, сверну в
   трубочку и заткну твою трахательную дырку, поняла? Вместо тампона.
   Оксана молчала.
  -- И не смей больше орать, дура! Это с тебя Кирилл вычтет за то, что
   лишила Дениса работоспособности, ясно? Так что сиди и не вякай.
   Повернувшись, Ирина ушла.
   Посидев некоторое время молча, ошеломленная Оксана вдруг
   расплакалась. Ее никто не утешал, она уже достала всех своими угрозами.
   Потом она сорвалась и убежала. Вероятно, подмываться.
   В комнате стало тихо.
   Но остался осадок нехорошей трещины.
   А во мне снова шевельнулось невнятное грустное предчувствие.
   
5

   Обычно, не оставаясь на ночь, мы с Ириной совокуплялись по вечерам.
   Но вдруг она предложила заняться сексом среди дня.
   К акту с ней я был готов постоянно. И не видел в предложении подвоха.
  -- Пошли в душ, - сказала Ирина.
   Я подумал, что она хочет сначала вымыться - и удивился, что зовет с собой. Ведь нашу связь она скрывала.
   Мы почему-то дошли только до раздевалки. За приоткрытой дверью шкафчика кто-то копошился.
   Что-то происходило, что-то готовилось произойти...
   Ирина разделась, покидав одежду на скамейку. Вспрыгнула на подоконник и развела ноги.
  -- Теперь трахни меня.
  -- Как... Здесь?
  -- Здесь.
  -- Но... Но увидят.
  -- Плевать. Пусть видят и завидуют.
   Не понимая, к чему она клонит, но уже предчувствуя недоброе, я скинул
   халат. Половой орган, безразличный к нюансам, стоял.
  -- Давай же, - Ирина, схватила меня за головку. - Давай, скорее.
   В этот момент из-за шкафа выглянула Оксана. Потом распахнулась дверь,
   впуская Бориса и Лену. Они шли мыться с площадки, взявшись за руки.
   Увидев нас, все остолбенели.
  -- Давай, давай... - тихо сказала Ирина.
   Мною владело ощущение, будто я совокупляюсь с собственной женой при
   посторонних. Вместе с чудовищной неловкостью накатила нежданная острота. Я быстро разошелся и изверг семя через минуту.
  -- Кончил? - спокойно удостоверилась она.
  -- Ага... И еще как.
  -- Теперь пошли...
   Взяв меня за мокрый конец. Ирина повела обратно. Она была невероятно
   хороша - голая, со струйками семени, ползущими по ногам.
   В комнате отдыха меня ждало еще большее потрясение.
   Актеры болтали, как ни в чем ни бывало.
   Мы прошествовали к столу Ирины. Она забралась туда и попросила довести себя языком.
   В ошеломленной тишине я ласкал ее головку, пил смазку, разбавленную собственной жидкостью. Ирина содрогалась, прижимая меня к животу.
   После этого сеанса мой конец снова встал.
   И я опять вошел в нее.
  -- Глубоко не входи. - тихо попросила она, перехватив корень. - Пусть
   все видят, какой у тебя огромный член, что даже в меня не входит ...
  -- Но ты...
  -- Мне все равно. Уже все равно.
  -- Что значит - "уже" ? - с непонятной тоской переспросил я.
  -- Потом объясню... А ты меня трахай, трахай... Пусть тебя уважают за
   то, что сумел оттрахать даже такую стерву, как я.
   Я абсолютно ничего не понимал. Но распаленный обстановкой, в тысячу
   раз более электризующей, нежели самая бесстыдная оргия на площадке, опять дошел быстро. Только теперь Ирина меня вынула. Аккуратно обрызгала себе груди. Потом высосала остаток.
   Шокированный народ безмолвствовал.
   После Ирина слезла на пол и мы наконец ушли.
   Заперлись в ее кабинете - и она расслабилась, вся опала и даже сделалась ниже ростом, хотя несколько минут назад казалась напряженной, как антенна. Лицо ее покраснело; она достала платочек и принялась вытирать ноги, залитые до ступней.
  -- Что-то случилось? - спросил я, хотя в общем уже догадывался.
  -- Да.
   
6

   Я почти знал, что она скажет - но молчал. Возраст и горький опыт
   приучили к сдержанности. Даже когда земля ощутимо сыпалась из-под ног.
  -- Володь... - слабо позвала она.
  -- Да, Ир...
  -- Я... Мне... Мне не хочется говорить тебе. Но придется сказать не
   очень веселую вещь.
   - Говори, - сказал я, точно мое несогласие могло что-то изменить.
  -- Я ухожу со студии.
  -- Вообще ? - все-таки уточнил я.
  -- Да.
   Земля обрушилась. и я еле устоял на краю образовавшейся пропасти.
   Мы молчали еще некоторое время. Капли на ее молочных железах, стали
   подсыхать, образуя сероватую корку. А она бездумно играла моей мошонкой.
   Словно китайскими шариками. которые некоторые люди машинально перекатывают в пальцах, когда сосредоточены на собственным мыслях...
  -- Ты понимаешь...
  -- Понимаю, - глухо ответил я.
  -- Нет, не можешь понять... Все гораздо сложнее. Разом скопилось...
   Я не отвечал, зная, что Ирина все скажет сама.
  -- Во-первых, я вдруг почувствовала, что больше так не могу.
  -- Как - "так"?
  -- Не могу делить тебя с другими пи... бабами. Я слишком серьезно к
   тебе отношусь, и мне стало больно готовить твой член к чужим влагалищам, когда он должен быть моим и только моим...
  -- Но я...
  -- Не продолжай, я знаю, что ты сейчас скажешь, - она грустно покачала
   головой, натягивая на палец мою крайнюю плоть. - Ты не можешь бросить ремесло. Потому что работа членом - единственное твое призвание. И потому что я сама не хочу, и потому что вообще....
  -- Нет, - горячо возразил я. - Хочу сказать совсем наоборот. Я люблю
   тебя. Выходи за меня замуж. Если ты согласишься, я уйду со студии, и мы перечеркнем все, что сейчас происходит. Все забудем. Все-все-все, абсолютно. И начнем счастливую жизнь... С чистого листа.
   Я говорил безумные слова, не веря сам.
  -- Ох, Володя, Володя... Ты сам-то хоть понимаешь, что говоришь?
  -- Я... Ты что - думаешь, я не смогу найти работу? Найду. Какую-нибудь
   всегда найду. Ну пусть денег станет меньше - но зато мы с тобой будем вместе. И будем счастливы. Будем счастливы. Будем счастливы...
   Я цеплялся за последнюю фразу, словно она могла вытащить наверх.
  -- Не то, совсем не то я хочу сказать...- Ирина махнула рукой. - Причем
   тут работа... Не в этом дело. Ты пойми...Волка можно с рождения кормить хлебом и картошкой. И он будет есть. Но если один раз попробует сырого мяса, то станет требовать только его. И разорвет в клочки того, кто снова предложит хлеб и картошку...
  -- Волк? Какой волк ? При чем волк? - в голове моей помутилось; я вдруг
   ощутил, что моя привязанность к Ирине глубже, нежели я предполагал.
  -- Да не волк... Я по тебя говорю. Ты привык трахаться, сколько душе
   угодно. И тебя уже нельзя - слышишь, нель-зя - вырвать из этой жизни и поместить в примитивную семейную оболочку. Ты в ней просто сгниешь...
   - Понимаю...- сказал я, отметив, что Ирина прочитала мои давние мысли насчет секса-наркотика.
  -- Ничего ты не понимаешь, - вздохнула она. - Я сама мало что
   понимаю...
   Я молчал.
  -- И еще... Последняя капля... Когда Кирилл подстелил меня под этого
   прыщавого малолетку.
   Меня мгновенно ожгло воспоминание, что по сути это я предложил такой
   ход. Но тут же подумал, что Кирилл дошел бы до него самостоятельно.
  -- До сих пор я была просто ассистенткой, готовящей чужие палки и
   дырки. А теперь он, похоже, решил включить меня в диссертацию...
  -- В какую диссертацию?
  -- Так он же сексопатолог по специальности. И что-то пишет на тему
   женского оргазма, перелома девственности и так далее. Думаешь, для чего он настаивал Виолетте целку ломать?
  -- Он?! А я думал...
  -- Правильно думал. Кирилл умен, как дьявол. И вселил мысль самой
   Ветке. Потому что хотел посмотреть, как изменится характер старой девы после того, как ее начнут трахать.
  -- А я думал, он режиссер...
  -- Он режиссер. Но и ученый. А ученый может любого превратить в
   подопытного кролика. Я знаю, он не остановится, и не хочу продолжать...
  -- Может, то был крайний случай ? - с надеждой возразил я.
  -- Если бы...- грустно усмехнулась Ирина. - Помнишь, я неделю на
   больничном была?
   Я кивнул.
  -- Думаешь почему ? Просто хотела спрятаться: у него возникла
   следующая гениальная идея. Использовать меня как дырку для возбуждения пресыщенных супругов.
  -- Не понял ?
  -- У нас это не принято... А в Америке, например, где природа секса
   изучается давно существует даже система лечения супружеской скуки под названием "трахни мою жену".
  -- Это как?
  -- Когда супруги живут вместе лет пятнадцать, то они практически
   теряют сексуальный интерес друг к другу. Обычно, и у нас, начинают бегать на сторону. А в цивилизованных странах иногда используют метод, который кажется диким. но действует очень сильно. Находят какого-то постороннего мужика, и он трахает жену до поросячьего визга, а муж сидит рядом и спокойно наблюдает.
  -- На самом деле, диковато, - согласился я.
  -- Зато у мужа появляется резкий всплеск интереса к жене. На чисто
   психологическом уровне: если ее может трахать с таким остервенелым удовольствием какой-то посторонний, то чем я хуже? И это действует. То есть такое развлечение на самом деле не сексуальная забава, а метод психотерапии.
  -- Понятно... Но причем тут ты?
  -- Притом, что к нему обратилась парочка с точностью до наоборот.
   Требовался сеанс по схеме "пусть мой муж кого-нибудь трахнет". И в качестве этого "кого-нибудь" должна была выступить я.
  -- Но почему именно ты? Ты же не актриса, а ассистентка!
   - Именно потому, что не актриса. Они слишком болтливы и слишком привыкли к сексу, он опасается. что без присмотра они начнут играть и имитировать оргазм. А нужно, чтобы все шло натурально. Кроме того, он не забыл про мое так называемое лесбиянство. И, вероятно, желает отследить мое поведение, когда меня станет активно трахать новый грязный член...
   Я вздохнул. Возражать было нечем.
   - Ладно, больничный, на этот раз обошлось. Но он не успокоится. И увидишь - придумает еще что-нибудь покруче. А я не хочу - не хочу ! - превращаться в экспериментальную дырку, которую он начнет подкладывать под кого попало.
  -- Но как без тебя останется студия?
  -- Что-нибудь придумает... Понимаешь, у меня много всего сошлось в
   одну точку. И муж опять вернулся ко мне...
   Я хотел напомнить ее же слова, что с мужем она порвала, но предпочел сдержаться.
  -- Знаешь... Если бы все по отдельности - можно было как-то пережить.
   Или сгладить... Но все обрушилось сразу. И я не вижу иного выхода.
   Она отчаянно прижалась щекой к моей груди.
  -- Ох, Володя... Ты даже представить не можешь, как мне неохота
   уходить. Не хочу расставаться с тобой... Но знаю, что иначе нельзя. И все-таки хотела записать твой телефон. На самый крайний случай. Ты не против?
  -- Нет, конечно, - ответил я, зная, что она вычеркнет меня из жизни.
   Потом мы совершили с ней еще четыре половых акта. Мы не остались на
   ночь - она сказала, что если останется, то не сможет уйти. Совокуплялись на кушетке, на столе, на подоконнике ее рабочего кабинета. Когда мой орган опадал, Ирина смазывала его мушкой и мы продолжали.
   Я не знаю, сколько времени провели мы с нею в безумном непрерывном слиянии. Когда я выдавил из себя последнюю порцию, несколько жидких капель, сопровождавшихся резкой болью, я не ощущал уже ничего. Ни грусти, ни печали - одно лишь нехорошее изнеможение. Вероятно, то был единственный способ расстаться без мучений.
   Кабинет казался до потолка залитым семенем и потом. Снаружи орган краснел ссадинами. Канал горел, словно через него пропускали раскаленную проволоку. Вокруг Ирининых сосков уже начали проступать синяки. А половые губы распухли и обещали завтра стать синими.
   Наши тела прощались друг с другом в ужасном виде.
   Про души... не хотелось даже думать.

[Sarikov]

7

   На следующий день утро в студии казалось прежним.
   Кажется. Ирины не хватало только мне.
   Правда, сегодня съемки шли скучно и обыденно, постороннего вмешательства на площадке не требовалось.
   Вероятно, сам Кирилл был растерян. Поэтому программа не имела разнообразия, не пригласили даже любителей.
   Я лежал, с тоскливой нежностью целуя мягкие губы Наташи.
   Я знал, что в конце дня мне предстоит разделать в группе Марину и Ларису, потом довести Людмилу.
   А сейчас мы изображали медленное трио.
   Именно трио: целуя Наташу, я обнимал толстые ляжки Виолетты, пристроившейся за ее спиной. И работая концом в ее детородной дырке, чувствовал, как бывшая дева мнет мою мошонку, расплющенную в мякоти сведенных ног актрисы. А Наташа, стиснув свои груди двумя руками, и нежно упираясь ими в меня, поглаживала мне кожу своими сосками.
   Ее я довел почти сразу. Виолетта пристроилась потом, когда мы удобно приложились на боку. Во мне уже хватало сил, чтобы вызвать семяизвержение даже в такой позе, ограничивающей движения.
   И я совершал фрикции, с каждой минутой толкая отросток все глубже и резче - и дав Наташе свой язык, который она сосала, словно сосок. Ягодицы Виолетты были податливы под моими ладонями. Не удовлетворяясь, я раздвинул скользкие слипшиеся губы, запутываясь в Наташиных волосах, и засунул палец во влажную Виолеттину дырку. Она тут же застонала где-то внизу, и тихо постанывала Наташа, потому что тоже испытывала удовольствие. И несколько мгновений я не знал сам - с кем из них сейчас совокупляюсь, а кого дразню пальцем... Точнее, мне казалось, что я нахожусь одновременно в обеих, желанных и ласкающих мой конец.
   И не напрягаясь сверх силы, я ощутил в стволе толчок семени.
  -- Кон...чаю...- пробормотал я сквозь Наташин рот.
   Виолетта мгновенно выдернула мой орган из ее промежности. И я
   ощутил, как головка из одной жаркой глубины попадает в другую - такую же жаркую и готовую дать удовольствие.
   Я лежал, и Наташа сосала мой язык, а Виолетта тянула семя из отростка - и так, наверное, могло продолжаться бесконечно.
   Господи, как хорошо, - с непонятной тоской думал я, чувствуя, как Виолетта пытается выжать больше, чем возможно. - Если бы можно было остановить жизнь в этом, благостном и почти завершенном состоянии...
   Впрочем, и так все было хорошо...
   Было бы - если бы, вернувшись в комнату отдыха, я мог видеть за столом привычную фигурку Ирины

[Sarikov]

Часть пятнадцатая

1

  
   Кирилл довольно быстро оправился после ухода Ирины. Через пару дней
   он вызвал меня как ни в чем ни бывало и сказал, что мне - то есть нам с Виолеттой предстоит очередное тайное задание.
  -- А почему именно с Виолеттой ? - удивился я.
  -- Вообще-то я тебя с Иркой хотел задействовать, но ее уже нет... И не
   будет. Кроме того, в данном случае Ветка лучше подходит. А самое главное - я ей могу доверить такое дело, ведь вы ее тайно растрахали, помнишь? Больше никого нет, кому бы я доверял, Ирке замену еще не удается найти...
  -- Что нужно будет делать? - спросил я, уже заранее ничему не
   удивляясь.
  -- Ничего особенного. Научить одну неопытную девчонку по-настоящему
   сосать член.
  -- В смысле?
  -- В самом прямом. Она трахается вовсю, а член сосать не умеет, ее
   парень жалуется. И она хочет, чтобы ее обучили профессионально.
  -- Ну ты даешь...- пробормотал я. - Это что-то совсем новое.
  -- Это просто начало воплощения моей давней идеи. Создать на базе
   студии учебный центр.
  -- Учебный центр?!
  -- Ну да. Сейчас подростки трахаются с пятнадцати лет, как хорьки. И
   ничего не умеют. Да и не только подростки. Наши учебные фильмы, конечно, хороши. Но не каждая пара партнеров способна воспринять информацию и применить ее к себе. Гораздо действеннее. когда пара приходит в специальный центр. Где обученные люди учат их трахаться. И на собственном примере и прямо так.
  -- Что значит "прямо так"? - уточнил я.
  -- Это и значит, что прямо так. Вы с партнершей учите пару молодых
   партнеров. Сначала совокупляетесь сами при них. демонстрируя позы и так далее. Потом ты трахаешь девчонку, ее трахает пацан. Потом они трахаются сами, а вы смотрите и помогаете...
  -- Ну ты даешь...
  -- А что? Это самый действенный метод. Причем я знаю, что некоторые
   пары готовы заплатить не за один сеанс, а за целый курс обучения, от простого к сложному. Это золотая жила.
  -- Да уж...
  -- И, кроме того, полезное дело с общечеловеческой точки зрения. Ведь
   должен же кто-то их научить...
   Я промолчал. Замысле Кирилла плохо укладывался у меня в голове.
  -- Я давно это задумал. Но никак не мог подобрать надежных и
   выверенных учителей. Сейчас половина проблемы решена: ты способен драить даже новую дырку часами, не сливая спермы и не теряя силы. Ирка была идеальной парой: при своем лесбиянстве она могла принимать мужика без опаски, потому что все равно не кончала от члена.
  -- А что - это было столь важным?
  -- Конечно. Будто сам не знаешь, что любая баба после оргазма
   превращается в кисель... Или в бревно, что не меняет разницы.
  -- А разве во время учебы, как ты выразился. партнер не будет учиться
   доводить женщину до оргазма?
  -- Учиться будет на своей бабе. После того, как ты ее трахнешь и
   определишь условия, при которых она кончает. Секс-инструкторша должна быть железной. Ирка могла работать. И вы были просто идеальной парой сексуальных педагогов. Черт, как не вовремя она свалила...
   Кирилл помял в кулаке бороду.
  -- Ну да ладно, свет клином на ней не сошелся. Лесбиянок в городе пруд
   пруди, можно будет подобрать что-нибудь красивое и пригодное для секса, это дело времени... Главное. что я решил открыть новое направление деятельности. Кстати, лишение парней девственности с первоначальным обучением сексу... Тоже золотое дно.
  -- А ребенка заделать тебе заказы не поступали? - усмехнулся я.
  -- Представь себе, поступали, - совершенно серьезно ответил Кирилл. -
   Но я их отвергаю сразу. Траханье это траханье - отъетил, слил и до свидания. А ребенок - это серьезно. Нужны генетические анализы и так далее. Мороки больше. чем прибыли. Этим мы заниматься не будем. Работы и так хватит.
   Я опять промолчал; во мне поднялась буря непонятных эмоций, среди
   которых звучала и постыдная радость от того, что мне предстоит познать великое множество новых, юных и свежих женских тел... и запоздалая ревность к Ирине, чьим телом по идее Кирилла должны были ежедневно тренироваться какие-то прыщавые подростки, и обида за нее, сравненную Кириллом с общей массой, и что-то еще...
  -- В общем, найду замену Ирке, и мы начнем программу по полной. -
   подытожил Кирилл.
  -- А что Виолетта? - зачем-то спросил я.
  -- Нет, Ветка для этого дела не подходит, - отмахнулся Кирилл. - Она.
   конечно, не кончает, это да. Но страшна, как смертный грех. И кроме того, ты же знаешь про ее матку. Трахать ее по-настоящему нельзя, тем более учиться трахаться в ее дырке... Но в качестве сосалки она, конечно, подойдет. Я знаю. что с нею никто не сравнится.
   Я кивну
   - Ну ладно, иди работай. Они уже пришли и, наверное. даже успели принять душ.
  -- Кто - "они"?
  -- Парень с девчонкой. Учиться сосать будет она, но он ревнивый и не
   хочет, чтобы это происходило без него. В общем, приперся вместе с нею. И я на всякий пожарный обоих через медконтроль пропустил... Так что будь готов ко всему.
   Я даже не ответил, что готов. Меня уже не удивляло ничего.
  

[Sarikov]

2

   В бывшей нашей спальне, уже превращенной Кириллом в сексуальный
   класс, меня ждали.
   Около стенки жалась парочка в халатах.
   А на кровати раскинулась голая Виолетта. Именно раскинулась: лежала
   вольготно, широко разведя ноги, между ляжками в промежности из разошедшейся щели свисали, словно заячьи уши, ее длинные коричневые половые губы.
  -- Вот, ребята, - сказала Виолетта, неторопливо поднимаясь. - Это
   Володя...
   "Ребята" что-то промычали.
  -- А это, - она махнула рукой в их сторону. - Оля и Коля.
   Наверняка это были вымышленные имена.
   Я снял халат и, тоже голый, сел рядом с Виолеттой.
   - А вы что стоите? Раздевайтесь, - командовала Виолетта, очевидно, четко
   проинструктированная Кириллом.
   Я сразу отметил, что девчонка очень хорошо сложена. Особенно понравились мне груди - довольно большие для ее возраста, но не торчащие агрессивно, как у Оксаны, а имеющие приятную спокойную форму. Которую я не видел, а лишь угадывал: на девчонке сидел зеленый купальник.
   Парень тоже не снял плавок. Сквозь которые пытался пробиться наружу его, очевидно твердый половой орган.
  -- Значит так, Володя, - сказала Виолетта. - Мы уже обговорили
   программу. Коля слишком быстро кончает. Поэтому я буду учить Олю на тебе. А когда она научится, то проведем испытание на Коле. Ложись на спину.
   С девчонкой понятно, - подумал я. - Ей работать только ртом. Но парню предстоит полное испытание. Какое-то несоответствие: прийти на учебу решились, а раздеться стесняются...
  -- Хорошо, - ответил я. - Действуй, училка.
   Я лежал спокойно. Мой орган, слегка тронутый видом нового женского
   тела, не встал, но надулся.
  -- Оля, покажи, как ты это делаешь.
   Девчонка оглянулась на своего парня, слегка покраснела, потом еще раз
   оглянулась, покраснела еще больше. Вздохнув, влезла на кровать и осторожно прикоснулась к моему органу.
  -- Смелей, Володин член не кусается, - подбодрила ее Виолетта.
  -- А он мне в рот сразу не спустит?
  -- Не волнуйся, Володя от орального секса вообще не кончает. Работай
   смело.
   Едва ее губы коснулись моей головки, я сразу понял, что она пришла не
   зря. Эта самая Оля вообще ничего не умела и обращалась с главным мужским предметом со смесью интереса и страха. Ясное дело, что даже у чувствительного Коли такая работа не могла вызвать удовольствия.
  -- Никуда не годится, - подтвердила Виолетта. - Тебя учить и
   учить...Сейчас смотри на меня. Запоминай и будешь потом повторять все, что я делаю.
   И начался урок. Сначала Виолетта, смело орудуя моим органом,
   объяснила его устройство и показала наиболее чувствительные элементы. Потом показала полностью свое искусство. Потом разделила на приемы и потребовала, чтобы Оля повторяла каждый.
   Они возились около моего живота, заслонив от меня мой орган. Прошло не знаю сколько времени. До меня долетали невнятные слова Виолетты:
  -- Уздечка... Оттяни... Отверстие... Низ головки обрабатывай...
   Но зато я совершенно четко ощущал, когда моим концом владели
   опытные губы Виолетты, а когда к нему припадала дрожащая Оля. Которая напряженно стояла сбоку от меня, боясь коснуться моего тела своим. Груди девушки ощутимо тянули вниз зеленую ткань купальника, и мне страшно хотелось коснуться их рукой. Но я знал, что не имею прав на какие-то ощущения, поскольку в данной ситуации играю роль манекена на котором учат искусственному дыханию. Виолетта же расположилась, как всегда, вольно, раскорячившись надо мной. Вероятно, сзади ее толстые раздвинутые ляжки с наверняка мокрым от возбуждения детородным отверстием представляли выразительное зрелище.
   Потому что Коля, который все это время напряженно сопел, внимательно наблюдая, как его девчонка манипулирует моим концом, вдруг сдернул плавки - из которых выскочил небольшой и довольно невыразительный половой орган - и полез на кровать.
   Я догадался, что сейчас последует. Но молчал, наблюдая со стороны за развитием событий.
   - Ого...- вздрогнула Виолетта, когда пацан засадил в нее свой конец. - Это
   что... Наша программа расширяется по ходу...
  -- А что - нельзя ?..- испуганно спросил парень.
   Я сразу вспомнил слова Кирилла о пройденном ими медконтроле.
  -- Почему нельзя. Можно, конечно. Получи удовольствие, если хочешь.
   Виолетта говорила эти слова спокойным, почти равнодушным тоном -
   точно речь шла о выборе блюд или напитков, а не о чужом половом органе, находящемся ее внутренностях. Все-таки она была настоящей профессионалкой.
   Коля уверенно обхватил широкий зад женщины. Под его толчками голова
   Виолетты мотнулась туда и сюда. Я протянул руку и стал ласкать ее соски. Я знал, что Виолетта не испытает оргазм с этим самым Колей, равно как и с любым другим партнером, но мне хотелось доставить ей удовольствие.
  -- Небольшой перерыв, - объявила Виолетта, отпустив мой орган. - А то я
   отвлекаюсь... Оля поработай пока сама, я посмотрю...
  -- Эт-то еще что такое?! - не на шутку возмутилась девчонка, только
   сейчас заметив, что ее парень надраивает Виолетту. - Ты пришел сюда меня поддержать, а не трахаться на моих глазах с чужой женщиной!
  -- Спо...койно, - прохрипел он. - Думаешь, мне приятно смотреть, как ты
   сосешь чужой член? Так что терпи, и мы в расчете...
  -- Ничего себе?! Сам меня сюда привел "сосать не умеешь, учиться
   надо!" - а теперь трахаешься с кем попало на моих глазах!
  -- Замолчи, а !- крикнул он. - Я сейчас кончу, и все. А ты меня
   отвлекаешь.
   Они переговаривались так, будто Виолетта в процессе и не участвовала -
   или она была резиновой куклой. Но актрису это не коробило: она знала свое ремесло; пусть сейчас ее и использовали как заурядную проститутку.
   - Да ладно, пусть он меня выемет, - примирительно вставила Виолетта. - Ни от кого не убудет. Пипирка не отвалится. А спермы у твоего кавалера, я чувствую, на всех хватит.
   Девчонка опять покраснела и, ничего не ответив, принялась насасывать
   меня. Я отметил, что она, как ни странно, кое-чему успела научиться.
   Подбодренный пацан принялся наяривать так, что внутри у женщины
   что-то захлюпало при каждом движении. Виолетта раскачивалась на локтях, придержанная мною за соски.
  -- Тебе не больно? - спросил я, помня об особенностях строения
   Виолетты.
  -- Да нет, в общем -то... Чуть-чуть... Иногда. У него член не очень
   длинный.
  -- Эй, ты, Коля, или как там тебя ! - крикнул я пацану. - Не загоняй
   глубоко! Виолетту нельзя долго трахать по самые яйца.
  -- Я... Да... Нет... Да я...
   Коля дошел быстро - мне казалось, не прошло минуты, как он заревел и затрясся.
  -- Можешь не вынимать, - быстро сказала Виолетта.
   Я успел подумать, как быстро она полностью стала женщиной: научилась
   не только принимать в себя мужские концы, но и предохраняться от беременности.
   Толкнув еще несколько раз, он отвалился. Виолетта напряглась: я
   увидел, как по ее животу пробежала волнообразная судорога.
  -- О, потекла...- блаженно пробормотала она. - Оля, я с твоего
   позволения, дососу.
   Девчонка промолчала. А Виолетта, мгновенно развернувшись, припала к
   органу парня.
  -- Хорошо... Ах, хорошо...- стонал Коля, вздрагивая от касаний
   Виолетты. - Вот если бы ты, Олька, так же научилась...
  -- Ах, тебе хорошо ? - с вызовом бросила девчонка. - Так пусть и мне
   тоже будет хорошо.
   Я даже не успел понять, что она имела в виду - зеленый купальник куда-
   то улетел, а она скакала, молниеносно насадившись на меня своей маленькой мокрой дырочкой. Голая, она выглядела очень красивой. Вероятно, эта Оля долго отдыхала на море или регулярно посещала солярий, потому что груди ее, оказавшиеся в самом деле очень приятными, носили белые треугольные отпечатки чашечек купальника. На которых выступали соски светло-розового цвета с большими ровными кружками. Внизу живота тоже белела тень. А лонные волосы она подбривала еще не виданным мною стилем: две оставленные полоски шерсти, идущие по краям трусиков, сходились внизу и стрелой указывали туда, где сейчас исчез мой орган.
   Девчонка обладала таким же темпераментом, как и ее пацан: едва я поднял руки и слегка покрутил набухшие шишки сосков, как она заревела в голос, забилась в судороге и упала назад.
  -- Я все, - сообщила она. - Я хочу, чтобы теперь ты кончил в меня.
   Я не собирался этого делать еще минуту назад - но сейчас ощутил
   желание. Забыв, что я манекен, перевернул Олю на спину, и вошел привычным способом.
  -- Тебе нравится мое влагалище? - бесстыдно спросила она.
  -- Да, - ответил я.
   И при этом не соврал: отверстие девчонки в самом деле оказалось
   приятным. Оно имело довольно редкую форму: широкое снаружи, делалось на глубине столь узким, что мой конец ощущал себя сжатым. И это придавало особую сладость движениям крайней плоти.
   Я понял, что в таком отверстии управлюсь быстро. Боковым зрением я видел, что те двое не ограничились последними ласками: они целовались взасос, причем Виолетта сидела на коленях у Коли, обхватив его ногами. Наслаждаясь телом женщины, пацан молотил ее стержнем снизу вверх и жадно, до белых следов, мял пальцами толстые ляжки.
   Слив в девчонку, я поднялся и шлепнул Виолетту по заднице:
  -- Не увлекайся! Сейчас он кончит в тебя еще раз, и как мы будем
   проводить сеанс контроля?
  -- В самом деле, - очнулась Виолетта и соскользнула с пацана. - Ольга, к
   станку. Покажи, чему успела научиться.
   Пятная простыню моим семенем, девица на четвереньках подползла к своему парню и принялась сосать его мокрый отросток. Даже со стороны было видно, что она работает, старательно подражая Виолетте.
   А та, видимо, довольно сильно возбудилась от лихорадочных тычков пацана. Не говоря ни слова, она перешла ко мне и, ловко насадившись на мой конец - сейчас не верилось, что еще недавно эта актриса считалась старой девой и проткнуть ее не мог никто - устроилась на мне боком. Одновременно получая удовольствие и наблюдая за работой Ольги.
   Я протянул руки. Одной прижал Виолеттино бедро, чтобы она не соскользнула в такой удобной позе. А второй, проникнув между измазанных подсыхающей Колиной спермой ног, стал ласкать ее вздувшуюся головку.
   Виолетта слегка подрагивала: на научившись испытывать оргазм, она все-таки ловила приятные ощущения - и давала указания Ольге:
  -- Глубже бери... Глубже... Не кусай, а обсасывай его... А теперь вынь
   до конца, обойди языком ложбинку... Теперь можешь чуть-чуть обкусать... Давай, глотай опять... И про яйца на забывай...
   При словах про яйца она вытащила из-под своей ляжки мою сдавленную
   мошонку и принялась ее ритмично пожимать.
  -- Мне приятно, - тихо сказал я.
  -- Мне тоже, - отозвалась она.
  -- Ооо... - стонал пацан. - Вот это класс... Научилась.... Да...вай,
   да..вай...
   Он схватил коротко стриженую голову девчонки и принялся драить ею
   свой орган. А через минуту опять заревел. Оля приняла его семя, оторвалась с полным ртом. И стала оглядываться - вероятно, в поисках чего-нибудь, куда сплюнуть.
  -- Ты что, сперму не пьешь? - удивилась Виолетта.
   Девчонка с полным ртом покачала головой.
  -- И ни разу не пробовала? Зря. Попробуй, тебе понравится.
   Оля расширила глаза.
  -- Я правду говорю - глотай, не подавишься.
   Делая над собой видимое усилие, она сглотнула. Потом кашлянула и
   пробормотала:
  -- Слушай, в самом деле... Не противно... А почти приятно...
  -- Ну как, Николай, твоя партнерша чему-нибудь научилась? - спросила
   Виолетта, продолжая работать с моей мошонкой, отчего половой орган начал надуваться, разрывая ее изнутри.
  -- Не то слово, - ответил красный, довольный пацан. - Небо и земля...
   Как вам... тебе удалось?
   Виолетта с улыбкой пожала плечами.
  -- Слушай, - продолжал он. - А можно тебя попросить... Для
   сравнения...
  -- Можно,- ответила Виолетта, сразу догадавшись, о чем идет речь.
   И, соскочив с меня, всосала его конец.
  -- Нет, это надо же так ! - опять возмущенно закричала Оля. - Мало ему!
   Ты пришел сюда меня учить, или трахаться с кем ни попадя ?!
   - А он что, три раза может кончить ? - поинтересовался я.
  -- Он и пять может. Но вы только посмотрите на него - разошелся и я ему
   не нужна... В таком случае...
   Что полагалось "в таком случае" я уже понял.
   - Ого, вот это член...- восхищенно пробормотала Оля, словно не принимала меня две минуты тому назад.
   Виолетта обрабатывала стержень тающего Коли. А Оля билась подо мной, терлась своей головкой об мой корень и колотила пятками закинутых ног меня по спине.
   Потом Коля разрядился в очередной раз, но не мог оторваться о Виолетты: вероятно, в его возрасте не имелось разницы, с каким телом совокупляться, лишь бы оно оказалось новым. Теперь он лежал на боку, двумя руками обхватив поднятую Виолеттину ляжку, и ошалело вбивал в нее своей покрасневший конец. Вставшая на карачки Оля охала, вздыхала и всхлипывала, и хватала губами его мошонку. А я, держа ее снизу за груди, работал в ней сзади.
   Потом мне наскучило однообразие.
   Я отпустил болтающиеся груди, послюнил палец и наугад ввел в ее задний проход. Девчонка вздрогнула, но не крикнула от боли. То ли ей это было привычно, то ли все перевесило усилившееся наслаждение. Она застонала сильнее и стала двигаться ритмичней, подстраиваясь под меня. Я понял, что две заполненные дырки ей нравятся больше, чем одна.
   Потом я вышел из Оли, раздвинул белые неширокие ягодицы - и без всякой подготовки точным движением втолкнул свой стержень на место пальца. А палец засунул в ее переднюю дырку. Сжав ладонью складки ее срамных губ. По усилившимся крикам я понял, что перестановка девчонке понравилась.
   Поработав так, я ощутил нарастающее давление семени и понял, что, кажется, вот-вот солью еще раз. Чтобы продлить удовольствие, я снова схватил Олю за груди, опрокинулся на спину и увлек ее за собой, не спуская со стержня. Садясь на меня, она наконец вскрикнула - видимо, самая толстая часть наконец причинила ей боль.
   Потом, увидев - или почувствовав - смену позиций, или просто в очередной раз освободившись от семени, Коля перевел внимание на собственную девчонку. И присев над нами, воткнулся в нее спереди. Сквозь тонкую перегородку Олиных внутренностей я чувствовал твердость его кончика, и его мошонка время от времени задевала мою.
   Виолетта поднялась и, растопырив ноги, опустилась над моим лицом. Я поддерживал ее мягкие, низко свесившиеся ляжки, а она раздвинула натертые половые губы, чтобы мне было удобнее. И я обрабатывал ее языком, ощущая в себе незнакомый вкус свежей чужой спермы. Но от этого ощущения мне не становилось тошно, а лишь сильнее разгоралось желание там, где внутри Олиного канала бился об меня отросток ее друга Коли...
   Потом...
   Я, умудренный опытом и все испытавший доводчик, даже и не подозревал, что способен распалиться до почти животного вожделения, получив в распоряжение свежее и жадное до удовольствий девичье тело. Сегодняшняя оргия по накалу вожделения превосходила даже то чудовищное свальное совокупление, которое устроили актрисы в мой день рождения.
   Когда вроде бы мы испытали все возможные способы, и ребята устало ваялись на постели, я вспомнил Иринин опыт с засовыванием соска в канал полового органа. И решил при помощи Виолетты попробовать научить их этому трюку.
   Изнеможенный Коля лежал на спине и по моему указание держал торчком свой красный орган, до предела оттянув кожу. Виолетта двумя руками развела щель на его головке так широко. что немножко раскрылась дырочка его канала. А я, направляя стоящую на четвереньках Олю, тоже двумя руками стискивал ее грудь, стараясь придать какую-то жесткость кончику, и пытался соединить несоединимое. Заправить сосок в Колин канал нам не удалось - вероятно, не хватало ловкости рук, имевшейся у Ирины. Или соски Оли оказались слишком толстыми для такой чрезвычайной процедуры. Но навозившись, настонавшись и насмеявшись, мы снова вернулись в боевое состояние.
   И мы еще раз обработали Олю двумя стержнями. Только теперь в заднице трудился Коля, а я толкал ее спереди. А сама Оля не сидела на ком-то из нас. а ловко пружинила на ногах, оставаясь в воздухе. Так. что счастливая Виолетта, просунув под нее руки, по со смехом дергала вверх и вниз нас обоих сразу за болтающиеся мошонки.
  

[Sarikov]

3

   Уже после всего, когда насовокуплявшись между собой в различных вариантах до полного одурения, мы вчетвером пошли мыться, я вдруг снова ощутил в себе позыв желания. И бросив счастливых Олю с Колей в кабинках, схватил Виолетту за руку и потащил ее обратно в спальню.
   Я почти бежал, и она еле поспевала за мной. Мне вдруг показалось, что сейчас, именно сейчас, возбужденный до предела и не остывший от безумного секса, на мягкой постели я наконец могу по-настоящему совокупиться с нею, как она давно хотела.
   И ее битый час мы катались по смявшимся мокрым простыням, и я жадно притискивал к себе ее неказистое тело, пытаясь испытать оргазм. Но все, что показалось - именно показалось.
   Мне по-прежнему мешала мысль об опасности проткнуть ей матку, и я боялся работать стержнем слишком глубоко.
  -- Давай, давай...- жарко шептала она в промежутки между нашими
   дикими, почти звериными поцелуями. - Ну Володечка, ну еще немножко... Ну кончи, кончи, кончи в меня, наполни меня своей спермой, я так этого хочу...
   Я старался. Я терзал свое воображение фантазиями, из которых самой
   действенной, доводившей почти до края, была иллюзия, что я владею Ириной. Но короткой амплитуды фрикций мне не хватало до завершения. Хотя, впрочем, все мое семя - три порции с небольшими перерывами - на этот раз досталось развратной девочке Оле. И на Виолетту, вероятно, не хватало уже объективно.
   И помаявшись еще битый час, истискав и замучив друг друга без результата, мы вернулись в душ.
4

   Судя, по всему, парочка осталась довольна, поскольку довольным был
   Кирилл.
   "Учебно-сексуальный центр" пока не заработал, поскольку он еще не подобрал пару для меня.
   Но я продолжал работать в спальне, теперь уже окончательно превратившейся в комнату свиданий.
   В большинстве случаев мои действия нельзя было назвать "обучением". Кирилл просто сдавал меня напрокат новым женщинам. Превратив окончательно не только в актера, но в мужчину-проститута. Правда, высокооплачиваемого.
   Однажды он отправил меня на беременную женщину.
   Беременная захотела сексуального удовлетворения. Однако не возражала, чтобы при этом ее сняли для порно. Поэтому сеанс проходил не в привычной спальне, а на съемочной площадке. Вероятно, будущая мать нуждалась в деньгах: ведь если бы я удовлетворил ее интимно, то ей пришлось бы платить за мои услуги, а так получилось, что она снималась для фильма и ей причитался гонорар. Что не переставало делать меня проституткой мужского рода.
   Перед съемкой Кирилл напутствовал меня, сказав, что совокупление с беременной - дело сложное и в некотором роде опасное. Поскольку при грубом вмешательстве могут начаться осложнения.
   Опасности меня на испугали; я знал, что сумею провести любой сеанс.
   Перед самым уходом на площадку Кирилл подчеркнул, что я должен выполнить все желания любительницы. Я удивился: это условие считалось обязательным всегда - на что режиссер пояснил со вздохом, что желания беременной могут показаться извращенными нормальному человеку. Я этому не поверил; я помнил действительный легкий шок. поразивший меня при сеансе с активной лесбиянкой Саше. Но то существо действительно выходило за рамки привычных понятий. А беременная женщина все-таки оставалась обыкновенной женщиной - хотя я ни разу в жизни и не имел такую
  -- Что, она меня титькой в зад захочет трахнуть? - усмехнулся я.
  -- Кто знает...- уклончиво сказал Кирилл.
   Странное дело... и какое-то темное, - думал я, намыливаясь гелем.
   Беременной женщины у меня не было никогда в жизни.
   
5

   Клиентка оказалась старше, нежели я ожидал - лет под тридцать.
   Наверное, молодая вряд ли дошла бы до такого нестерпимого зуда, что заказала бы случку в студии.
   Она сидела на кровати, расставив довольно мощные ноги и положив сверху огромный живот. Который, в отличие от толстых женщин, не проваливался, а торчал вперед, жесткий даже на вид. Столь же огромные груди казались накачанными изнутри, а невероятно грубые соски чернели, как уголь.
   Светлые волосы ее были забраны на затылке.
   Черт, я даже не спросил у Кирилла, как ее зовут, - вдруг вспомнил я.
  -- Привет, - сказал я, присаживаясь на край.
  -- Привет, - спокойно ответила она. - Ну, давай, показывай скорее...
  -- Что - показывай ? - я сообразил не сразу.
   И тут же, поражаясь собственной глупости, вытащил конец. Тщательно
   намытый и слегка помастурбированный, он стоял во всей красе.
  -- Вот это да !!!! - женщина схватила мой орган.
   Я понял, что комплексы у нее отсутствуют, и подготовки не потребуется.
   Подергав крайнюю плоть, она принялась раскачивать стержень.
  -- Нравится? - усмехнулся я.
  -- Не то слово... С мужем никакого сравнения. Со всеми прочими тоже...
  -- Я польщен.
  -- Можно, я сначала с ним поиграю ?
  -- Зачем спрашиваешь? Ты пришла удовлетворить желания.
  -- А ты?...
  -- Беспокоишься, что я кончу раньше времени? Не волнуйся. Я не кончу,
   пока ты не разрешишь. Так что играй как хочешь.
  -- Мне попался профессионал, - сказала она и схватила головку зубами.
   Не губами, а именно зубами. Больно не было, но сделалось слегка
   тревожно; я вспомнил наставления Кирилла.
   Клиентка играла с моим отростком, а я рассматривал ее: ведь прежде я не видел вблизи беременную женщину. Впрочем, и издали тоже...
   Тело ее казалось возбуждающим. Большой живот, толстые груди, огромные соски... Эта женщина являла бездонный источник наслаждений.
  -- Слушай, а мне с тобой можно поиграть? - спросил я, когда она меня
   отпустила. - Я знаю, что к тебе прикасаться опасно, но...
  -- Можно, конечно, - засмеялась она. - Делай, что хочешь. Я скажу, если
   почувствую не то. Нельзя трахаться в обычной позе, давить на живот. И нельзя член загонять по яйца. Все остальное можно.
   Я стал исследовать ее тело. Живот - вожделенный элемент, всегда меня привлекавший - не имел ничего общего с известными. На ощупь он предстал тугим и неласковым, и пупок его - блаженный пупок, который у толстух всегда втянут настолько, что я вставлял туда головку и сливал семя! - был вытолкнут изнутри и торчал уродливым узлом, готовым развязаться. И весь этот живот вообще таил невнятную угрозу; его не хотелось даже трогать.
   Тогда я взялся за бюст. И тут же понял, что он столь же обманен. Груди оказались не просто твердыми, а неестественно бугристыми, словно их наполнили разнокалиберными шариками. В них не нашлось следа мягкости, которой одурманивает обычная женщина. Играть с грудями беременной было все равно что перебирать две огромные черствые булки. Соски тоже не оправдали надежд. Грубые и набухшие, они не реагировали. Я вспомнил молочную уборщицу и попытался их сосать. Тоже без пользы.
  -- Нет еще ничего там, - засмеялась женщина, с которой мы так и не
   познакомились. - Пока все только для виду ...
   Тело беременной на поверку годилось лишь для того, чтобы на него мастурбировать.
  -- Давай трахаться, что ли ? - предложил я.
  -- Давай...
  -- Как ты хочешь?
  -- Я ?... Я вообще-то сначала хочу ... - она замолчала, вдруг покраснев.
  -- Не стесняйся,- ободрил я. - Говори.
  -- Я хочу еще с тобой поиграть.
  -- Как?
  -- Встань на четвереньки, а я...
   Я не понял, что она задумала. Но послушно встал. Ожидая чего-то
   фантастического. Женщина пристроилась сзади, тронула мошонку. Кончиком пальца - точнее острым ногтем - пробежала по шву, который делит ее на половинки. В этом не виделось ничего особенного. Но потом я вдруг почувствовал, как пальцы поднимаются выше, пробегают в промежность - и... раздвигают мне ягодицы.
   И тут же ощутил влажное прикосновение языка. Это было в общем
   неплохо. Но настолько неожиданно, что я вздрогнул.
  -- Тебе неприятно? - спросила она из-за спины.
  -- Нет...- хрипло пробормотал я. - Приятно...
   Язык некоторое время блуждал по моей заднице, а потом пришло
   странное и смутно знакомое чувство. Чрез пару секунд детская память напомнила, как мама - тогда еще не злобная мать, а именно добрая мама - ставила мне клизму. Клизму?! Я почти ужаснулся - а сам чувствовал, как в мой задний проход медленно вползает тонкий живой предмет.
   Кирилл добился своего, - обреченно подумал я. - Я сделался гомосексуалистом. Правда, трахает меня не мужчина, а женщина. И не титькой, а мизинцем... Но это мало меняет...
   Я напрягся.
  -- Тебе больно? - опять раздался голос партнерши.
  -- Нет... Просто... У меня там... В общем, я не готовился...
  -- Вот и хорошо...
   Я ничего не понимал.
   Наконец палец вышел наружу.
  -- Тебе понравилось?
  -- Да, - соврал я.
  -- Мне тоже... А теперь трахни меня.
  -- Как?
  -- Для начала в задницу. Только не кончай.
  -- Хорошо. Лежа или стоя?
  -- Лежа на боку. Так живот меньше мешает.
   Она достала откуда-то мазь, обмазала мою головку и свой зад.
   Мы улеглись, Я развел ляжки - единственную приятную часть ее тела - и
   наставил головку на красное анальное отверстие. Видимо, оно было хорошо разработано до меня, потому что вошел я легко. Правда, когда проталкивал срединную часть, женщина застонала.
  -- Хватит? - спросил я.
  -- Нет-нет... Такая приятная боль. Давай до самых яиц...
   Задний проход ее, в отличие от актрис, оказался не пустым. Его
   заполняла густая смазка, которая делала особенно приятным каждое движение. Если при обычном анальном сексе основным ощущением служил плотный охват, то у этой женщины тугое вхождение сочеталось со скользкой теплотой детородного зева. Словно она каким-то образом сумела совместить оба отверстия; такого я не испытывал никогда и даже не представлял такой возможности. И я шел опасливо, как по минному полю, делая осторожные фрикции, поскольку предчувствовал быстрое возникновение оргазма.
  -- Теперь вынимай из меня... вынимай, только не смотри на свой член.
   Последнего указания я не понял и посмотрел. И меня едва не стошнило
   прямо на партнершу: женщина, видимо, сознательно не провела подготовки, и ее прямую кишку заполняли каловые массы, которые я принял за смазку. И сейчас мой конец был обмазан коричневым, и до меня донесся запах.
   Юра впервые за все время нарушил молчание и что-то невнятно пробормотал, сраженный зрелищем.
   Я быстро отвернулся.
   И тут же почувствовал прикосновение к своему органу. Я поразился: как
   можно брать в руки конец, испачканный в... - и вдруг понял, что она взяла его в рот...
   Обсасывать собственное дерьмо, извлеченное из задницы с помощью моего отростка... о таком извращенном вкусе я не мог догадаться.
   А она облизывала каждый сантиметр, задыхаясь от наслаждения. По ее телу проходили судороги состояния, близкого к оргазму.
   Потом она достала какую-то жидкость, намочила тряпочку и тщательно обтерла мой конец. В самом деле эта женщина знала, чего хотела. Я не сомневался, что сюжет Кирилл продаст за очень большие деньги.
  -- Ну вот, а теперь трахни меня по-настоящему, - сказала она. - Чтобы я
   кончила, а потом можешь кончать сам.
  -- А как?
  -- Так же на боку. Единственное... В меня нельзя загонять до упора, я уж
   говорила. Мы с любовником нашли приспособление, можно я его сделаю?
  -- Можно, конечно, - ответил я, подумав, что у этой оторвы, помимо
   мужа, есть и любовник, но жажда наслаждений привела ее еще дальше.
   Женщина достала черные колготки и обмотала ими мой корень. Быстро и
   ловко. Получилась мягкая нашлепка, своего рода ограничитель глубины.
   Я понял полезность приспособления сразу, как только вошел в ее переднюю дырку. Которая, как ни странно, оказалась узкой. Впрочем она все-таки еще не рожала, а лишь собиралась это делать.
  -- Здорово ты придумала. - похвалил я, работая в полную силу и в то же
   время ощущая, что вхожу не глубже, чем до половины.
  -- Ага. К тому же колготки мне на клитор действуют.
  -- И ты сама можешь кончить?
  -- Могу, если постараюсь...
  -- И если я тоже постараюсь?
  -- В смысле?
  -- А вот если так?
   Скользнув сзади под живот, я схватил ее пухлое лоно. Сдавил его вместе с
   вершиной половых губ. Так, что она тут же застонала и затряслась.
  -- Кон...чаю - совершенно неожиданно прохрипела женщина и, протянув
   руку, рывком сдернула с меня колготки; видимо узел был рассчитан.
   Я продолжал двигаться, вводя конец чуть-чуть.
  -- Нет, теперь... теперь забей до упора... И продолжай...
   Я вошел на полную глубину.
  -- Аааа!!!.. - прокричала она.
   И тут же забилась в конвульсиях, выкрикивая матерные слова.
   Я продолжал, стараясь не колотить слишком резко и ощущая, как во мне тоже зреет вершина. Словно почувствовав, женщина закричала:
  -- Теперь кончай ! Кончай глубоко! Облей моего сына своей спермой!
   Мой оргазм пришел быстро. Чтобы не травмировать ее нутро последними
   фрикциями, я выдернул конец, несколькими движениями руки вызвал волну - и тут же вошел обратно.
   Я извергал семя внутрь нее, уже кем-то оплодотворенной, этот факт доставлял мне ненормальное умственное наслаждение, которое я усиливал, жадно комкая ее ягодицы.
  -- Теперь... В задницу мне... Поскорее...
   Я пересадил все еще плюющийся конец в другое отверстие.
   Дальше с вариацией повторилось уже испытанное. Несколько фрикций в каше заднего прохода, стержень, обмазанный смесью семени и экскрементов - и счастливое лицо беременной партнерши, слизывавшей эту гадость.
   Я уже привык. Сидел, спокойно раскинув ноги, чтобы ей было удобно. А она наслаждалась невероятной гадостью.
   Наконец подняла по мне лицо; на губах ее остались коричневые следы, но меня уже не клонило к рвоте. Навык профессионала заставил увидеть даже в этом извращении попытку разнообразить природный процесс.
  -- Здорово...
  -- С мужем тоже так делаешь? - зачем-то поинтересовался я.
  -- Нет, что ты... Муж упертый. Он таких вещей не понимает...- она
   вздохнула. - Поэтому и пришла к вам. И не ошиблась.
  -- Ты выбрала профессионала.
  -- Я это поняла. Слушай... А можно будет... повторить это еще?
  -- Почему спрашиваешь? Договаривайся с режиссером - и я всегда к
   твоим услугам.
   Она снова забрала мой орган, чтобы обсосать какие-то последние остатки.
   Я понял, что до сих пор не знал всего, что касается женщин.

[Sarikov]

6

   Разумеется, дошло дело и до варианта, который описывала мне Ирина.
   Вызвав меня, Кирилл приступил к разговору издали:
  -- Володя... Сегодня для тебя новое спецзадание...Впрочем, - он
   усмехнулся. - У нас для тебя все задания новые и почти все "спец".
  -- Командуй, фельдмаршал, - хмыкнул я.
  -- В общем, не вполне привычное для России дело...- осторожно
   продолжал он. - Но в западной сексопатологии достаточно отработанный элемент. Называется "трахни мою жену"...
  -- Знаю, - невольно перебил я. - Мне Ирина рассказывала.
   У меня вырвались слова об Ирине, о которых я тут же пожалел, подумав,
   что Кирилл сейчас начнет расспрашивать, не говорила ли она мне чего-нибудь еще, выпытывать причину ее ухода. Надо было, конечно, сказать, что читал в журнале, но моя глупая прямодушность сейчас подвела.
  -- Хорошо, что знаешь, - кивнул Кирилл, который, судя по всему, уже
   нимало не интересовался ушедшей от нас Ириной. - Значит, объяснять долго не надо.
  -- Знать-то знаю, но я как-то не думал, что такой вариант может
   возникнуть в нашей стране и реально. Это как-то все абстрактно мыслится.
  -- Ха ! - Кирилл крякнул. - Ты даже себе представить не можешь, как
   много таких делающих на самом деле. Наш поток любителей, семейных пар, трахающихся с актерами за деньги на площадке - думаешь как набирается? Как раз из подобных людей. Только раньше сюда могли прийти лишь свободные от комплексов. А теперь, когда появился ты и начал работать, мы можем лечить, - он подчеркнул это слово. - Лечить даже самых закомплексованных. И при этом брать с них деньги... Если все пойдет, как я задумал, ты удивишься потоку таких семейных пар. Я ведь снова начал свою практику сексопатолога... По воскресеньям принимаю в съемном кабинете. И на удивление - не успел начать, как сразу клиенты пошли потоком.
   Я промолчал, в очередной раз поразившись способности Кирилла
   совмещать сразу несколько понятий - обычную порнографию. секс за деньги и лечение половых проблем...
  -- Я, кстати, Ирку хотел задействовать в противоположной комбинации -
   "пусть потрахается мой муж". А она взяла и уволилась. Та пара осталась в резерве, предложить им некого. Сам понимаешь, Ветку под неизвестного гребаря не подложишь, он ее на части порвет...
   Я поразился тому, как легко он сказал об ушедшей Ирине - словно отмахнулся. И как просто рассуждает о том, можно или нельзя "подложить" - словно резиновую куклу, а не живого человека, пусть даже и порноактрису - Виолетту под неизвестного мужчину. А также насколько точно предугадала Ирина нежелание режиссера использовать в тонкой деятельности обычных наших актрис.
  -- В общем, схема такая. На сеанс приходит семейная пара. И ты
   трахаешь жену. Етишь ее во все дырки, куда захочешь и как захочешь. А муж сидит в углу с за этим наблюдает.
  -- Наблюдает? Или сначала сидит, а потом принимает участие?
  -- В классическом варианте именно наблюдает. Потому что это - ну
   групповой секс, а лечение патологии. Привыкания супругов друг к другу и падения вследствие этого сексуального интереса. Секс собственной жены с чужим мужчиной подхлестывает...
   Так же мне объясняла Ирина, - с тоской вспомнил я.
  -- ...Даже узнав про любовника, муж обычно испытывает всплеск
   интереса к жене. А когда совокупление происходит с его ведома и на его глазах. происходит очень сильная психологическая ломка, которая обычно возвращает отношения в нормальное состояние.
  -- Ясно, - сказал я.
  -- Ничего тебе не может быть ясно, - усмехнулся Кирилл. - Как, кстати, и
   мне. Это может прочувствовать только женатый человек. Представить себе. что во влагалище, которое ты считаешь свое собственностью, на твоих глазах входит чужой член, орудует там, доходит до оргазма, сливает туда сперму...
  -- Даже так? Они предохраняются?
  -- Да, это условие сеанса. Подписывается договор. Чтобы потом не
   возникло претензий в случае беременности. В общем, ты делаешь с женщиной, что пожелаешь - а муж сидит и молча смотрит.
  -- Слушай, - поинтересовался я. - А не может получиться так... Что этот
   муж пожалеет о содеянном. И в самый разгар полового акта набросится на меня, изобьет и член оторвет на хрен?
  -- Такого быть не должно, - неожиданно серьезно ответил режиссер. -
   Мужик подписал договор, где все достаточно жестко оговорено. По установленному образцу. с него даже взят дополнительный денежный задаток для исключения непредвиденных действий. Но ты прав, наша служба и опасна и трудна... Ты возьми с собой гарнитуру, чтоб в случае чего я охрану вызвал. А на будущее надо провести в комнату свиданий тревожную кнопку. Я об этом не подумал. Молодец.
   Он потрепал меня по плечу. А я при словах о тревожной кнопке внезапно
   ощутил нечто вроде легкого ужаса перед размахом его планов.

[Sarikov]

7

   Нашу - уже теперь давно бывшую нашу - спальню сегодня
   переоборудовали. Видимо, Кирилл решил всерьез заняться новым делом. Казалось, вся площадь небольшой комнаты была занята кроватью. Но войдя сюда сейчас, я обнаружил, что здесь поместился и журнальный столик, и два глубоких кресла и торшер, и вешалку для одежды. Все это придавало помещению иллюзию некоторого уюта, превращало его в нечто большее. нежели просто тайный сексодром.
   В углу - точно как описал Кирилл - сидел мужик. Примерно мой ровесник, самый обычный на вид, не угрюмый, но несколько напряженный. И полностью одетый.
   А на краешке второго кресла, неестественно подавшись вперед, ожидала женщина.
   Видимо, заранее раздевшаяся и принявшая душ, а сейчас укутанная в дурацкий блестящий халат турецкого пошива. Из-под халата торчали голые ноги в еще более дурацких домашних тапочках с пушистыми помпонами. На вид ей тоже казалось лет сорок.
   Я плотно закрыл за собой дверь.
   Воцарилась тишина.
  -- Мне... на кровать надо ? - первой нарушила молчание женщина.
   Голос ее не дрожал, но все-таки не отличался уверенностью.
  -- Как хотите, - ответил я. - Можем и в кресле начать.
   И взглянул на мужика - как он отреагирует на это откровенное "начать".
   Тот не шевельнулся.
  -- Я... Не знаю, как...- растерянно пробормотала женщина.
   Я понял, что инициатива полностью в моих руках.
   Я снял свой халат и аккуратно повесил на вешалку. Мой половой орган
   слегка надулся от мысленных предвкушений, но был еще далек от рабочего состояния.
   Подойдя к женщине, я встал перед нею. По ее реакции я понял, что сразу брать в рот она не хочет или стесняется. Тогда я уверенным движением распахнул на ней верх халата. Груди ее оказались - как я почему-то и ожидал - большими и длинными, какими-то вялыми, с невыразительными сосками среднего цвета. В общем. обычные среднестатистические груди заурядной женщины. Я взял их двумя руками, сунул в ложбинку свой конец и принялся драить его молочными железами. С о знакомыми актрисами возбуждением грудями у меня обычно не получалось: моему органу всегда требовалось более жестокая стимуляция, вроде насасывания Виолетты или собственноручной мастурбации. Но здесь, с совершенно новой женщиной. да еще в такой ситуации, под прицелом ее мужа, все казалось абсолютно непривычным и я подумал - авось, получится возбудиться ее грудью.
   Я не ошибся. Очень быстро я почувствовал нарастающую эрекцию - так молниеносно мне удалось возбудиться между грудей всего однажды, когда начиная жизнь доводчика я собирался обработать нашу Оксану. И сейчас, с новой посторонней женщиной, мой ствол отвердел и на белой коже грудей заблестела выжатая мною смазка.
  -- Готово, - сказал я. - Теперь пошли на кровать.
   Женщина вздохнула, поднялась с кресла и с каким-то покорно-
   обреченным видом свой развязала дурацкий пояс с кистями. Халат упал на пол и она, уже совершенно голая, полезла на кровать.
   Сейчас я смог ее рассмотреть.
   В самом деле это была самая обычная, в меру разъевшаяся - не тонкая но и не толстая - женщина своих лет. С большой задницей и довольно объемистыми ляжками, складкой жира на животе и действительно тяжелыми. отвисающими в поясу грудями. Единственно запоминающейся в ее внешности могла считаться ее кожа. Белая с каким-то голубовато-розовым отливом - какой бывает у парных, упитанных и хорошо ощипанных кур быстрого приготовления - она казалась очень тонкой и наверняка таковой и являлась, поскольку была полупрозрачной. Сквозь нее там и тут виднелись синеватые жилки сосудов, которые особо густо просвечивали груди, оплетая сеткой ее соски. Длинные, хотя и довольно жидкие темные волосы, которые она распустила по белой спине довершали образ какой-то нереально бледной ночной гостьи вроде русалки или еще какого-нибудь несуществующего существа.
   Женщина сидела на постели, облокотившись на подушку и несмело расставив согнутые в коленях ноги. Ее привел сюда муж, ей предстояло сейчас испытание - прилюдный половой акт неизвестно с кем; я чувствовал напряжение, которое источало в воздух само ее тело.
   Я стоял перед кроватью. Заглянув ей между ног, я увидел густые заросли шерсти, какие сейчас уже никто не носил, кроме Виолетты, которая тоже избавилась от старомодной привычки. Впрочем, у такой женщины я почему-то ожидал именно это и увидеть. Мой орган, возбужденный помимо трения грудями еще и зрелищем нового тела, уже зудел от своей твердости. А я стоял и впервые за всю свою "работу" не знал, как подступиться к этой женщине.
   Кирилл четко описал мне предстоящий сеанс. Но одно дело понять на словах, а другое - приступить к совокуплению с женщиной перед ее мужем, тихо сидящим в углу. И проблема крылась не в том, что я в самом деле боялся внезапной агрессии с его стороны - мне было как-то не по себе. Ведь, разумеется, что греха таить, в прежние годы у меня случалось сколько угодно связей с замужними женщинами. И те свидания, если они происходили не на нейтральной территории - своей у меня отродясь не имелось - всегда носили отпечаток нервозной торопливости, не позволяли расслабиться даже при движении к оргазму, поскольку уши непроизвольно ловили каждый звук с лестницы, каждый шум двигающегося лифта...
   Сейчас, конечно, все обстояло иначе. Муж сам привел свою жену, чтобы я ее обработал. Но я чувствовал скованность. И желание скорее завершить это, непривычное и потому слегка тревожное дело.
   Забравшись наконец на постель, я лег рядом с женщиной, обнял ее круглые плечи - мгновенно отметив, что несмотря на тепло в помещении, ее прозрачная кожа осталась холодной и даже влажной - и неловко поцеловал в губы. Она ответила неумело и невероятно скованно.
   Начатое требовало продолжения, и я целовал ее все настойчивей, а руками блуждал по ее телу, трогал и мял груди, ощупывал складки живота. гладил ровные колени... Словно отъединясь от меня, мой половой орган изнемогал от желания: вероятно, его лишь взбудоражила необычность обстановки - и я мучительно терся об нее, оставляя своей головкой влажные следы на белой коже.
   Постепенно женщина разжалась и поцелуи ее стали более открытыми. Целуя ее, я время от времени бросал взгляд в угол - мысль о присутствии мужа не давала мне расслабиться по-настоящему. И я спешил. Решил пропустить все дальнейшие этапы ласки и сразу войти в нее.
   Но просунув руку между ее инстинктивно сжавшихся ляжек и не сразу найдя в зарослях ее вход, я обнаружил, что внутри у нее совершенно сухо. То есть партнерша тоже не может разжаться и к сексу совершенно не готово.
   Подобное я испытывал, пожалуй, лишь с нашей Зоей - остальные женщины наполнялись смазкой в любом случае, когда дело доходило до контакта голых тел в постели. И я понял, что быстрый подход не удастся, и мне придется готовить эту женщину к сеансу совокупления. На глазах ее мужа, черт бы его побрал.
   Поднявшись, я переместился и взялся за ее ноги. Но она сомкнула их плотно. не давая раздвинуть руками. То ли эта женщина стеснялась орального секса, то ли она опасалась, что прикоснувшись языком к ее срамным губам, я тут же потребую, чтобы она взяла в рот мой конец - я не знал, что творится у нее на уме. Оральная стимуляция отпала, и у меня осталась лишь работа с грудью.
   Опять перевернувшись, я стал возбуждать ее соски. Однажды наученный Ириной, по сложной но безотказной спиральной схеме.
   Это подействовало. Соски ее встали, едва я прошелся языком по самому первому, большому кругу. Чем ближе я приближался к набухшей шишечке, тем явственнее передавалось мне появляющееся возбуждение партнерши. Дыхание ее сделалось более частым, тело слегка выгибалось - "навстречу мне", как когда-то говорила Ирина.
   Когда я, тщательно обработав ее груди, сжал соски мокрыми пальцами, а сам снова стал ее целовать, то готовность стала ясной.
   - Вы... вы так грудь ласкать умеете... - тихим голосом прошелестела она. -
   Мне никто так никогда не делал...
   Мне показалось, что из угла раздался сдержанный вздох. Я постарался его не заметить и с улыбкой полез ей в промежность. Сейчас там в самом деле все было готово.
   Орган мой скользнул в ее детородный зев, как по маслу, и долгожданный сеанс принудительного совокупления наконец начался.
   Разумеется. эта женщина ничего не умела. И обрабатывал я ее старательно и скучно, не ожидая ничего для себя. Но она постанывала и выгибалась, и моему органу было приятно орудовать в новом отверстии, и даже присутствие мужа отошло не на второй, но просто на более мелкий план.
   Меняя позы, меняя ритм и темп, я не переставал поражаться тому, что партнерша моя не разогревается, а остается по-прежнему прохладной и влажной, в самом деле как какая-то русалка.
   Кирилл ничего не говорил мне про обязательность оргазма при таком случае, но я, оставаясь прежде всего доводчиком, пытался добиться результата. Сначала я просто комбинировал разные позы и пробовал методы, которыми удавалось довести других женщин. Но с этой прежние методы не работали. хотя она и стонала и явно испытывала наслаждение. Видимо, она привыкла испытывать оргазм в какой-то особенной позе. Поэтому, наигравшись до такой степени, что мой орган начал подавать сигналы от готовности выбросить свой заряд, я все-таки спросил ее прямо:
  -- Вы как кончать будете?
   Почему-то с этой женщиной, впервые за все время работы, я не мог
   выговорить "ты" - мешал проклятый муж, притаившийся в уголке.
  -- Я?.. Никак не буду...
  -- Почему? - искренне удивился я. - Не хотите, или я что-то делаю не
   так?
   Последнее я спросил для порядка, поскольку знал, в опыте искусстве
   доводчика объективно не имею себе равных среди известных мне мужчин.
  -- Да нет, что вы... Все так... И мне... очень приятно с вами... Просто
   я... Я разучилась кончать. И уже не помню, как это делала прежде. Но мне с вами и так хорошо... Очень хорошо, поверьте...
   Из угла опять донесся вздох.
   А я вспомнил Зою. Которая тоже утверждала, что ничто не может
   заставить ее испытать оргазм, но все-таки мое искусство оказалось сильнее ее внутренней предубежденности.
  -- Но мы все-таки попробуем, - сказал я.
  -- Ничего не выйдет, - возразила она. - Хотя мне и хорошо... Не думайте
   обо мне... Вам самому уже, наверное, давно пора кончать...
   Я ничего не ответил и принялся за работу. Я опять повторил все попытки. И даже придумал кое-что новое, способное. на мой взгляд, дать импульс зажатому сознанию этой женщины.
   Я вошел в нее обычным способом спереди, потом обхватил бедра и прижал к себе. Потом, превозмогая тяжесть немалого тела, встал на ноги и прислонился к стене, удерживая на своем переломленном органе женщину. Которая оказалась в положении вниз головой, и груди ее свесились в неестественном положении до самого лица. Открылись их донья - грубые на вид и слегка желтоватые. отчеркнутые от торса красноватыми складками, давно образовавшимися на коже. В такой позе фрикции оказались невозможными. Но напрягая все силы, я обхватил ее ягодицы одной рукой, а вторую высвободил и, дрожа от напряжения, принялся ласкать ее розовую головку - набухшую и вылезшую из волос. Женщина, утвердившись пятками на стене около моих плеч, схватила двумя руками свою грудь и принялась жадно сосать сама себя.
   Наверное, со стороны мы смотрелись очень порнографично и Кирилл похвалил бы меня за изобретательность.
   Но для достижения цели это не помогло. Женщина насосалась всласть своей груди, стонала сквозь сосок, занявший ее рот, и этим все закончилось. Я устал держать на весу тяжелое тело, и мы снова опустились на постель.
   Я понял, что с этой женщиной не достигну успеха - скорее всего, причиной служил ее муж, присутствие которого не позволяло ей расслабиться до конца.
   Что ж, - подумал я, укладывая ее на спину и снова вгоняя в нее свой конец. - Когда-то должна была произойти осечка. Первый случай в практике. когда я не смогу довести женщину до оргазма... Ну не первый, конечно... Но лесбиянка Саша не идет в счет, а Виолетта вообще особый случай. Это, конечно, не очень хорошо... Но в конце концов, исключение подтверждает правило...
   И не думая больше ни о чем, я принялся доводить себя. Надо сказать, что прохладная женщина помогала мне в этом пути. Она ловила мой ритм и изгибалась навстречу мне ровно настолько, чтобы усилить мои ощущения, но не сбить их вмешательством. Чувствуя давление семени в стволе. я опять бросил взгляд на неподвижную фигуру мужа. Словно час упражнений, на протяжении которого я по-всякому вбивал в его жену свой ствол, колотил ее своей мошонкой и мял все пригодные части ее тела представляли собой ничтожный пустяк. Мелочь в сравнении с последним плевком, который я собирался совершить внутрь его жены.
   И все-таки я пережил оргазм очень тихо. Я не стал по привычке в последний момент припадать в партнерше, целовать ее. сосать или сжимать груди. Я просто приподнялся на руках, слегка отстранив таз и своими бедрами разводя пошире покорные ноги женщины. И попытался ввести стержень глубже возможного, чтобы головка успела ощутить нечто неощутимое, прежде чем раскрыть щель на своей вершине и выпустить в темные жаркие недра свою порцию.
   Я стоял на руках и наблюдал за бесстрастным, слегка напряженным лицом женщины. А мой орган работал сам по себе. совершая самостоятельные толчки и быстро заполняя ее внутренности. Поняв. что вылилось все, я вынул свой конец и мягко уложил мокрую головку на мягкую шерсть ее лона.
  -- Все, - сказал я совершенно глупо. - Вы свободны.
  -- Вы так тихо кончили? - удивилась она. - Я даже ничего не
   почувствовала...
   Я улыбнулся.
  -- Ой...- вдруг пробормотала женщина. - Мне приятно было, я
   увлеклась, забыла вам сказать...
   Я слушал, продолжая улыбаться и тихонько водил головкой взад-вперед. Шерсть приятно щекотала не до конца онемевшую уздечку.
  -- Он, - она повела головой в сторону угла. где темной тенью замер ее
   муж. - Он хотел, увидеть... Хотел, чтобы вы... чтобы вы меня облили...
  -- Спермой ? - подсказал я, поняв. что ей не дается это простое слово.
  -- Ну да. А теперь...
  -- Ничего страшного. Мы можем повторить сеанс.
  -- Повторить ?! - с изумлением спросила она.
   И я сразу догадался. насколько эта женщина обделена сексуальным
   вниманием мужа и сексом вообще.
  -- Конечно. Ведь мы никуда не спешим и можем попробовать вторую
   попытку.
  -- И вы сможете?
  -- Должен смочь.
   Я не врал и был уверен в себе. В последнее время новая работа, при
   которой мне почти каждый день удавалось совокупиться с совершенно новой женщиной, невероятно подхлестнула мою сексуальную энергию. К тому же я хорошо питался и регулярно пил какие-то таблетки, назначаемые врачом. А в студии старался ограничиваться лишь ролью доводчика, не расходуя семя на ставших привычными актрис. Поэтому сейчас не сомневался. что сумею возбудиться. совершить половой акт и вторично извергнуть семя почти сразу.
  -- Я только немного передохну, - сказал я, ложась рядом с женщиной. - А
   вы со мной поиграете...
   И поймав ее руку, положил ее на свой орган. Некоторое время мы лежали
   так. Я время от времени целовал ее губы, трогал вязко колышущуюся грудь. А она ритмично надраивала мою плоть, приводя мой орган в нужное состояние. Впрочем, перевозбужденный ситуацией, он не опал до конца после первого выброса. и стараться ей пришлось недолго.
   Вскоре мы уже снова лежали соединенными. и я толкался в ней своим
   стержнем, пытаясь вызвать у себя второй оргазм.
   Теперь я уже не придумывал никаких поз, а просто старался скорее получить удовольствие. Чувствуя, что силы все-таки убыли, я занял самую экономичную с точки зрения энергии позу: положил ее набок спиной к себе. вошел сзади и работал лежа на боку, обхватив двумя руками ее толстый зад.
   Оргазм медлил, я ускорил фрикции. Мне показалось, что женщина пошевелилась, ища более удобное положение.
  -- Вам больно? Наверно, натерли уже все? - спросил я.
  -- Немножко...- призналась она. - С непривычки.
  -- Ладно. Тогда не будем вас больше мучить. Садитесь к стенке лицом ко
   мне.
   Женщина повиновалась.
   Она подложила подушку и села на кровати. как в кресле. Большие ноги ее с толстыми ляжками были расставлены, груди висели, почти достигая верхней границы живота. Под шерстяным островком на простыне медленно расплывалось темное пятно моего семени.
  -- Может... мне в рот взять ? - предложила она таким голосом, что я
   понял ее готовность к последнему подвигу.
  -- Не надо, я сам.
   Я даже на стал просить ее мять мне мошонку: ее случайная поза была
   так возбуждающа, что я боялся испортить ее любым движением.
   Принявшись яростно мастурбировать, я вдруг понял что сейчас, когда обычно наступал момент сексуальных фантазий, присутствие ее мужа за спиной не мешает, а наоборот, подстегивает мое воображение. Стержень быстро онемел и начал зудеть в моих руках. Я драил крайнюю плоть, жадно подирая глазами ее груди. и складки на белом животе, и темное лоно, и мокрую простыню под ним...
   И в последние секунды перед срывом лавины я не выдержал - рванулся к ней, приподнял ее таз и вонзил в темную, распухшую влажную дырку свой конец.
  -- Ой, а как же... - заскулила она.
  -- Спокойно ! - крикнул я. - Все под контролем.
   Я успел совершить пять или шесть фрикций - чудовищных и
   несравнимых ни с чем по масштабу волны сладострастия которая, набежав откуда-то сзади, накрыла меня с головой, оторвала от опоры и потащила за собой в открытое море... - после чего выдернул конец и направил его на свою партнершу. Семя - разумеется, уже жидкое, но достаточно обильное - хлынуло на нее.
   Привстав, я подвинулся к ней поближе и положил конец на ее грудь, чтобы жидкость разлилась по телу.
  -- Размажьте ее...своим членом... - попросила она.
   Я сделал все, как она просила.
   Потом взял в пригоршни ее груди и обмазал их, как привык это делать с
   Ириной. Потом, чувствуя на языке горький вкус своего свежего семени, поочередно поцеловал оба вставших соска.
   И наконец, считая свою задачу выполненной, слез с постели, накинул халат и вышел из комнаты.
   Ощущая спиной непонятный взгляд мужа из угла.

[Sarikov]

8

   Само собой, сразу после сеанса я пошел к Кириллу и подробно изложил
   все детали, добавив, что женщина оказалась зажатой и в принципе ей стоило перед сеансом дать выпить алкоголя. Кирилл сказал мне, что я провел все правильно, похвалил за идею и даже сразу вручил деньги. Добавив при этом, что начало сделано, а дальше будет больше.
   Как ни удивительно, но после первого опыта подобные пары стали приходить на студию регулярно. Я даже и не подозревал, что в нашем нищем, загнанном в угол обществе существует такое количество людей, имеющих сексуальные проблемы и способных лечить их подобных методом.
   Пары вели себя по-разному.
   Один из мужей во время полового акта поднялся с кресла и ходил около нас, внимательно и жадно наблюдая за совокуплением.
   Другой, едва я принялся раздевать его подставленную жену, принялся щелкать фотоаппаратом и продолжал свое занятие в течение часа, сменив несколько пленок и получив, вероятно, добротную серию порноснимков.
   Раза два мои упражнения на чужой жене были засняты на видео.
   Еще один муж где-то в середине моего сеанса неожиданно расстегнул брюки и вынул половой орган, твердый и готовый к делу. Увидев это, я слегка удивился; ведь я почему-то считал подобных мужей полными импотентами. Но этот, возбужденный зрелищем, принялся заниматься онанизмом. И совокупляясь с его женой, я старался не выпускать его из поля зрения: вид мужчины, мастурбирующего на меня, вызывал во мне дополнительное наслаждение. Когда, подходя к оргазму, он крепко придавил левой рукой корень своего полового органа, я почувствовал к нему нечто вроде уважения: этот прием, слегка задерживающий и значительно увеличивающий удовольствие от выброса семени, выдавал не случайного похотливца. а онаниста-профессионала. Он испытал ручной оргазм вперед меня, работавшего по-настоящему, и влажные шлепки его семени, пролетевшего метра полтора и образовавшего приличную лужицу между креслом и кроватью, тоже действовали на меня возбуждающе.
   А еще один мужик, первоначально такой же угрюмый и зажатый, как и прочие, в какой-то момент сбросил брюки и полез на кровать, желая присоединиться к нам. Но был грубо остановлен его женой, которая жадно играла задницей на моем органе и крикнула мужу. чтобы он катился прочь, раз сам привел ее сюда на потрах, а трахать ее он будет дома, и так далее. Причем вместо "трахать" эта женщина использовала нецензурное выражение, да и вообще во время нашего совокупления выражала свои чувства отборным матом, как какой-нибудь шофер-дальнобойщик. Зато она. матерясь и рыча, испытала со мной три оргазма, из которых один был анальным.
   Вообще в подобных случаях женщины, как ни странно, расходились и обычно испытывали оргазм - возможно, назло мужу, но скорее всего под действием спиртного, которое Кирилл стал давать им перед сеансом.
   А самая первая пара с белотелой женщиной-русалкой, как ни странно, через некоторое время пришла опять. Потом еще и еще. Сеансы проходили одинаково, только женщина возбуждалась быстрее. Я не стремился довести ее до оргазма, зная бесполезность попыток - уже не ставил на голову и не придумывал иных поз, а просто обрабатывал ее своим стержнем во всех удобных позициях. Уже не помню, когда - на четвертом или на пятом сеансе - после того, как я спустил в женщину свое семя, которое она лишь в первый раз просила вылить на себя, и собрался уходить, ее муж впервые за все время зашевелился в своем углу и достал свой половой орган. Который, твердый и прямой, по размеру превосходил мой. Я решил, что его охватило запоздалое желание помастурбировать. Но он тихим голосом позвал к себе жену.
   Искренне обрадованный за мужика,. которому, похоже, наконец помогло мое "лечение", я поспешил убраться, но был остановлен у двери.
   Он захотел. чтобы я держал груди его жены в то время. когда он будет долбить ее снизу.
   После всего изведанного никакая просьба уже не казалась мне странной.
   Я вернулся и подошел к его креслу. Женщина широко развела ноги и, пятная мужнины брюки моим семенем, аккуратно заправила в себя его конец. Потом медленно опустилась, и начался этот странный половой акт.
   Мужик двигался, поднимая и опуская тяжелое тело жены на своих коленях, она слегка помогала ему ногами. Сначала я просто держал ее груди в ладонях, опустив руки поверх ее плеч. Но он попросил, чтобы я тискал ее сильнее. Я принялся сжимать молочные железы, давить и крутить снова набухшие соски. Женщина опять застонала. Мужик тоже начал издавать какие-то звуки, и движения его стали более сильными. Потом он отодвинул одну из моих рук и принялся сосать грудь своей жены, не велев мне отпускать вторую. Женщина охала под его жестокими ударами, и откидывалась назад. Я держал ее сзади своим телом, и мой мокрый конец, не до конца опавшие, прижимался к ее спине. Закинув руки, она поймал его и принялась надраивать вслепую, одной рукой давя до боли мою опухшую мошонку, а второй дергая крайнюю плотью. Остатки семени выдавливались из моего канала и капали ей на пальцы.
  -- Кон-чаю...- вдруг прохрипел мужик. - Принимай...
   Видимо, когда-то это было ритуалом их секса, потому что женщина резко
   приподнялась и отпрянула назад, и половой орган мужа, твердый и большой, резко выскользнул из нее, почти сразу выбросив семя. Длинную, толстую, вязкую на вид струю невероятной желтизны, которая говорила сама, что этот мужчина не испытывал оргазма по крайней мере месяц. Мужик хрипел и бился в конвульсиях, и его орган гнал и гнал семя, а женщина, счастливо откинувшись назад, принимала его на грудь, балансируя на коленях мужа и крепко ухватившись за мой конец. Когда он успокоился, они в четыре руки принялись размазывать желтую жидкость по ее груди.
   Я думал, что проблема женщины-русалки решена полностью - и страшно удивился, когда они пришли опять.
   Сеанс проходил по обычной схеме. После завершения муж опять выпростал свой огромный ствол и повторилось странное совокупление с моими руками на ее груди.
   Но перед его оргазмом женщина тихо проговорила:
  -- Не вынимай...
   И жидкость мужа ушла в ее недра, уже переполненные моей. Он отхрипел
   и успокоился, а она продолжала раскачиваться, держа меня одной рукой за мошонку, второй за ствол. Я понял, что сегодня произойдет нечто новое.
  -- Я тоже хочу... Кончить... - застенчиво проговорила она.
   И акт продолжился. Муж, у которого, вероятно, конец опадал не сразу,
   продолжал равномерно поднимать и опускать ее на коленях. Женщина постанывала, в ее детородном отверстии хлюпало семеня.
  -- За грудь меня возьмите... - попросила она неизвестно кого из нас. - И
   клитор мне поласкайте...
   Муж двумя руками схватил ее молочные железы, сдавил и принялся
   насасывать, захватив в рот сразу оба соска. Я понял, что вторая часть задания предоставлена мне. Просунув руку, я пощупал ее лобок и нашел мокрую головку. Я ласкал ее, временами ощущая под пальцами бугристый и довольно тугой конец ее мужа, засунутый чуть ниже, но это почему-то не было мне противно.
  -- Я хочу, чтобы вы меня опять облили...- проговорила она.
   Очевидно, эти слова предназначались не мужу. Потому что она стала
   дергать мою крайнюю плоть все сильнее.
  -- Отпустите меня, у вас не получится, - сказал я. - Я сам.
   Разумеется, лучше всего было бы сейчас войти снизу в ее задницу -
   раскачав в две дырки, мы бы наверняка быстро довели ее до оргазма. Но я хранил твердую уверенность, что русалка не приемлет анального секса. Поэтому исполнил ее просьбу. Зашел спереди, встал рядом с мужем и начал драить свой конец.
   Который находился в полной готовности благодаря необычности ситуации.
   Передо мной покачивались раскинутые иссиня-белые ляжки женщины. И я видел перевитый венами корень стержня, который ее муж равномерными движениями загонял и вытаскивал из-под мокрых слипшихся волос.
   Мне не потребовалось много времени, чтобы вторично выдоить себя. Не раздумывая, я опустил брызжущий конец и залил жидким семенем треугольник над ее ляжками, ее головку, и половой орган ее мужа, продолжавший работу.
  -- А-ах... Горячо...- прошептала она.
   Я нагнулся и жадно поцеловал ее, запустив язык.
  -- Кон-чаю, кончаю...- бормотала она. - Возьмите, пожалуйста, меня за
   попу... Сдвиньте посильнее...
   Я опять переместился - выдернув из мокрой руки женщины свой
   отросток, который она успела поймать и сейчас давила на себя последние остатки - и с удовольствием стиснул ее большие белые ягодицы.
  -- А-ах...- опять пискнула русалка и вдруг обмякла так, что я едва успел
   подхватить ее тело, лишившееся мышц.
   Лицо ее опрокинулось ко мне, закатившиеся глаза блуждали где-то в
   никому неведомой дали, и сам оргазм больше напоминал обморок...
   Но душа моя ликовала: все-таки я сумел довести и ее.
   

[Sarikov]

9

   
   Помимо подобных почти лечебных процедур, Кирилл продолжал
   использовать меня как проститутку мужского пола.
   Уже не облекая свои задания в какую-то важную форму, просто говорил, что я должен удовлетворить женщину, заплатившую за качественный оргазм.
   Не оставляла нас и Марья Иванна. Старая слониха огорчилась, узнав об уходе Ирины: обрабатывать ее на пару с Виолеттой мне было почему-то труднее. Но все-таки - хоть и реже. чем обычно, она приезжала на тайные сеансы.
   Меня не унижали такие задачи. В сексе я был готов на все, поскольку и сам получал удовольствие. И я даже не интересовался именами удовлетворяемых мною женщин: все проходило серьезно лишь в самые первые случаи, с девственницей Юлей или лесбиянкой Сашей. Сейчас же женщины, перед которыми я проституировал, слились для мня в один поток.
   Правда, многие из подобных клиенток, пришедших нанять "проститута", не предохранялись и запрещали сливать в себя семя, но я всегда успевал вынуть конец и испытать оргазм хотя бы вне женщины.
   Эти клиентки отличались от привычных актрис-любительниц лишь тем, что по каким-то причинам не могли выйти для секса на площадку и предпочитали платить за оргазм деньги вместо того, чтобы самим получать их за съемку - хотя некоторые приносили видеокамеры и, установив на столик, делали для себя фильм о нашем половом акте. Но надо сказать, что в целом они оказывались довольно однообразными и не оставляли во мне острых воспоминаний.
   
10

   Правда, мне хорошо запомнилась одна женщина, явившаяся для полового акта.
   На вид ей было глубоко за пятьдесят, но тело ее оказалось достаточно накачанным и не дряблым: ноги - и особенно икры - казались толстенькими и тугими, какие я любил.
   Выдавал ее возраст неумеренный макияж глаз и нарумяненные щеки. если бы она накрасилась скромнее. я бы принял ее за свою ровесницу.
   Но главным в ее образе оказались груди.
   Да - меня, искушенного уже абсолютно во всем, испытавшего и повидавшего все виды женских прелестей, ее груди шокировали.
   Они торчали на ее теле кругло вперед, как какие-то чашки. Женщина без лишних слов опрокинула меня на спину и, поиграв головкой в ложбинке наголо обритых губ, ввела меня в свою дырку. Которая оказалась влажной и готовой ко всему - я отметил в этот момент, насколько эта клиентка отличается от Зои, которую приходилось возбуждать едва ли не целый час.
   Она насадилась на меня глубоко и принялась скакать, разведя толстенькие бедра. который я с удовольствием держал руками.
   При этом ее невероятно тугие на вид груди даже не подпрыгивали. глядя в упор на меня вставшими от напряжения сосками.
   Я решил, что их раздул какой-то невероятно плотный и хитроумно закачанный силикон.
   Женщина работала на моем стержне сосредоточено и упорно, закусив сильно накрашенную губу.
   Неподвижные груди на трясущемся и колышущемся теле привлекали мое внимание. Я уже потерял ощущение на кончике; я неотрывно смотрел на эти груди. И заметил, что они отличаются цветом кожи и жилки, привычно оплетающий молочные железы изнутри. проступают особенно сильно.
   Не удержавшись, я протянул руку и схватил ее за грудь.
  -- Потом, потом, - убрала мои пальцы клиентка, - Не отвлекай меня...
   Но я успел ощутить под рукой живую - явно не силиконовую - но
   невероятно тугую массу молочной железы. Именно тугую, но не твердую, как у беременной. Я совершенно забыл о своих ощущениях. Я смотрел на клиентку и размышлял - каким образом можно добиться, чтобы груди ее оказались такими невероятно тугими и выглядели чашками приставленными к телу. Возможно, она совершила какую-то особую, хитроумную, не известную мне операцию по подтяжке кожи груди, после которой молочные железы оказывались стянутыми, как в резиновую оболочку?..
   К счастью, мой орган, которому было хорошо и мокром и скользком отверстии клиентки, где она не забывала время от времени работать мышцами, стоял твердо. И вскоре она - стыдно признаться, но практически без моего участия - забилась в оргазме. Просто и непринужденно, стиснув бедрами мой корень. А потом легла на мен, целуя мою шею. Груди ее, упершись очень твердыми сосками в меня, создавали ощущение подушек из жесткой резины.
   Исполняя свои обязанности, я пошарил руками по телу женщины, продлевая ее оргастические ощущения. Блуждая между ягодиц, я по привычке скользнул к анусу.
   Клиентка. все еще тяжело дыша в последействии оргазма, поймала мою руку у себя за спиной и показала, что надо ввести палец.
   Потом почти тут же она вскочила - вообще эта клиентка, несмотря на возраст, переворачивалась с ловкостью девчонки - и встала мостом. Держа одной рукой мой орган с неимоверной ловкостью насадилась на него задним проходом. разработанным до невероятной степени. А потом притянула меня в обычную миссионерскую позу. В которой мой орган, воткнутый в ее задницу, огибал ее промежность, раздвигая верхней частью ее срамные губы и давя корнем на головку, но каким-то трудом не выскальзывая.
   Мне показалось, что это был один оргазм, слегка замедлившийся а потом вспыхнувший снова - клиентка забилась подо мной столь же яростно и уже находящимся снаружи стержнем я ощутил новую порцию выделений, хлынувших из нее в высший момент.
   Сам я, разумеется. ничего не чувствовал: фрикции в таком положении были невозможны; и по-прежнему меня интересовали ее груди.
   Которые даже в положении на спине не растеклись по телу и не развалились по сторонам, а продолжали торчать упрямо вверх приставленными чашками, едва заметно подрагивая под движениями ее тела.
   Я уже подумал, что, возможно, это какие-то особо современные внешние имитаторы - протезы на присосках, которыми клиентка маскирует жалкие бугорки вроде Виолеттиных. Причем протезы невероятно совершенные: теплые и кажущиеся живыми на ощупь.
   Второй оргазм довел клиенту до полного изнеможения.
   Она притянула меня к себе - орган мой выскользнул наконец из ее задницы - и положила на свои груди-амортизаторы.
   Я лежал на них, как на подушках - а она, взяв мою голову, жадно блуждала языком у меня во рту.
  -- Ну все, - сказала она наконец, отпустив меня и дыша спокойно. -
   Высший класс. Отжарил меня по полной. даже не ожидала, хотя и обещала мне ваша эта... с голым лобком которая сидит.
  -- Администратор, - подсказал я. - Наша фирма гарантирует.
  -- Теперь вижу. что гарантирует. Я еще приду.
  -- Приходите, - сказал я, почему-то не находя в себе желания называть
   эту женщины на "ты". - Разочарованы не будете.
  -- Приду...- она улыбнулась, и по лицу ее разбежались морщинки,
   говорящие о возрасте абсолютно все. - Но... ты, я заметил, мой грудью интересуешься.
  -- Да, - довольно осторожно ответил я. - Я такой... Таких... В общем,
   такого... Не видел.
  -- Можешь пощупать, - усмехнулась клиентка, продолжая лежать на
   спине.
   Я с нетерпением заждавшегося исследователя впился пальцами в груди.
   Впрочем, "впился" не казалось верным словом. Груди этой пожилой женщины невозможно было ни тискать, ни мять: они оказались столь упругими, что их можно было лишь поглаживать. И в то же время поверхность их поражала теплотой и живостью. Я взял пальцами сосок - набухший, она казался твердым. И в то же время ощущался не резиновым, а живым.
   Я был в недоумении.
  -- Ну что, нравятся тебе мои титьки? - усмехнулась клиентка.
  -- Нравятся... Но я не могу понять...
  -- И никто не может, - засмеялась она. - Ты наигрался?
  -- Вроде как наигрался, - протянул я, не имея понятия, что за этим
   последует конкретно, но предчувствую какую-то метаморфозу.
  -- Да уж... Мои груди и за новый силикон принимают, и за резиновые
   нашлепки, и бог весть знают за что. Думают, воздухом изнутри накачана через шприц...Один, помню, даже подумал, что у меня от другой женщины груди пришиты, от молодой.
   Надо же, - думал я. - выходит, эта пожилая женщина живет невероятно активной половой жизнью...
  -- Ну а теперь посмотри.
   Клиентка села на кровати, подняла руку и впервые дала мне взглянуть на
   свою грудь сбоку. И я с изумлением увидел что ее молочные железы стянуты у самого торса чем-то тугим: то ли желтой широкой резинкой, то ли просто перетянуты тесьмой с какими-то обыми зажимами, потому что спереди не виднелось никаких завязок. Стянутые у основания, молочные железы выпятились и надулись, напоминая во форме нечто вроде грибов- дождевиков.
  -- Видел такое?!
  -- Признаться честно - нет. Я знал, что член перетягивают, и сам прежде
   иногда перетягивал, когда не стоит... Но ненадолго, потому что больно становится. А вам больно ? И зачем это вам вообще?
  -- Мне не больно, - усмехнулась клиентка. - Тут же нет вен. так, кожу
   потягивает слегка - привыкла... А зачем... Ты знаешь, это как-то возбуждает особо. Соски сами встают. И какое-то ощущение в молочных железах особое. Да и прикольно... Разве нет?
  -- Да, - согласился я.
  -- А мои настоящие титьки хочешь посмотреть?
  -- Хочу.
   Клиентка с молниеносной быстрой освободилась от стяжек - груди ее тут
   же опустились и обмякли и кожа быстро приобрела обычный оттенок. Я потрогал молочную железу - она оказалась обычной, не большой и не маленькой, не тугой и не мягкой. Обычной грудью обычной немолодой женщины.
   Но прикосновение именно к обычной молочной железе возбудило меня настолько, что я быстро поставил клиентку не четвереньки, влетел в нее сзади - и. дергая за свободно висящий молочные железы, за пару минут вкачал в нее порцию семени.
  -- Надо же. - вытираясь салфеткой перед душам, говорила потом она. -
   ты первый, кому мои титьки в натуральном виде понравились больше. чем в перетянутом...
  -- Просто она у вас достаточно хорошо именно в натуральном, - ответил
   я.

[Sarikov]

11

   Потом однажды я был почти шокирован, тоже благодаря груди, одной молодой девицей - на вид я дал бы ей не больше двадцати пяти лет, и в душе удивился, что она решила нанять платного доводчика, хотя наверняка не имеет недостатка в любовниках.
   Она - впрочем, как и большинство тайных любительниц - разделась сама, отвернувшись от меня. Потом, уже совершенно голая, подошла и прижалась ко мне, предварительно уложив мой половой орган в прохладную ложбинку между оттопыренных назад ягодиц. И, обняв меня за шею, принялась тереться задницей об мой стержень.
   Совершенно естественным ответом я взял ее из-за спины за грудь. Нашел молочные железы, сдавил между пальцами соски - и оцарапался о что-то жесткое.
  -- Что у тебя за грудь? - спросил я, инстинктивно отдернувшись. - Такая
   упругая, что мне даже показалось, что она колет пальцы.
  -- Посмотри, - с довольным видом ответила она и обернулась передом.
   И я с изумлением увидел, что оба ее соска проколоты металлическими кольцами. Которые на месте разреза имели довольно толстые и конусообразные острия, вроде ракетных головок. Я видел подобное на фотографиях в иностранных журналах, которые Кирилл держал на студии как антипример для подражания. Однако там ограничивались просто разрезанными кольцами, напоминавшими фурнитуру дешевых стальных гардин времен моей юности. Или чем-то похожим на перстни с камешками, на прокалывающими сосок, а лишь удерживающимися как зажим. А тут железки с толстыми - чуть ли не в два раза большими по диаметру - литыми наконечниками были явно продеты через живую плоть. Причем наконечник был, как мне показалось, лишь немного тоньше, чем сосок, который он пронзал. Я представил себе, какую боль должна была испытывать эта девица, когда огромное острие протаскивали сквозь самое нежное место на ее теле, и невольно поморщился.
  -- Ничего себе... - пробормотал я. - И тебе не больно?
  -- Больно было первые три дня. Потом привыкла.
  -- Слушай...А как... Как эту стрелу протаскивали через тебя... Она же
   должна была порвать тебе сосок надвое!
  -- Большой, а глупый ! - засмеялась она. - Она бы и порвала. Или бы я
   умерла от боли. Все гораздо проще. Эти стрелки привинчены потом. А само колечко тонкое и острое на конце, было нечто вроде укола, не больше.
  -- Но зачем тебе это? - я впервые встретился с оснащенной кольцами
   женщиной и меня обуял исследовательский интерес.
  -- Как зачем? - искренне удивилась она. - Для удовольствия.
  -- Для удовольствия?.. Но с такими штуками как тебе грудь сосать?
  -- А меня и не надо сосать. Ты за кольца меня подергай и покрути. Этого
   хватает...
  -- И тебе не будет больно?
  -- Вот глупый, ей-богу... Для этого же и проткнула!
   Я не очень смело взял двумя пальцами одно из колечек и потянул сосок
   на себя. Как ни странно, он не оторвался, и ощущение было таким. что кольцо уже полностью соединилось с телом.
  -- Вторую возьми, - сказала она. - И не только тяни. Крути еще туда и
   сюда...
   Я с легким опасением проделал все это - и увидел, что девица в самом
   деле возбудилась, как обычная женщина от обычной ласки груди.
  -- Высокий класс...- пробормотал я. - Такого я еще не видел...
  -- Ты, судя по всему, многого не видел, - усмехнулась клиентка. - Вот,
   еще посмотри.
   Она поставила ногу на кровать и руками раздвинула промежность. И я увидел, что через вершину ее половых губ тоже продеты кольца. Правда, без стрелок, но зато целых три, с блестящими вставками красного, желтого и зеленого цветов. Словно светофор перед входом в туннель.
  -- А это для чего? - поинтересовался я.
  -- Для удовольствия тоже, ясно для чего.
  -- Чьего именно?
  -- Как чьего? Моего и твоего.
  -- А я-то тут причем?
  -- Начнем трахаться - увидишь.
  -- Ну-ну, - пробормотал я, сраженный. - А... почему в пупке у тебя
   ничего нет?
  -- Ты что, не понимаешь? Я не для красоты прокололась, а для кайфа.
   пупком же не трахаются, какой смысл туда железо вставлять?
  -- Действительно... А ершик в задницу ты случаем не пробовала
   вставлять? - не удержался я.
  -- А что ? - серьезно отозвалась она. - Это тоже помогает?
  -- Не знаю... Это я так, к слову.
  -- Между прочим, парни многие себе тоже соски протыкают. И яйца. И
   даже головку члена. И в канал всякие железные штуки вставляют. Говорят, удовольствие - высший кайф.
  -- Спасибо, я и так получаю свое, - покачал головой я, мгновенно
   вспомнив, как вводила в меня всякие штуки хитроумная Ирина - но ведь она именно вводила, а не протыкала и просто так, а не перед половым актом...
  -- Ну так давай наконец, трахай меня, - сказала девица с легким
   нетерпением.
  -- А... А у тебя во влагалище не спрятано еще какой-нибудь железной
   штуки, о которую я себе член распорю ? - пошутил я.
  -- Нет, - серьезно ответила она. - Во влагалище у меня ничего нет. Когда
   я сама с собой занимаюсь, то загоняю иногда шарики на веревочке... А так... Правда, я читала, что есть шарики и для траханья, которые вкладываются перед самым потрахом, а потом катаются между маткой и твоим членом для особого кайфа... Но в нашем сексшопе их почему-то пока нет...
   Я поразился: эта молодая девица стремилась выжать из своего тела максимум, снабдив его металлическими приборами для усиления удовольствия. В моей молодости извращением посчитали бы даже перетягивание шнурком корня полового органа для усиления эрекции, а сейчас стало возможным все... В самом деле Кирилл был прав - человечество вымирает, потому что секс, предназначенный природой для продолжения рода, люди используют только как источник наслаждений. Ведь невозможно даже представить, как эта девица будет кормить грудью ребенка, после того как в ее соках некоторое время посидят железные кольца, образовав рубцы в молочных протоках - такие тонкости понимал даже я...
   Но мне не было дела до проблем человечества. Меня наняли как платного доводчика, и я стал исполнять свои обязанности.
   Девица наслаждалась половым актом бурно и неустанно, полностью отдаваясь любимому делу. Я же несколько раз оцарапался, когда по привычке прижимался к ее груди. Но кольца на срамных губах, как ни странно, в самом деле доставили мне удовольствие: в нужной позиции они жестко давили мне на корень, оттягивая и усиливая наслаждение.
   Девица испытала оргазм. Причем не простой, а, как мне показалось, растянутый на несколько минут. На протяжении которых он, как бешеная, скакала на мне, дергая и крутя сама свои смертоносные стрелки.
   Потом опустилась на меня и спросила, в какой позе хочу завершить я. Для полноты ощущений ей хотелось последней точки полового акта.
   Ложиться не нее спереди было опасным: острия не позволяли по-настоящему обнять ее тело перед последними толчками. Выколачивать из себя наслаждение, стоя на руках, мне не хотелось. Поэтому я выбрал позу сзади. Сначала поставил ее на четвереньки. Но начав фрикции и забывшись, привычно схватил ее за груди, как нормальную женщину. И тут же опять оцарапался. Девица засмеялась. Тогда я опустил ее полностью и доходил, вбивая в ее детородную дырку свой конец под неестественным углом, почти вертикально. Ограничив осязательное наслаждение игрой с ее довольно широкой задницей.
   - Да, кстати, - сказала она. - В меня кончать нельзя. Я не предохраняюсь.
   Тело, превращенное в аппарат наслаждения, оснащенный специальной
   механикой - и при этом отсутствие предохранения от нежелательной беременности... это плохо укладывалось в голове. Но мое дело оставалось маленьким: я был проституткой. Клиентка заказала, и я ее удовлетворил; она захотела увидеть мой оргазм, и я должен был его продемонстрировать.
  -- Что же ты сразу не сказала? - спокойно спросил я. Ты молчала, я
   думал, все нормально. И ведь в принципе мог постараться и кончить одновременно с тобой для твоего же удовольствия..
  -- Да я сразу собиралась сказать... Но ты к моим грудям привязался,
   потом стали кольца рассматривать...А потом ты меня так раскочегарил, что все из головы вылетело напрочь... Да и сейчас приятно, как ты во мне шуруешь... Так ты успеешь из меня выдернуть? Или, может, мне лучше в рот взять?
  -- Я все успею и все сумею. Я профессионал. Так что лежи спокойно,
   расслабься и получи удовольствие...
  -- Хорошо, - ответила она. - Тогда ты мне на спину слей, повыше, чтобы
   в письку обратно не затекло. А потом размажь как следует.
  -- Будет сделано, госпожа, - ответил я, вспомнив, как ценила Ирина
   свежее семя и утверждала, что оно полезно для женской кожи.
   Выполнить заказ не составило труда. Через пару минут я почувствовал
   сладкое онемение на кончике. Вынув ствол, я сжал его у корня и слегка переместился вверх. Стоило мне отпустить руку, как семя послушно хлынуло из раскрывшейся щелочки и полилось в ложбинку между ее лопаток.
  -- Ой... - пискнула девица. - Ты уже... я еще и не ждала - ты так тихо
   кончаешь...
  -- Можешь не верить, но это говорит мне каждая вторая женщина, -
   усмехнулся я и, выдоив последние капли привычными движением снизу вверх вдоль канала, принялся растирать семя по ее спине.
   Девица слегка повизгивала от удовольствия.
  -- Довольна? - осведомился я, сделав дело.
  -- Впол-не, - пропела она, глядя снизу вверх одним глазом. - Теперь я
   еще полежу немножко на животе, чтобы сперма впиталась и подсохла, а ты просто рядом посиди? Это можно ? Или уже не входит в условия контракта?
  -- В условие контракта входит полное исполнение всех желаний
   заказчицы, - ответил я. - Так что даже если бы ты попросила меня лечь на потолок, я бы вынужден был попытаться это сделать.
  -- Не, на потолок не надо, - серьезно сказала она. - Я хочу, чтобы ты
   рядом посидел. От тебя такое приятное тепло идет...
   Некоторое время мы провели в молчании. Она - лежа лицом вниз, я сидя рядом с ней, подогнув одну ногу и положив на кровать длинный, мокрый и покрасневший половой орган. Ни дать - ни взять пара настоящих любовников, отдыхающих после акта истинной любви...
  -- Слушай, скажи мне честно, - спросил я через некоторое время. - Ты
   такая продвинутая девушка. У тебя наверняка трахателей море. Зачем ты пришла сюда и за деньги наняла меня?
  -- Зачем? - она глухо хихикнула, лежа щекой на простыне. - Ну,
   скажем... Мне захотелось почувствовать себя на месте мужчины, нанимающего проститутку... Ой, извини, конечно, я не хотела меня обидеть.
  -- Ты меня не обидела, - усмехнулся я. - В данном случае я и есть
   проститутка. Правда, мужского пола... Ну и как? Что-нибудь почувствовала?
  -- Да. Ощутила некоторое разнообразие в жизни.
  -- И еще один вопрос, можно? - не выдержал я.
  -- Конечно, - разнеженно ответила она. - Хоть даже целых два.
  -- Ты невероятно сексуальная девушка...
  -- ...Спасибо !- засмеялась она. - Есть немного.
  -- Групповой секс, наверное, обожаешь?
  -- Не-а. Групповухи не получается. У меня кавалеры слишком
   ревнивые... Если узнают, друг про друга. так и то башку отвернут. Хотя мне иногда хочется устроить нечто...- она, видимо, не знала. как выразить это самое "нечто" и для пояснения подергала себя за стрелки на сосках. - Этакое...
  -- Для разнообразия, - подсказал я.
  -- Ну да, точно. Для разнообразия. Хотя разнообразия у меня и так хоть
   отбавляй.
  -- И трахаешься наверняка едва ли не каждый день.
  -- Каждый, - поправила она. - Причем не по одному разу. С разными по
   очереди .
  -- Вот, я это и хотел услышать... Прости меня и можешь не
   отвечать, я не пойму: как ты можешь жить такой бурной половой жизнью и не предохраняться от беременности ?
  -- Так я всегда предохраняюсь. Меня трахают в презервативах.
  -- Всегда?
  -- Практически всегда. Я ведь обычно мало знаю о жизни парня, с кем
   ложусь. Знакомых море, все меня хотят... и я хочу всех. Но боюсь что-нибудь подцепить.
  -- С последним согласен. Но ведь есть, наверное, хоть один, которому ты
   доверяешь в смысле венболезней?
  -- Есть, - подтвердила она. - И не один.
  -- И с ними тоже в презервативе?
  -- Ну да. Приучила. Не хочу рисковать, считать дни и всякий раз думать
   - успеет выдернуть или не успеет... Привыкла так уже.
  -- Ясно, - сказал я. - А вот я не могу трахаться в презервативе, потому что
   ничего не чувствую. И вообще, скажу тебе, секс в резинке теряет половину ощущений...
  -- Я знаю. Ты забудь, что я тебе насчет проститутки наболтала, ладно?
  -- Уже забыл, - ответил я, ласково похлопав ее по тугой заднице.
  -- Это я так сказала, не знаю что на меня нашло...На самом деле мне
   просто хотелось наконец спокойно трахнуться без презера и ощутить всю полноту ощущений. Ведь ваш Кирилл гарантировал мне безопасность и отсутствие заразы...
  -- Ну и как - получила?
  -- Не то слово...- промурлыкала она и поднялась на четвереньки. - Ты
   меня не просто истрахал всю... Ты меня изнежил и проткнул и изласкал своим членом. Я давно уже кончила, но все еще парю где-то там. На кончике твоего члена, между небом и землей. Мне было с тобой очень хорошо, в самом деле. Спасибо.
  -- Ну так приходи еще, - сказал я, слезая с потели.
   - Приду, - ответила она. - Когда достану настоящие влагалищные шарики...

[Sarikov]

12

   Впрочем, нет - была и еще одна.
   С виду самая обычная, но довольно экстравагантная в своих сексуальных притязаниях.
   Раздевшись почти до конца - то есть оставшись в лифчике, белых чулках и туфлях на высоченном каблуке, она не пошла в постель. А вместо этого... предложила потанцевать. И включила принесенный с собой магнитофон.
  -- Потанцевать так потанцевать, - сказал я ничуть не обескураженный.
   и протянул ей руку.
  -- Нет, не просто так, - она тряхнула головой.
  -- А как? - искренне удивился я.
  -- Во время танца твой член должен быть в моем влагалище.
   Такой комбинации я еще не испытывал. И на миг усомнился, что мне
   хватит длины, чтобы в движении удерживать ее на себе.
  -- Не волнуйся, - сказала женщина, угадав мои мысли. - Это легко
   получится. У меня писька хорошо устроена.
  -- В каком смысле? - уточнил я.
  -- В таком, что расположена высоко и смотрит вперед, - засмеялась
   она. - Ну давай, что время терять, входи, пока у тебя член стоит твердо.
   Мой конец стоял на самом деле твердо, потому что клиентка раздевалась передо мной не спеша, возбуждая каждым движением. И в ее отверстии оказалось мокро и скользко - то ли она заранее ввела мазь, то ли сама успела возбудиться одной мыслью без единого моего прикосновения к ее телу.
   Она без труда заправила мой конец в свою дырку, которая действительно торчала так, что вхождение в позиции стоя не представляло труда. Слегка покачалась вверх-вниз, насаживаясь поглубже, крепко обняла меня и мы принялись топтаться под медленную тягучую музыку.
   Я не мог совершать фрикций, но клиентка время от времени волнообразно двигала тазом, создавая какое-то поперечное ощущение. И иногда сжимала мышцы внутри себя, потягивая меня за головку - почти как непревзойденная Гульшат.
  -- Тебе нравится ? - тихо спросила она.
  -- Да, - ответил я.
   Странный танец продолжался. Клиентка извивалась. Шуршали друг о
   друга ноги в капроне чулок. Ткань бюстгальтера приятно щекотала мне грудь.
  -- Поцелуй меня, - попросила она, запрокинув голову.
   Я склонился, и она впилась в мои губы. Я крепко придерживал ее
   талию, чтобы наши тела не разошлись.
  -- Сними с меня лифчик, - приказала она через некоторое время.
   Я нащупал застежку между ее лопаток, она опустила руки, и бюстгальтер
   скользнул на пол.
  -- Тебе нравится моя грудь? - спросила она, притиснувшись ко мне.
  -- Да, - ответил я, хотя не успел даже разглядеть сосков, а лишь ощущал
   тугое прикосновение молочных желез, вероятно, средних по размеру.
  -- А моя писька?
  -- Да...
  -- А моя попа ? - продолжала она допрос.
  -- Попу еще не знаю, - ответил я.
  -- Так проверь...
   Все вопросы клиентка задавала между поцелуям, во время которых жадно.
   почти до крови кусала мои губы.
   Я нашел ее ягодицы; они были прохладными и упругими.
  -- Попа тоже в норме, - сказал я.
  -- А я сама тебе нравлюсь?
  -- Да.
  -- Тогда я буду кончать...Сейчас, только получше поймаю тебя
   клитором...
   Я даже не успел удивиться ее намерению испытать оргазм таким образом. Она подпрыгнула, повиснув на моей шее. А потом медленно опустилась - наверное, слегка согнула ноги, потому что ушла ниже, чем стояла прежде.
  -- А... все, есть, - сообщила она. - Поймала.
   Ее лонная кость так давила на мой корень, что я испытывал ощущение,
   будто мой стержень вот-вот переломится. Перед тем, как занять позу, она успела выдернуть снизу мою мошонку и теперь до боли плющила ее своими капроновыми ляжками. Я терпеливо продолжал танец.
  -- Мне что делать ? - спросил все-таки я, когда дыхание женщины начало
   учащаться.
  -- Возьми меня за попу. И сдвинь посильнее...
   Я сдвинул ее ягодицы. Потом решил проявить инициативу: просунулся
   между ними, нашел анальную лунку и засунул кончик пальца в ее задний проход.
  -- Хорошая идея, - сказала она. - Глубже засунь... Еще глубже... Вот
   так... Глубже уже некуда? Тогда стой на месте и не двигайся, я буду кончать.
   Она замерла, потом быстро-быстро забилась тазом, удерживаемом мною
   за оба отверстия и закрыла глаза.
   Потом открыла - ресницы поднялись, как у куклы - и радостно сообщила:
  -- Я кончила. Спасибо!
   И оторвавшись от меня, сразу пошла одеваться.
   Не подумав, что, возможно, я тоже хочу что-то испытать.
   Впрочем, это меня не удивило: об оргазме проститутки клиентам
   заботиться не принято. Даже если полы поменялись местами...
   Я не огорчился: в моем распоряжении имелось достаточное количество женских отверстий, куда я мог слить сейчас семя, распиравшее мошонку.
   Что и сделал через несколько минут, забрав из комнаты отдыха новую актрису, бывшую уборщицу Катю. Которая осталась довольна нежданно полученному оргазму. Ведь прежде, чем разрядиться, я аккуратно довел ее: свою главную работу я выполнял безукоризненно.
   
13

   Помимо моей воли, впечатления о сексе во время танца сильно запали мне в голову.
   И рассказав о сеансе Кириллу, я высказал мысль:
  -- Знаешь, о чем я подумал... Этот потрах, конечно, был необычным. Но
   все равно вполне естественным; клиентка не играла, но со стороны все наверняка смотрелось как игра. И у меня возникла одна мысль... Все те клиентки, которых я обрабатываю а тайной спальне... Ты знаешь - это настоящий, натуральный секс. Секс в голом виде. без малейшего привкуса искусственности.
  -- Что ты хочешь этим сказать? - уточнил режиссер.
  -- То, что когда я трахаю точно такую же любительницу, но
   согласившуюся на съемку и совмещающую оргазм с гонораром, то это все равно происходит несколько иначе, чем...
  -- Чем когда ты етишь такую же. но более стеснительную бабу в наглухо
   закрытой спальне? - подсказал он.
  -- Именно. Я все-таки кое-чему научился. И работаю не только членом,
   но иногда и головой. и я чувствую - понимаешь, чувствую ! - что в комнате, а не на площадке перед камерой простая женщина ведет себя естественно. Даже когда сама ставит свою видеокамеру и снимает себя для себя же. И тут достигается в полной мере то, к чему ты стремишься: натуральность совокупления.
  -- Согласен. И что за мысль у тебя возникла?
  -- А не установить ли в спальне скрытую камеру? Эти сюжеты, снятые с
   одной точки, пошли бы как "секс сквозь замочную скважину", или еще какой-то подобной серией. И как ты говоришь, для мастурбаторов, эти фильмы стали бы находкой. Ты смог бы продавать их по вдвое боле высокой цене. нежели съемки с площадки...
  -- Хм... Ты думаешь, мне самому такая мысль в голову не приходила?
  -- Уверен, что приходила. - честно сказал я. - Просто я тебе предлагаю ее
   со своей стороны.
  -- Видишь ли Володя, - задумчиво проговорил режиссер. - Все дело в
   том, что когда ко мне обращается клиентка с заказом оттрахать ее до полного изнеможения, то я всегда уточняю сразу согласна ли она на съемку, или ей нужна именно тайная услуга мужчины?
  -- Проститута, - усмехнувшись подсказал я.
  -- Не проститута, а доводчика, - поправил меня Кирилл. - Так вот,
   насколько ты знаешь, любительниц мы трахаем в студии давно.
  -- Конечно. Мне теперь вспоминается, что в один из первых дней моей
   работы осветителем мы снимали именно любительницу... Жирную корову, которую с трудом протрахал Владислав. Я принял ее за актрису и удивлялся, почему ему так тяжело с нею управляться.
  -- Вот-вот. У нас ведь как всегда происходил набор любительниц ? Ты
   примерно представлял, но наверняка никогда не интересовался по-настоящему. Я тебе проясню картину. В Интернете есть специальные сайты знакомств. Где основную массу представляют женщины. Конечно, некоторые ищут там жениха побогаче, кто-то просто одинок и хочет переписываться, но существует достаточно многочисленная часть женщин, которые открыто ищут любовника. Точнее. даже не любовника, а качественного трахальщика, пусть на один-два раза. Так вот, Альберт тоже зарегистрирован на этих сайтах под разными именами, он списывается с желающими, рано или поздно назначает встречу, на которой открывает карты. Предлагая не просто воспользоваться услугами качественного трахателя, а еще и сняться в сюжете за гонорар. Тех, кто на это соглашался, ты потом видел на площадке как любительниц. С теми, кто отказывался наотрез, контакт прекращался. так было давно, так было до тех пор, пока мы являлись только киностудией в прямом смысле.
  -- Понятно теперь.
  -- Но как я тебе неоднократно говорил, я давно строил более обширные
   планы. Имея базу, опыт и возможности прикрытия, я всегда хотел превратить наше заведение из простой порностудии в своего рода сексуальный центр, имеющий разные направления деятельности. Кино - это сложившееся и устоявшееся поле. приносящее нам... ну не нам, а хозяину, конечно, хороший доход. От которого и нам достается немало. Учебно-сексуальный центр, о котором я говорил, в принципе на подходе. Уже сейчас, работая один, ты практически осуществляешь практику шоковой терапии нарушений - "трахни мою жену". это вполне серьезно. Третье направление - публичный дом для женщин, ты с этим тоже справляешься. И теперь Альберт, находя желающих потрахаться. просто разделяет их на два потока: раскрепощенных отправляет на площадку, а зажатых - к тебе в спальню.
  -- И что? - уточнил я. - Абсолютно все, как ты выразился "зажатые"
   готовы и способны оплатить свой оргазм?!
  -- Это мой вопрос и я не хочу вдаваться в подробности, - уклончиво
   сказал Кирилл. - Скажем так: почти все, только в разной мере. Твой гонорар не сильно зависит от их оплаты, поскольку у нас достаточно доходов... Но мы сейчас говорим не об этом. а об идее скрытой камеры.
  -- Ну да, конечно.
  -- Так вот. Когда клиентка не соглашается трахаться публично, а
   настаивает на уединении, то я подписываю с ней договор о неразглашении тайны совокупления. И в любом случае, даже если она никогда не смотрит порнографии и даже если я закрою лицо маской, существует вероятность, что ее кто-то узнает в выпущенном фильме и сообщит ей. Такой факт сразу подорвет доверие ко мне. И в конечном итоге подорвет реноме всего нашего заведения. А может вообще дойти до суда...
  -- Пожалуй, да... Но ты не думал, что есть промежуточная категория
   женщин? - продолжал настаивать я. - Которые не могут раскрепоститься на площадке под светом ламп, но позволили бы снять себя скрытой камерой и получить за это если не гонорар, то хотя бы просто бесплатный секс?
  -- Володя, Володя...- Кирилл внимательно посмотрел на меня. - Каждый
   день убеждаюсь, что я в тебе не ошибся. Ты в самом деле умеешь работать не только пипиркой, но и головой. Ты прямо-таки высказываешь идеи параллельно со мной. Скоро будешь придумывать вперед меня...
  -- Так ты, значит, решил предлагать съемку скрытой камерой?
  -- Да, я недавно об этом думал. Наверняка кто-нибудь согласится, причем
   немалый процент. И это будет, как ты говоришь, замечательная серия. Хит продукции. Плюс ко всему, мы немного схитрим: за съемку скрытой камерой не будем выплачивать клиенту актерский гонорар, а предложим ему... скажем, скидку на сексуальную услугу по прейскуранту. Объяснив, что скрытая камера - это не настоящее кино, и так далее. А потом растиражированные диски загоним куда-нибудь подальше от нашего города. Тут дело встает за техническим обеспечением.
  -- А разве это так трудно?
  -- Для качественной продукции требуются некоторые условия. Потому
   что "секс сквозь замочную скважину". как ты выразился, должен быть не просто игрой смазанных теней. Маленькие скрытые камеры. которые у нас в студии расставлены по периметру, для такой цели не подходят. Они дают лишь представление о плане и ракурсе. но хорошую видеозапись ими не сделать. Достаточно хороших видеорекордеров маленького размера не существует. Если мы установим в спальне гробину размером с Юрин аппарат, то ее трудно сделать скрытой камерой, даже если запрятать в какой-нибудь шкаф, она сильно жужжит и будет постоянно напоминать о своем присутствии. Тут нужна высококлассная передающая камера с дистанционным управлением.
  -- Это как ? - не понял я.
  -- Типа камер наружного наблюдения, которые стоят в банках, и прочих
   подобных местах. Которая сама ничего не пишет, а лишь передает картинку по проводам. Так вот, необходимо поставить подобное устройство, которое давало бы картинку с высоким разрешением и имело бы бесшумные привод, который позволял бы чуть-чуть менять ракурс по двум осям и управлять фокусным расстоянием объектива... То есть перемещать точку съемки и делать наезды. такая штука в принципе должна быть небольшой. ее в самом деле можно спрятать в шкафу. А где-нибудь здесь, - режиссер махнул рукой за спину. - Оборудовать маленькую комнату для специального оператора, который снимал бы весь сеанс. управляя камерой.
  -- Наверное, такая техника достаточно дорогая? - догадался я.
  -- Недешевая, но нам по карману... Во всяком случае, я думаю, что
   сумею убедить хозяина сделать такое вложение. Которое потребует заодно и переоборудования самого места свиданий... Точнее, создание второго.
  -- А зачем второго?
  -- Для того, чтобы клиентки были спокойны. В твоей нынешней спальне
   нет никакой высокой мебели и стены совершенно гладкие, ни одна самая подозрительная клиентка не сможет усомниться. что я ее обманул и где-то спрятал камеру. А место для секса перед скрытой камерой будет оборудовано специально. Помимо шкафа со спрятанной камерой, там придется установить какой-то стационарный свет, без него ничего не получится. Там ты будешь трахать клиенток, которые знают про камеру и их это не волнует.
  -- Заманчивая перспектива, - улыбнулся я.
  -- И если уж ты первым завел разговор о прибылях, то я выскажу еще
   более положительную идею. Как ты говоришь, некоторые клиентки снимают сами себя бытовыми камерами?
  -- Ну да, именно так.
  -- Так вот, можно тем, кто не хочет тиражироваться, но желает иметь
   фильм о ом, как ее гребли во все дырки, предлагать услугу нашей видеосъемки: наша камера даст изображение на несколько порядков качественнее, нежели бытовая. И мы можем даже для нее нарезать диск в единственном экземпляре. Качество позволит. В принципе для этой камеры можно поставить и свой собственный Дивиди-рекордер. Это будет оговорено в договоре.
  -- А она не догадается, что за нами следил оператор ?
  -- Не догадается, женщина не настолько умна, чтобы разбираться в
   технических тонкостях. Тем более. он и не будет следить. В подобном случае камера заранее будет установлена в приемлемый ракурс и план, и в процессе вашего траханья ничего не сдвинется.
   Кирилл еще некоторое время делился со мной замыслами. Я был несколько ошарашен размахом его планов. Они казались мечтаниями. Но я знал своего директора и предчувствовал, что все - или почти все - задуманное рано или поздно будет им осуществлено.

[Sarikov]

Часть шестнадцатая
1

   Хотя на студии появилась новая ассистентка для решения съемочных
   проблем, к параллельной сфере деятельности Кирилл ее не допускал. Раньше хранительницей и служительницей тайной спальни была Ирина, теперь он задействовал Виолетту. Чем больше я присматривался к бывшей старой деве, тем сильнее понимал, что она сильно отличается от прочих актрис: болтливых, поверхностных и несерьезных.
   И тем горше я сожалел, что природа не наградила ее достойным телом.
   Все интимные спецзадания Кирилла я выполнял теперь при помощи Виолетты: ведь кому-то надо было принять заказчика, провести в душевую, потом в спальню, разъяснить принцип сеанса, и так далее. И лишь потом позволить мне обработать жертву своим органом.
   Который Виолетте иногда приходилось приводить в рабочее состояние.
   Ведь порой Кирилл давал чрезвычайные задания.
   Например, однажды, он вызвал и приказал совершить акт анального секса с новой женщиной. Я не увидел в этом ничего особенного, но он предупредил, что клиентка своеобразная, и я ничему не должен удивляться. После опыта с беременной я был готов к чему угодно, но все-таки, шагая к спальне, ощущал легкий интерес.
   Виолетта стояла в коридоре около закрытой двери.
  -- А где клиентка? - спросил я. - И почему...
  -- Тсс ! - она поднесла палец к губам и заговорила шепотом. - Она там и
   тебя ждет... Но она какая-то странная. Если не сказать малохольная...
  -- В смысле? - прошептал я.
  -- Сам увидишь...
  -- Нет, но все-таки? Кто она?
   Я спрашивал не из праздного интереса: Кирилл куда-то торопился и
   ничего не сказал мне об этой женщине, кроме того, что я должен качественно отделать ее в зад. А слова Виолетты меня слегка насторожили.
  -- Обычная женщина. Самая заурядная. Замужняя мать семейства и так
   далее...
  -- А зачем она тут?
  -- Ей давно страшно хочется узнать, что чувствуешь, когда тебя трахают
   в попу. Но муж у нее невероятно брезгливый и слышать не хочет о том, чтобы сунуть член туда, где, по его понятиям, всегда полно дерьма. Каким-то образом она прослышала про Кирилла и заказала тебя. Сюда пришла тайком и вообще под страшным секретом. Инкогнито.
  -- Под темной вуалью? - усмехнулся я.
  -- В парике, темных очках и с неестественным макияжем... И вообще...
  -- Что вообще ?
  -- Да сам увидишь, - махнула рукой Виолетта. - Вот тебе анальная
   смазка. Давай, иди к ней, она уж наверное устала раком стоять.
   Пропустив мимо ушей последние слова, я вошел в спальню.
   На привычной кровати была навалена куча тряпок, сверху которой лежала искусственная задница из силикона - такие, по рассказам Ирины, продаются в сексшопах для онанистов-анальщиков.
   Подойдя, я понял, что это не игрушка, а настоящая женская задница. Желтовато-белая и даже с едва заметными рубчиками от недавно снятых трусов. Она торчала из круглой дырки в материи, плотно покрывавшей женщину, которой принадлежала часть тела.
   Вот это в самом деле инкогнито... - растерянно думал я, поняв, что мне предстоит обрабатывать женский зад не видя самой женщины.
  -- Приступим? - сказал я в пустоту.
   Незнакомка молчала. Судя по всему, она боялась выдать себя даже
   голосом.
   Я пожал плечами. Сбросил халат. Обмазался смазкой, потом раздвинул ее ягодицы и приготовил ее анальное отверстие. Я мазал живую женщину, но мне казалось, что я обрабатываю манекен.
   Я не привык к такому прямому животному совокуплению; даже в самых разнузданных сценах вхождению в тело партнерши предшествовали какие-то ласки. В данном случае, очевидно, предстояло действовать без подготовки.
   И вдруг я увидел, что мой половой орган находится в нерабочем состоянии. Вид одной лишь задницы меня не возбуждал. Я уже понял, что вступать в контакт с заказчицей бесполезно, поэтому слез с кровати и выглянул в коридор. К счастью, Виолетта никуда не ушла, а сидела на стуле около двери: вероятно, она предугадывала ход событий.
  -- Не встает? - догадалась она.
  -- Ага, - вздохнул я. - Нужна твоя помощь.
  -- Это всегда пожалуйста, - усмехнулась она. - Тебе прямо здесь, или
   туда пойдем ?
  -- Пойдем... Боюсь, тебе вообще придется за мушкой бежать...
   Виолетта обтерла мой стержень от преждевременно нанесенной смазки и
   применила свой обычный метод.
  -- Можешь приступать, - через полминуты сказала она, выпустив его изо
   рта и проверив упругость.
  -- Вета, ты знаешь что... Разденься, пожалуйста, - попросил я.
  -- Зачем? - искренне удивилась она.
  -- Ну... Мне мало этого куска задницы. Я должен видеть тело, чтобы
   держать себя в возбуждении.
  -- И ты думаешь, что мое тело тебя возбудит? - невесело усмехнулась
   Виолетта, но принялась стаскивать одежду.
   Она права, - думал я, глядя, как раздевается актриса. - Ирина подошла бы куда лучше... Но ничего не поделаешь. Придется удовлетворяться тем, что есть...
   Снова намазав головку, я уперся в блестящий коричневый кружок неведомой клиентки и попытался войти. Она дернулась и отстранилась вперед.
  -- Вам больно ? - спросил я и, конечно, ответа не получил.
   Было ясно, что ей больно и задний проход нужно приготовить. Виолетта
   стерла мазь и я, как привык с обычными партнершами, принялся ласкать зажатое анальное отверстие языком. На этот раз женщина не отдернулась - я понял, что по таким признакам должен определять степень ее ощущений.
   Я терпеливо работал языком, лаская ее шершавую ямку, и вскоре организм женщины отозвался. Анальное отверстие ее все еще оставалось сжатым, но из него начала сочиться смазка. Поработав еще немного, я попробовал ввести в неизвестную задницу мизинец. Проход раскрылся легко, палец вошел и клиентка не дернулась. Это означало готовность.
   Ее, но не мою. Во время работы над чужой задницей мой орган, которому надело стоять, опал и повис. Его опять требовалось поднимать.
  -- Ну что, Ветка, опять то же самое, - сказал я. - Бери и соси, я боюсь от
   задницы оторваться, чтоб тут все не пропало.
   Виолетта в очередной раз вытерла мой конец и опять взяла в рот. Слегка
   возбужденный, он вроде бы встал. И женщина казалась полностью готовой, потому что я вводил в нее средний палец до упора, и она слегка постанывала, явно от удовольствия.
  -- Все, работаем, - сказал я и опять наставил головку.
   Но оказалось, что орган мой, несмотря на старания Виолетты, не дошел до
   нужной упругости и в таком состоянии в задницу не лезет.
  -- Вот черт ! - выругался я. - Хвост отлепишь - нос прилепишь...
  -- Давай еще дососу !
  -- Не поможет. Ложись и раздвигай ноги.
  -- Зачем ? - опять удивилась актриса.
  -- Затем. Мне влагалище надо, чтоб до кондиции дойти.
   Виолетта раскинулась на постели рядом с клиенткой, я вошел в нее и
   начал быстрые фрикции, пытаясь ощутить, как мой орган оживает в теле женщины.
  -- Он растет, - подтвердила Виолетта. - Медленно-медленно...
  -- Медленно - это плохо, - сказал я, остановившись. - Пока я с тобой
   упражняюсь, анальное отверстие закроется, и придется начинать все снова.
  -- А что делать?
  -- Что делать, что делать... Вот что. Ты сможешь засунуть свой палец ей
   в задницу?
  -- Смогу конечно - что тут особенного?
  -- Замечательно. Становись за ней и работай пальцем. А я в тебе догоню
   свой член. Как только встанет, перетыкаю в нее. И все у нас получится...
  -- Ты гений, Володя ! - сказала Виолетта, засовывая пальчик в задницу
   безмолвной клиентки.
  -- Я профессионал, - ответил я и втолкнул свой стержень в ее
   промежность.
   Теперь я не опасался ничего, и возбуждение нарастало быстрее. На какой-
   то момент я забыл, что мне предстоит обработать заказную клиентку - и ощутил, что мой стержень абсолютно тверд и я хочу сейчас именно Виолетту.
  -- Володя, не переработай! - сказала она, равномерно покачиваясь туда и
   сюда под моими ударами. - Я буду рада, если ты в меня спустишь, но не забывай о деле.
  -- Да, момент пришел, - согласился я и мы быстро поменяли позицию.
   На этот раз головка вошла в задний проход незнакомки легко без всякой
   дополнительной мази, скользя в ее анальных выделениях. Я вталкивал орган медленно, остерегаясь принести боль - но она не отодвинулась даже когда через коричневое кольцо проходила толстая срединная часть. Не спеша я забил орган до упора. Клиентка молчала.
  -- Вот видишь, все получилось, - сказала Виолетта, которая стояла на
   коленях и наблюдала подходом. - Теперь работай.
   "Пока стоит" - наверняка хотела добавить она, но удержалась, опасаясь лишним словом сглазить мое состояние.
   И я начал работать. Клиентка сразу принялась постанывать - и я, не видев
   лица этой женщины, понял, что легко смогу довести ее до анального оргазма. Все зависело лишь от неспешного темпа и времени. И от моего органа.
   Который внутри неизвестной клиентки особо не радовался: ее прямая кишка не отличалась от прочих и не несла дополнительных ощущений. По мере фрикций я с неудовольствием почувствовал, что стержень мой опять начинает опадать. Все-таки мне исполнилось сорок лет, и для возбуждения требовалось осязание тела своей партнерши, но оно было наглухо закрыто.
   Я попытался прибегнуть к простейшему: засунуть палец в ее детородное отверстие, возбудив и ее и себя - но чертова дырка на покрывале оказалась столь малой, что я не мог пролезть под задницу.
   Держать ее за бедра сквозь материю не доставляло удовольствия.
  -- Вот блин, - ругался я, так, будто этой женщины вовсе не существовало
   рядом. - У меня опадает, а она, наверное, кончать будет. Хоть бы за ляжки ее взять - так нет, все спрятала...Гюльчатай хренова...
  -- Меня возьми, - ответила Виолетта и раскорячилась над грудой тряпок.
   Я схватил ее замечательные ноги и сразу почувствовал возбуждение. Но делать полноценные фрикции, отпустив задницу партнерши, оказалось невозможным.
  -- Тьфу ты, что же делать, - в сердцах проговорил я. - Рук не хватает. Ее
   надо трахать и тебя трогать одновременно.
  -- Подожди... Сейчас придумаем выход...
   Виолетта напряглась, встала на цыпочки на проваливающейся кровати,
   держась за стенку. И вытянулась так, что ее промежность оказалась перед моим лицом. Мне осталось лишь всосать в себя ее длинные коричневые губы.
   И мы работали вдвоем. Я надраивал клиентку, крепко держа сквозь покрывало. А сам сосал Виолетту, играл языком и глотал ее выделения...
  -- Мммм...- мычала клиентка, которая, видимо, решила не произносить
   вообще ни одного человеческого звука. - Мммм !!!...
  -- О...ох, - стонала актриса, подрагивая в неудобной позе. - Ох,
   Володя.... Как приятно... Ты там у меня тянешь и сосешь...
   В спрятанном под тканью теле росло наслаждение. Я понял это по тому, что мычание стало все более громким, а потом тряпки затряслись, и задница слегка выгнулась.
  -- Она кончает, - констатировала Виолетта - тоже так, как будто
   женщины тут не было.
   Вздрогнув всем телом, клиентка испустила длинный вздох и безвольно
   распласталась на кровати. Но я, озлобленный сложностями, возникшими из-за анонимности, не собирался выпускать ее просто так - и опустился вместе с нею. Сжимая задницу сквозь тряпку и держа орган в ее горячем проходе.
  -- Она кончила, теперь моя очередь, - жестко сказал я и принялся
   еще яростнее вбивать стержень в лежащее подо мной тело.
   Клиентка не возражала - наверное, она была в прострации от только что
   перенесенного анального оргазма. Но мне опять не хватало ощущений.
  -- Сядь на нее сверху и дай грудь мне в рот, - приказал я Виолетте.
  -- Ну, насчет моей груди это преувеличенно сказано...- усмехнулась она,
   спеша выполнить мою просьбу.
   Женщина прогнулась под весом актрисы, но не издала ни звука. Виолетта обхватила ее раскинутыми ляжками, и прежде, чем схватить губами подставленный сосок, я успел увидеть, что покрывало под ее половыми органами сразу потемнело от выделений. Она испытывала свое привычное, ни к чему не ведущее удовольствие.
   Виолетта была не слишком тяжелой, но придавленное тело клиентки сделалось неподвижным. И я сразу обхватил теплую, живую, мягкую Виолеттину задницу, отпустил грудь и поцеловал ее губы. И последний этап совокупления проходил в нереальных ощущениях: я осязал тело Виолетты, я наслаждался ее ягодицами, мы кусали друг друга в жадных поцелуях и она даже слегка царапала мне спину - но мой орган орудовал в заднем проходе совершенно посторонней, безмолвной и безымянной женщины, валяющейся под нами в куче тряпок.
   И в нее ушла порция моего семени, которого накачалось так много, что испытав все ступени оргазма и выдернув конец, я еще смог прилично испачкать ей покрывало - в отместку за то, что она вынудила меня совокупляться вслепую.
   

[Sarikov]

2

   Но когда, бросив удовлетворенную незнакомку в куче тряпок, мы
   пошли в душ, я вновь ощутил желание.
   Мы, разумеется, накинули привычные халаты, но а обнял Виолетту, и засунул руку под халат, и с внезапным наслаждением гладил ее плечи. Она значительно уступала мне в росте. поэтому, запустив руку пониже. я без труда добрался до ее груди и, шагая, нежно ласкал ее сосок. Она улыбалась, глядя на меня снизу вверх.
   И само собой, что в душе мы сразу принялись совокупляться.
   Самым простым способом: я посадил ее на край джакузе, вошел спереди и нежно толкался кончиком стержня, для усиления ощущений натянув на свой корень ее длинные коричневые губки.
   Мы оба знали, что это лишь сексуальная игра: я не мог испытать оргазм в ее отверстии из-за неглубокого вхождения, она вообще не научилась его испытывать. Но ощущения, рождаемые сцеплением половых органов, удовлетворяли обоих.
   Правда, на этот раз, зная бесполезность упражнений в ее дырке, я все-таки сильно возбудился. И вынув в конце концов стержень, довольно быстро довел себя рукой. Склонившись, Виолетта выпила мое семя, мы поцеловались и после этого уже спокойно пошли мыться.
   Но вообще с того дня я вдруг ощутил, что эта маленькая женщина, которую я сам еще вчера считал "недоделанной" неожиданно глубоко вошла в мою жизнь.
   Я и сам не заметил, как это случилось. И почему.
   Возможно, изменилась сама Виолетта. Она в самом деле переменилась не только внешне. Если раньше ее считали придурочной старой девой, и она в общем подыгрывала этот образ. то сейчас, после того как ее стали использовать на площадке наравне с другими актрисами, отношение к ней выровнялось, и она стала вести себя иначе. В частности. прекратился напиваться своим мартини, вообще перестала пить - теперь ей словно уже не требовался алкоголь для зарядки. И хотя она не испытывала оргазм и сама жаловалась на то, что старая жизнь ушла. а новая не началась, но все-таки настоящее совокупление и порции семени. которые регулярно вливали в нее другие актеры, медленно делали свое дело.
   И она все меньше отличалась от других женщин.
   А мне с нею становилось все лучше.
   Сначала это получилось из-за объективных причин, когда нам пришлось участвовать в учебном "сеансе" с подростками лишь потому, что требовалась пара, а Кирилл не доверял другим актрисам.
   Очень часто она готовила спальню для моего индивидуального сеанса. И после него, распаленный контактом с новой женщиной, я почему-то шел искать именно Виолетту - и дождавшись, когда спальня освободится, мы запирались там и совокуплялись на мокрых простынях. Разумеется. без конечного результата - за исключением случаев, когда я, не в меру разойдясь. мастурбировал и сливал семя ей в рот - но все равно с каким-то невероятным, медленным удовольствием, страстно и очень нежно.
   Так нежно, как у меня раньше не получалось даже с Ириной.
   Да, Виолетта незаметно вытеснила Ирину из моей души. Сначала, оставаясь один, я думал о них обеих и поражался, как быстро смог заменить Ирину. Это казалось тем более странным. что Виолетта не обладала почти ни одним из достоинств Ирины и в общем, кроме ляжек и задницы могла считаться гадким утенком среди женского пола.
   Но как ни странно, я вдруг стал осознавать, что Виолетта сделалась мне ближе Ирины. Сначала я не мог понять, почему. Потом. проанализировав в одиночестве свои мысли и воспоминания, понял, что мы солись по-разному. Ирину мне пришлось сначала завоевывать, ублажать, медленно продвигаясь к ее телу. Виолетта же стала своей сразу. Крое того, копая глубже. я вспомнил. что с Ириной нас все-таки разделяли различия. которые можно назвать социальными. У нее помимо студии имелась своя собственная жизнь, она что-то делала по вечерам, имела неведомого мужа, который в конце концов к ней вернулся.
   Виолетта же казалась точным отражением меня самого. Жила, как и я, с матерью в однокомнатной квартире без всяких надежд на улучшение. Скрывала, как и я, свое место работы: я врал, что служу осветителем в театре. она - что учит детей математике. Помимо студии у нас обоих ничего не было, вся наша настоящая жизнь сконцентрировалась здесь.
   Думаю, что это последнее обстоятельство - выделявшее нас даже среди массы актеров - послужило решающим в нашем сближении.
   С очередной порцией удивления я отметил через нескорое время, что перестал замечать телесное несовершенство Виолетты. Точнее, она уже не казалась мне несовершенной. Приникнув к ней в поцелуе и загнав на допустимую треть свой стержень в ее отверстие. я забывал о том. что ей недостает груди. Все заменяла нежность и желание. которое охватывало меня с нею.
   Это желание очень быстро стало полностью неуправляемым.
   Что казалось мне противоестественным: я регулярно снимался в эпизодах, доводил до оргазма актрис, не испытывал недостатка в новых женщинах. То есть мой сексуальный аппетит был полностью удовлетворенным.
   Но эта женщина перевернула что-то во мне. И стоило мне - даже только что совокупившемуся с кем угодно и даже слившему семя сколько угодно раз - увидеть Виолетту, как мой половой орган набухал и я испытывал острую необходимость немедленно совершить с нею половой акт.
   Сначала в таких случаях я брал ее за руку и вел в спальню.
   Потом дорога в спальню стала казаться слишком длинной - оказавшись в коридоре, я расстегивал на ней кофточку - или задирал футболку, в зависимости от случая - и жадно впивался в ее соски. Сосал ее неистово, одновременно спуская с нее нижнюю часть одежды: юбку, колготки. трусы... Виолетта тем временем управлялась с моим половым органом, и к моменту. когда ее отверстие освобождалось, сразу заправляла его в себя. И мы совершали судорожный половой акт - стоя у стены или на корточках. или на стуле. подвернувшемся по пути. Если же актриса была в халате, то дело ускорялось и упрощалось: халат в течение секунды оказывался на полу, мы ложились на него и совокуплялись, не чувствуя неудобства. Виолетта, которая сначала думала, что я ее разыгрываю, имитируя страсть, быстро поверила в естественность моих порывов, и получала свое удовольствие вместе со мной. И нередко такой стремительный половой акт завершался моей мастурбацией и полноценным оргазмом. А иногда после нашего исчезновения в коридоре оставалась подсыхать неизвестно откуда взявшаяся лужа семени: я не всегда отдавал конец ей в рот, пристрастившись доводить себя, одновременно работая языком с ее половыми органами, и в таком соединении обычно порция проливалась на пол.
   Наконец мне показалось, что даже к коридор ходить незачем. И уже совершенно бесстыдно я стал совокупляться с Виолеттой прямо в комнате отдыха. Вызывая добродушные улыбки присутствующих актеров: все уже давно поняли. что мне позволено все; никто не возмущался нашей распущенности. Более того, случалось, что в завершающем броске я лежал на столе, насасывая губки стоящей надо мной Виолетты, и кто-нибудь из актрис заботливо дежурил с пустой рюмкой, чтобы в нужный момент принять у меня семя и дать потом его Виолетте. Которая, сильно изменившись, сохранила свою главную привычку: страсть к мужскому семени.
   Приняв мою привычку, Виолетта на работе, даже еще не раздеваясь, стала сразу снимать трусы и сменила колготки на чулки. Теперь ее промежность всегда была свободной и готовой принять меня где угодно и когда угодно даже без досадной процедуры раздевания.
   И у меня появилось новое развлечение: сидя в комнате отдыха, я аккуратно насаживал Виолетту на свой половой орган, предварительно приняв такую позу, чтобы он максимально опустился вниз и не проник в нее глубже допустимого. Виолетта аккуратно расправляла юбку, и со стороны казалось, что она просто сидит у меня на коленях. И так мы могли проводить чуть ли не часы - беседуя о пустяках между собой и с другими актерами, попивая кофе и чай. И все это время мой конец, изнывая от сладости, я томился в ее мокрой дырке. Временами мы целовались, временами я запускал руку под блузку и сжимал ее соски. Порой Виолетта под юбкой пожимала мне мошонку или тихо просила погладить ей головку - но в целом со стороны все оставалось неподвижным. после такого странного, мучительного своей неразрешенностью слияния я обычно испытывал такой позыв к настоящему совокуплению, что если мне предстоял эпизод или интимный сеанс, то я обливал партнершу своим семенем с ног до головы, как из пожарного брандспойта. А если же работы не предвиделось, то в конце концов я быстро мастурбировал и Виолетте оставалась ее любимая выпивка.
   
3

   Как-то раз во время такого сладостного сидения Виолетты на моих коленях в комнату отдыха вошел распаренный Иван Иваныч.
   Он вернулся с эпизода, а Марья Иванна, видимо, продолжала групповую работу в привычной паре с Зоей, которой не было видно. Увидев нас сцепленными в привычной обстановке, похотливый старик возбудился до такой степени, что тут же выпростал наружу свой коротенький отросток и попросил кого-нибудь из актрис к себе на колени. Все отказались: совокупляться с Иван Иванычем не любил никто, поскольку он, по словам Ларисы, которой доставалось чаще всего, больше насиловал тело, чем получал сексуальное удовольствие.
   К моему удивлению, со стула неожиданно встала эксклюзивная доилка Гульшат и, пожав плечами - "а почему бы нет?" - стала снимать трусы с колготками. Взгромоздившись на Иван Иваныча она начала работу. Я не знаю. хватало ли длины его отростка чтобы оказаться захваченным мышечными внутренностями актрисы, но на лице его разлилось удовольствие. Хотя ему и было трудно, ведь уже разрядился недавно на кого-то или в кого-то. Иван Иваныч бешено тряс Гульшат на своих коленях, выжимая из себя оргазм.
   Желая возбудить старика своим телом, Гульшат расстегнулась и спустила с плеч блузку. Дрожащими неловкими руками он пытался расстегнуть застежку лифчика на ее спине, но у него не получалось. Тогда к паре подошла Наташа и, быстро расщелкнув застежку, освободила для него грудь актрисы. Иван Иваныч, как безумный. впился в белые молочные железы Гульшат, то жестоко тиская их, то так же жестоко кусая и жуя соски. Актриса терпела все.
   Присутствовавшие в комнате отдыха встали с мест и окружили пару, внимательно следя за ощущениями старика. Я слышал возгласы и споры - дойдет ли он до оргазма, или нет.
   Наконец, когда старый любитель, меся грубыми ладонями белые груди партнерши, запрокинул назад свое красное от натуги лицо, над ним склонилась сердобольная Татьяна и принялась возбуждать глубоким поцелуем. Потом Марина зашла сзади и начала сжимать а гладить большие блеклые соски старика на его отвисших. почти как у женщины, грудях.
   В этом половом акте принимали участие все присутствующие. и я отметил, что мои вольности с Виолеттой сняли какую-то преграду, и теперь наши порнозвезды ощущают потребность в сексе не только на съемочной площадке, где получают за это деньги. И подумал, что. пожалуй, Кириллу пора устанавливать скрытую камеру именно здесь.
  -- Гулька, давай я тебе в задницу вставлю, - послышалось предложение
   Дениса. - Может, он от этого кончит?
  -- Молчи идиот, и не отвлекай ! - шикнул на него кто-то из девиц,
   окруживших пару стеной.
   Наконец измученный старик весь затряся, побагровев и сипя. По белому телу его струями лился пот. Я испугался. как бы его не хватил удар. Но все было иначе.
  -- Девчонки, а он ведь, кажется, кончил...- не очень решительно сказала
   Гульшат, слезая с партнера.
  -- Да не может быть, - сказала Анжела. - Чтобы Иван Иваныч да во
   второй раз...
   Сам Иван Иваныч в изнеможении упал на спинку стула и тяжело сипел. не в силах вымолвить слова.
  -- И все-таки, по-моему, он кончил...- Гульшат раздвинула ноги.
   запустила палец в свое отверстие, потом понюхала его. - Вроде пахнет спермой, а я ни с кем не трахалась еще сегодня.
   В прежние времена Виолетта сорвалась бы с места для дегустации и
   выяснения. Сегодня же она наблюдала сцену со стороны. Ей было хорошо с одним мною.
   Лариса - та самая Лариса, которая больше всех поносила Ивана Иваныча
   за его грубую козлиную похотливость, подошла к белой туше старика, нагнулась в его животу. И я с изумлением понял, что она взяла в рот его белый и безвольный отросток. такой же полумертвый. как и сам хозяин.
  -- Точно, девчонки, - сказала она после того, как ощутимо несколько
   раз всосала в себя остатки из его канала. - Сперма. Причем горячая. Кончил наш Иван Иваныч. Молодец!
   И она дружески похлопала старика по животу. как будто и не ругала его ругмя все время.
   А мы с Виолеттой наблюдали за всем этим улыбаясь. Потому что наше наслаждение. спрятанное под ее юбкой, длилось непрерывно и равномерно - не нарастая, но и не спадая, даря не сравнимую ни с чем сладость взаимной ласки половых органов...
   
4

   Постепенно я стал испытывать двоякое чувство к работе Виолетты. Ведь в этом состояло ее главное отличие от Ирины: та была исключительно моей собственностью - до тех пор, пока Кирилл не решил предоставить и ее тело в распоряжение клиентов, что и послужило причиной ее ухода.
   А Виолетта ежедневно и очень часто на моих глазах совокуплялась с другими мужчинами, которые, в отличие от меня, исправно наполняли ее семенем. Причем Виолетта при этом не оставалась равнодушной - та же женщина, которая постанывала. сидя в комнате отдыха на моем стержне. точно также - или почти так же - стонала на чужом половом органе. Не имея способности к оргазму, она любила совокупляться с кем угодно, поскольку получала удовольствие от любого секса и не считала нудным скрывать это ни от кого, включая меня. Когда я видел это, находясь на площадке в составе групповых исполнителей или сверху. беседуя с Кириллом в его кабинете - моя душа наполнялась ревностью и желанием отобрать Виолетту от этих мужиков, отмыть ее и спрятать в нашу спальню. Но когда я вспоминал, как наблюдал совокупления Виолетты, во время нашего с нею секса, то эти призрачные видения делали ее более желанной и наполняли меня дополнительным возбуждением. И я думал, что несмотря на обилие половых органов, посещавших ее. она все-таки принадлежит мне. Поскольку никто не был так нежен со мной, как она - и никто не проявлял к ней такой нежности. как я.
   Впрочем, в отличие от Ирины, признавшейся в этом напоследок, Виолетта абсолютно не ревновала меня к тем женщинам, с которыми совокуплялся я - тоже не как автомат, а почти всегда испытывая истинный оргазм. К актрисам, коим я уделял все меньше внимания. И к возрастающему потоку любительниц, которые появлялись едва ли не каждый день - и которых она сама готовила к сеансу, проводя в тайную спальню, где их ждал мой стержень.
   Все-таки мы с ней оба были порноактерами, то есть профессионалами, умеющими отделять работу - даже такую незаурядную, как у нас - от личных интимных отношений, на которое каждый из нас все-таки имел право.
   В общем. неожиданно для себя я нашел женщину, с которой мог полностью отдаваться сексу, раскрепощая не только тело, но и душу, причем эта женщина вошла в меня глубже и сильнее, чем Ирина.
   Единственным, в чем Виолетта оказалась все-таки хуже Ирины, было ее короткий детородный ход. В котором мне не хватало размаха фрикций, в результате чего, несмотря на постоянные упражнения и возрастающую привязанность, я не мог по-настоящему испытать с Виолеттой полноценный оргазм: ведь хотя моя сексуальная сила поднялась на новый уровень, я мог часами заниматься сексом и извергать семя до трех раз за день, чувствительность моей головки осталась на прежнем уровне. и каждый оргазм по-прежнему давался мне упорной и напряженной работой. Которую невозможно было совершить в Виолетте.
   Вспомнив опыт, приобретенный с беременной, я даже пробовал навязать на корень стержня колготки, ограничив глубину вхождения, чтобы освободить сознание от внутреннего контроля. Но и с узлом ничего не получалось: видимо причина крылась не столько в подсознательном контроле. сколь в моей низкой чувствительности. которая сама по себе не позволяла испытать оргазм без нужного размаха фрикций.
   Но этот недостаток воспринимался мной как плата за все остальные достоинства.
   Тем более, что со временем я догадался применять маленькую хитрость, к которой прибегал в предпоследний период свой прежней мужской жизни: наигравшись в отверстии Виолетты, я вынимал стержень и быстро доводил себя рукой. Но не дорабатывал до конца и не давал ей в рот: в последние секунды перед онемением вталкивал зудящую от предоргазменного возбуждения головку обратно. И тогда мне даже не приходилось совершать фрикций. Пара просто медленных движений, каждое из которых вызывало невероятную сладость, проводившую меня на грани сознания и обморока, вызывала семяизвержение. Которое проходило бурно, с толчками и конвульсиями. Я заполнял Виолетту семенем, и оно почти сразу выливалось наружу, поскольку в таком полуобморочном состоянии я опасался входить даже на треть. не ощущая своего конца.
   Но тем не менее ее внутренности были наконец омыты моей жидкостью, и Виолетта чувствовала себя полноценной женщиной со мной.
   

[Sarikov]

5

   
   Особенность строения Виолетты не позволяла ей участвовать в интимных
   сеансах с посторонними клиентами. Даже в моем присутствии: ведь я не мог гарантировать, что какой-нибудь мужчина, разойдясь, не проткнет ей матку прежде, чем я успею этому помешать. Кроме того, сеансы по сценарию "пусть мой муж трахнет чужую женщину" предусматривали именно женщину, а не пару и мое присутствие там казалось лишним. Равно как присутствие Виолетты на процедурах "трахни мою жену". Ведь все-таки - я понял и поверил наконец - эти странные упражнения не являлись замаскированным групповым сексом, а служили действительно для лечения проблем.
   Поэтому Виолетта оставалась практически незадействованной, за исключением редких случаев вроде обучения девчонки оральному искусству или необходимой помощи мне при удовлетворении замаскированной незнакомки. И еще. конечно, она была незаменима при удовлетворении Марьи Иванны: пожилая женщина приезжала на студию за оргазмом с завидной регулярностью. Когда в первый раз мы попытались провести сеанс уже после ухода Ирины, у меня ничего не вышло: старуха давно привыкла. что с нею работают вдвоем. На следующий раз я заранее позвал Виолетту и объяснил ей, как надо обрабатывать актрису. У Виолетты получилось не хуже. чем у Ирины, и Марья Иванна снова обрела свой источник удовольствий.
   Но однажды клиенты заказали конкретно Виолетту - ну нее ее, конечно, а женщину для орального секса. Кирилл вызвал меня и сказал, что на днях предстоит лечебный сеанс не совсем привычного типа.
   В некоей молодой супружеской паре жена наотрез отказывается от орального секса, а муж настаивает. Кирилл в качестве сексопатолога посоветовал жене понаблюдать. как другая женщина отсасывает у ее мужа, чтобы убедиться в простоте операции. А заодно подхлестнуть ревностью решимость делать это самой.
   Само собой, что для подобного сеанса Виолетта подходила идеально. Но Кирилл, опасаясь всяческих случайностей, попросил меня присутствовать тоже. Я понял его без слов: он опасался, что разгоряченный мужик может наброситься на Виолетту по-настоящему.
   Переговорив с Кириллом. я сразу пошел к Виолетте. И приказал - буквально приказал ей - принести для сеанса купальник или по крайней мере, плотные трусы.
  -- А зачем? - беззаботно спросила она. - Ты думаешь...
  -- Я не думаю, а боюсь за тебя. Потому что ты мне очень дорога...
   Слова свои я подкрепил поцелуем. Который, разумеется. очень быстро
   перешел в привычный ураганный половой акт.
   Виолетта послушалась меня наполовину. Купальника она не принесла, явилась на работу как обычно, в футболке на голое тело. Но когда я проверил ее промежность, рука уперлась в плотно натянутую ткань.
  -- Молодец, - сказал я.
  -- Можешь не бояться за мою девственность, - засмеялась она.
   На сеанс мы пошли оба одетыми обычно: Виолетте предстояло работать
   лишь ртом, а я вообще не собирался участвовать в каком-либо сексе.
   Пара, нанявшая Виолетту, сидела в креслах по углам. Супруги оказались действительно молодыми. Женщина - точнее почти девушка - ничем особенным не выделялась. А вот мужчина не понравился мне сразу. Я даже не мог объяснить причину - но едва взглянув на его лицо с красивым профилем и коротким чубчиком на выстриженной голове, я испытал острую неприязнь.
   Похоже, я не понравился ему тоже.
  -- А это еще кто? - грубо спросил он, когда мы вошли и закрыли дверь. -
   Я, кажется, заказывал отсос, а не голубой секс.
  -- Сосать буду я, - невозмутимо ответила Виолетта. - А это... Мой
   телохранитель.
  -- Ты ?! - изумленно пробормотал парень, внимательно разглядывая
   Виолетту и раздевая ее глазами с головы до ног.
   Я вдруг сообразил, что привела их сюда сама Виолетта. И любитель
   орального секса. вероятно, принял ее за обслугу. а сам ждал сейчас роскошную шлюху с полуметровыми ногами и бюстом четвертого номера.
  -- Да, я, - столь же спокойно ответила актриса. - Это моя специализация.
   Клиент продолжал в упор раздевать Виолетту, и я стал испытывать
   неукротимое желание вспомнить времена когда работал вышибалой в зале игровых автоматов, и сразу дать ему по морде.
  -- Да уж...- проворчал он.
  -- Если не нравится, можешь уходить домой. мы вернем деньги, -
   довольно резко сказал я.
  -- Телохранитель, надо же, - он посмотрел на меня и еле слышно
   процедил сквозь зубы: - Было бы что хранить...
   После этих слов желание выбить ему челюсть сделалось еще более сильным. Но я держал себя в руках: ведь клиент заплатил студии, и мне следовало сохранять спокойствие до конца.
   На какое-то время в комнате повисла тяжелая пауза. Мне показалось. что я ощущаю волну дискомфорта. исходившую от сжавшейся в комок женщины.
  -- Доставайте член, и будем работать, - сказала Виолетта, разряжая
   обстановку.
   Вместо того, чтобы просто расстегнуть брюки, мужчина, бурча, разделся
   догола. Мне это не понравилось. Я посмотрел на его половой орган. Он еще не стоял по-настоящему, но очевидно отличался изрядной длиной, хотя и не казался толстым.
  -- Теперь смотри, - так же грубо приказал он жене.
   Кресло скрипнуло: молодая женщина повернулась, чтобы лучше видеть
   своего мужа.
   Виолетта подошла к заказчику, опустилась на корточки и взяла его за мошонку.
  -- А ты что ? Раздеваться не будешь? - удивился он.
  -- Зачем мне раздеваться? - невозмутимо ответила она. - Это не
   требуется для процедуры.
  -- Тебе не требуется, а мне требуется. Иначе у меня хрен не встанет.
  -- Давай... я разденусь и ты на меня смотри, - тихим голосом предложила
   его жена, которая, видно привыкла терпеть все выходки своего супруга. - Или даже держись за меня.
  -- А ты сиди! -рявкнул на нее муж. - Сиди и смотри!
  -- Мы будем работать, или нет ? - уточнила Виолетта.
  -- Будем. После того, как ты разденешься.
   Виолетта посмотрела на меня. Я кивнул со вздохом, поняв, что этого
   барана не переспоришь, и надеясь, что она догадается оставить трусы.
   Она сняла футболку и юбку. Надо сказать, что в черных трусах и таких же чулках Виолетта смотрелась очень возбуждающе - впрочем. возможно. только для меня. Мужик считал иначе. Он презрительно покачал головой, взглянув на бюст актрисы. Потом опустил взгляд.
  -- Это тоже снимай, - приказал он.
   Пожав плечами, она скатала чулки.
  -- И трусы тоже, - продолжал он.
  -- Она останется в трусах, - жестко сказал я. - У нее менструация.
   Не давая клиенту говорить, Виолетта приложилась к его половому органу.
   Работала она, конечно. профессионально - с первых прикосновений мужчина понял это и отдался ей, прекратив спорить. Я наблюдал, как губы дорогой мне женщины обсасывают головку чужого стержня, и ощущал сильные удары ревности. Хотя и знал. что это воспоминание усилит мое удовольствие при следующем половом акте.
   Виолетта работала, и орган клиента встал полностью. Сейчас я отметил, что он гораздо длиннее. чем у меня. Такой ни в коем случае нельзя допускать внутрь Виолетты.
   По мере работы клиент начал заводиться, испытывая наслаждение. Он стонал и выгибался всем телом, когда Виолетта всасывала в себя его конец - я поражался как такой длинный орган умещался в ее рту, вероятно. она просто заглатывала его на секунды лишаясь дыхания.
   Казалось, клиент полностью поглощен искусством актрисы. Забыв обо всем, он мял и крутил коричневые соски на Виолеттином торсе. Наверняка она испытывала боль, но терпеливо продолжала работу.
   Я взглянул на жену клиента. Порозовев, она неотрывно смотрела, на мужа наслаждающегося языком чужой женщины. Видимо, что-то передалось и ей, потому что я заметил, как она вдруг плотно сдвинула ноги. А потом, подняв руки, пугливыми движениями погладила себе грудь.
   И в это момент мужик, отпустив Виолеттины соски, приподнялся с кресла и молниеносным рывком попытался стащить с нее трусы.
   Виолетта успела поймать и отвести его руки не выпуская стержня изо рта.
   Клиент на успокаивался, он во что бы то ни стало хотел раздеть исполнительницу. Тогда Виолетта поймала его руку и зажала между ног. Клиент вцепился в ее скрытую трусами промежность, а она потирала его руку сомкнутыми ляжками, изображая удовольствие. Хотя, впрочем не исключено, что ей в самом деле было приятно. Ведь она привычно постанывала. обрабатывая его головку.
   К счастью, заказчик быстро дошел до оргазма. Правда. последние секунды его оказались тяжелым испытанием для меня: заревев и трясясь всем телом. он схватил голову Виолетты двумя руками и насадил ее на свой стержень так, что губы актрисы коснулись его мошонки. Я представил себе боль, какую испытывает сейчас Виолетта от стержня, разрывающего ей горло. Она попыталась высвободиться - клиент принялся насаживать ее рывками, все боле резко и грубо. Я чувствовал, что Виолетта задыхается. Наконец он заревел особенно громко и притиснул голову женщины так. что я уже не видел его мошонки. Тело его извивалось и содрогалось, и я знал, что в рот Виолетте сейчас льется его семя и боялся что она захлебнется задавленная и полузадушенная его концом. Едва он разжал руки, как актриса выпрямилась и вскочила. Она натужно закашлялась, не в силах восстановить дыхание, и чужое семя лилась у нее из носа. Она в самом деле захлебывалась. Никогда в жизни я еще не видел такого жестокого орального насилия - впрочем, наши актеры работали достаточно мягко и никогда не насиловали актрис.
   Пошатываясь, Виолетта пошла к кровати за своими вещами.
  -- Ты куда?! - заорал мужик и, вскочив, бросился за ней.
   С его подрагивающего, не опавшего конца, срывались последние
   капли.
   Я шагнул наперерез. но он оказался быстрее - подскочил к Виолетте сзади
   и наконец рывком содрал с нее трусы.
  -- Вот теперь я трахну тебя по-настоящему, - сказал он.
  -- У меня месячные, мне нельзя, - закричала Виолетта, пытаясь
   увернуться от него.
  -- Ну и прекрасно, - захохотал он. - Страсть как люблю кровавую
   звизду...
  -- Нет! Неееет! - отбиваясь визжала Виолетта.
  -- Молчи сука!!! Я тебя нанял и буду делать с тобой что хочу, - ревел
   мужик, ловя ее ноги.
  -- Это не оговорено договором! - крикнул я, схватив ее за плечо. - Здесь
   тебе не публичный дом!
  -- Наплевать! Я доплачу, - кричал он, отбросив мою руку и
   взобравшись на кровать. - Но трахну эту соску и прямо сейчас !!!!
   Я молниеносно решал, имею ли право бить клиента, или это выйдет за
   рамки и нужно делать что-то другое - а он уже повалил Виолетту на спину и, жестоко раздвинув ей ноги. тыкался концом в ее промежность.
   Она уворачивалась и визжала. и он, к счастью, никак не мог наставить в дырку свой слишком длинный стержень. Сзади что-то пищала его жена.
   Все это, описываемое долго, заняло две секунды. На третью я ударом ноги подсек его голени - и он рухнул лицом вниз, соскользнул и, кажется, ударился лбом о жесткий край кровати.
   Этого мне хватило, чтобы поднять трясущуюся Виолетту на руки и вынести в коридор. Мужик бросился за мной, с капающим стержнем наперевес.
  -- Стой, урод ! - рявкнул я. - Одевайся и чтобы через минуту твоего
   духу тут не было. Еще одно движение. и я вызываю настоящую охрану!
   Он остановился, глядя мутно. Вскочившая с кресла жена пыталась
   поймать его руки. Стоя он был на голову ниже меня. И к тому же у меня имелось извечное преимущество одетого перед голым.
  -- Они тебя отделают дубинками так, что тебе уже не придется никого
   трахать. Так что трахни скорее свою жену, пока тебе не сломали твой длинный член !
   Оставив его наедине с ни в чем не повинной женщиной, которую я оскорбил словами, я захлопнул дверь.
   Дрожащая Виолетта крепко обхватила мою шею.
  -- Все, Вета, все...- сказал я, снова взяв ее на руки и шагая по коридору.
   - Все кончилось. Я расскажу Кириллу. и такого больше никогда не повторится...
  -- Володя... Мне было так страшно... Ты настоящий друг..
  -- Не бойся, я же с тобой, - улыбнулся я и потянулся поцеловать ее.
  -- Нет-нет, - отстранилась она. - Не целуй меня. пока я не выполоскала
   рот... Такая гадость... Можешь себе представить - впервые в жизни мне было противно пить сперму...
  -- Могу, - тихо ответил я.
  -- Мы в душ? Вообще-то я могу и ножками дойти...
  -- Ничего, я донесу тебя на руках... Так надежнее.
   Пока я раздевался перед душем - хотя мне в общем он и не требовался -
   Виолетта долго и тщательно полоскала рот, отплевывалась и чистила зубы. Потом я мыл ее под теплыми струями, с нежной мягкостью гладя милое, едва не изуродованное тело.
   После этого я спохватился про оставленных клиентов - ведь обычно всех обработанных мною. приводила в спальню и уводила потом в душ именно Виолетта. Сами они не нашли бы даже выхода.
   Разумеется. я не пустил Виолетту, я пошел туда сам, снова одевшись и готовый ко всему.
   Супружеская пара тихо сидела на смятой кровати. Одевшийся и мужик, с покрасневшей уже шишкой на лбу ничего не сказал при моем появлении. Но я готов был поклясться, что на сером свитере жены, с воротником под горло, блестят не успевшие впитаться капли свежего жидкого семени. Значит, несмотря ни на что, сеанс прошел не зря и несговорчивая супруга наконец уступила своему придурку мужа, приняв в рот его неукротимый конец.
   Я молча вывел их из здания и пошел к Кириллу докладывать об инциденте.

[Sarikov]

6

  -- Вот и сбылась мечта идиота, - приветствовал меня Кирилл недели
   через две. - Пойдем...
  -- Куда ? - спросил я, не вполне понимая.
  -- Увидишь.
   Мы беседовали с ним в его комнате, как всегда по утрам в последнее
   время. Мое исключительное положение на студии возвысилось до передал; меня уже не ставили а съемочный график без моей конкретной просьбы, Кирилл нацеливал меня на работу в будущем центр и на удовлетворение потребностей актрис в рабочем порядке. И сейчас мы спустились из комнаты режиссера, в студию, где на площадке Денис совокуплялся сразу с двумя новым любительницами, и за интерьерной стеной прошли к выходу. Режиссер вел меня к привычном тайной спальне, но почему-то мы прошли мимо нее и двинулись дальше по коридору. В тот конец я практически никогда не ходил, поскольку он вел в глубину бывшего детсада, но тем не менее удивился, обнаружив, что коридор перегорожен глухой железной дверью с каким-то сложным замком без кнопок и ручек.
   Кирилл достал из кармана что-то, приложил к замку - внутри что-то пропело и щелкнуло, и он толкнул дверь.
  -- Вот, - гордо сказал режиссер. - Кодовый замок с магнитным ключом.
   Который будут иметь всего три человека: я, ты и Ветка... Вот, держи свой ключ - и он протянул мне какую-то металлическую таблетку с хвостиком на железном кольце.
  -- А что это? Как им пользоваться? - спросил я, пряча странный ключ в
   карман. - И зачем эта дверь?
  -- Пользоваться я тебя научу... А дверь эта затем, что я кардинально
   переоборудовал помещение. Мне удалось доказать боссу окупаемость затрат, и он позволил мне перестроить второй этаж. Там будет наш сексуальный центр. Совершенно независимый от студии, с отдельным входом после охраны, и... Впрочем, сам увидишь.
   Увиденным я был ошарашен.
   Я знал планы Кирилла. И слышал, что в последнее время в нашем здании ведутся какие-то работы: стук и визг инструментов разносился по коридору. Но я не представлял, что он оборудует свой экспериментальный центр с таким размахом.
   Кирилл не просто оборудовал скрытой камерой дополнительную комнату. Он создал в самом деле некое подобие миниатюрного центра - островка в недрах здания. Тут имелись не она, а целых две комнаты. Одна, как и прежняя добрая спальня, имела абсолютно гладкие стены и минимум мебели: кровать, кресла, столик и вешалку. Вторая же выдавала присутствие камеры бутафорским шкафом в углу, откуда, вероятно. получался наиболее выгодный ракурс. И распределенным мягким светом, более сильным. нежели в простом помещении. А главным новшеством Кирилла оказалась зеркало во всю стену - точнее. зеркальная стена около кровати. Я слышал, что наблюдение за самими собой усиливает сексуальное возбуждение партнеров, но никогда в жизни не совокуплялся в комнате с достаточно большим зеркалом. Здесь же можно было испытать все. Но режиссер предусмотрел даже вкусы тех клиентов, которых зеркало отвлекало: стену можно было полностью закрыть спускающейся с потолка шторой.
  -- Но и это еще не все, - гордо сказал Кирилл, когда мы вышли из
   зеркальной комнаты в коридор.
   И отпер электронным ключом еще одну тайную дверь. Я вошел - и
   поразился увиденному; такое я встречал прежде лишь в американских фильмах: совсем маленькая узкая комната, оборудованная лишь небольшим диваном, располагалась рядом с зеркальной спальней. Зеркало оказалось с этой стороны прозрачным. и все происходившее на постели отсюда можно было наблюдать так. будто не существовало разделяющей стены.
  -- Вот это да...- пробормотал я. - Вот сюда тоже надо скрытую камеру
   поставить.
  -- Камера сюда не пойдет, - возразил режиссер. - Стекло для глаза
   кажется практически прозрачным. Но при видеосъемке даст искажение и качество будет совсем не то. Эта комната и прозрачная стена для других целей.
  -- Будем сдавать в аренду онанистам? - усмехнулся я.
  -- Нет, - серьезно ответил Кирилл. - Ты, конечно, можешь сидеть тут и
   дрочить сколько хочешь, пока секс-инструктор будет там трахаться с кем-нибудь наедине. Но на самом деле это сделано для безопасности.
  -- В случае, когда клиент потребует потраха с женщиной наедине, я буду
   сидеть тут и наблюдать, чтобы при необходимости сразу прийти на помощь?
  -- Точно, правильно угадал, молодец. Тот случай, когда Ветке чуть матку
   не порвали, навел меня на размышления. И я стал думать - может быть, глазок какой-нибудь тайный поставить, или тревожную кнопку. А потом мне пришло в голову вот это. Чуть дороже. конечно. Стекло полностью звуконепроницаемо. Но зато надежно. И... - он искоса взглянул на меня. - В некоторых случаях в самом деле доставит кое-кому дополнительное удовольствие, не так ли?
   - Так, - ответил я, слегка покраснев и мгновенно увидев сцену, промелькнувшую в возбужденном мозгу: пара только что вылеченных супругов, захотевших совокупиться наедине сразу после сеанса и... и мы с Виолеттой, наблюдающие за их игрой и бешено совокупляющиеся сами...
   Обе комнаты свиданий были оборудованы отдельными туалетами с душевыми кабинами. Это новшество показалось мне особенно важным: ведь до сих пор тайные любители были вынуждены мыться в общей душей. Что создавало массу неудобство, особенно для стеснительных женщин, которые принимали душ в купальных костюмах: ведь в эту душевую постоянно заходили актеры. Имелся в центре и холл с креслами - бессветный, как и все помещения студии, но довольно уютный. И еще один душ, оборудованный даже ванной-джакузе, с входом из коридора - для самих секс-инструкторов как сказал Кирилл. В замкнутое помещение центра можно было подняться по лестнице с первого этажа. Где сразу за охраной расположилась специальная экспресс-лаборатория для медицинских анализов, без которых, разумеется, на второй этаж никого не могли пропустить. И все это, сверкающее новизной и продуманностью. было полностью отделено от студии. сообщаясь с нею лишь дверью, ключи от которой имели три человека.
   Даже я, имеющий мало понятия об экономике вещей, понял, что все это очень дорого. Но Кирилл, видимо, просчитал заранее и был верен, что поток клиентов, которых он направит сюда как врач-сексопатолог - а не просто как порнорежиссер - окупит затраты и даст прибыль.
  -- Ну и как тебе? - гордо спросил Кирилл, после того, как мы завершили
   обход нового помещения.
  -- Нет слов, - искренне ответил я. - У меня уже член из штанов
   выпрыгивает - так хочется кого-нибудь трахнуть перед зеркальной стеной.
  -- Правильная реакция, - усмехнулся режиссер. - И правильная мысль.
   Разумеется. что право первого затраха в новом помещение предоставляется тебе.
  -- И надеюсь, первый сюжет из серии "секс сквозь замочной скважиной"
   тоже будет моим? - сказал я в тон.
  -- Конечно твоим. Первый будет самым лучшим. Так что бери свою
   Виолетту - и вперед, звизде навстречу... Пипирь ее хоть до вечера, я ее со съемок сниму сегодня.
  -- А почему именно Виолетту? - спросил я, слегка покраснев, поскольку
   Кирилл точно угадал мои желания.
  -- Почему-почему...- добродушно ухмыльнулся он. - Будто я не знаю,
   что ты круглые сутки готов и каждый пять минут ей член в дырку вставляешь и вынимаешь вставляешь и вынимаешь...
   Я промолчал, спускаясь с ним по лестнице.
   - Хотя я и не мужчина в полном смысле слова, - задумчиво сказал Кирилл.
   - Но с мужской точки зрения я тебя не понимаю... Что ты в ней нашел? Сосет она классно, это да. Но ведь в остальном - ни сиськи, ни письки...
  -- Ты прав, конечно. со стороны, - серьезно ответил я. - Я и сам не знаю
   почему. Но хочу ее постоянно, несмотря на то, что всех других актрис трахать приятнее и результативнее... Тебе вопрос, господин сексопатолог.
  -- Если бы сексопатолог смог ответить на все вопросы, - так же серьезно
   ответил Кирилл. - То никаких патологий бы не было вовсе...
  -- А старую спальню ликвидируешь? - спросил я, когда мы, сова миновав
   железную дверь, шли в студию знакомым коридором, и я почувствовал нечто вроде уже подступившей ностальгии по временам, вдруг опустившимся в прошлое.
  -- Зачем? Оставим на всякий случай. Мало ли кого вдруг понадобится
   трахнуть прямо в студии, но скрытно.
  -- Пожалуй, да. - обрадовался я.
  -- Марья Иванна приедет, к примеру - зачем ее наверх вести? Или ту же
   Зойку тебе етить... На кровати будет-таки удобнее. чем на старых столах... Пора тебе ее уже в спальню тащить.
  -- Вот именно, - сказал я, в очередной раз признав полнейшую
   осведомленность режиссера во всех делах студии и актеров.
   И чувствуя сладкое томление в паху, почти бегом пошел за Виолеттой.

[Sarikov]

7

  -- Вот это да...- восхищенно пробормотала Виолетта, озираясь в комнате
   с зеркальной стеной. - Если бы я даже не хотела сейчас трахаться с тобой, то при одном взгляде у меня бы уже из письки потекло...
   Мы стояли с ней, раздетые, перед кроватью и, обнявшись, рассматривали друг друга в зеркале. Это казалось новым и невероятно возбуждающим: стоило нам встать перед стеной, как половой орган у моего отражения сам по себе начал подниматься неровными точками, на глазах удлиняясь и толстея, пока не принял свою обычную стойку.
   Влияние зеркал показалось мне странным. Ведь я много раз видел самого себя, совокупляющимся с женщиной, надраивающим свой конец и извергающим семя на экране. Но там я лишь наблюдал отснятый материал. А здесь отражение, похожее на фильм. мгновенно повторяло каждое наше движение. Точно мы смотрели фильм про самих себя, делаемый нами в эту же самую секунду.
   Ощущение усилилось, как только мы забрались на кровать и приступили к самому половому акту. Взбудораженные новизной, мы сразу соединили половые органы, Виолеттино отверстие было в такой же готовности. как и мой стержень.
   Побарахтавшись так и сяк, мы разъединились. Я помнил слова Кирилла о возможности совокупляться до самого вечера. Это конечно. было сказано сильно - но в самом деле, нас никто никуда не гнал и можно было насладиться друг другом без спешки.
   И мы продолжили сеанс уже совершенно спокойно.
   Сначала я дал Виолетте всласть насосаться. Она припала ко мне и сразу же застонала. как в былые времена. Насасывая мой орган, она время от времени посматривала в зеркало. Я понял, что вид ее, склонившейся надо мной, возбуждал ее так же, как и меня. Потом я тоже захотел воспользоваться зеркалом и попросил ее повернутся на кровати.
  -- Как ? - уточнила Виолетта, не сразу отпустив мой орган.
  -- Встань, пожалуйста, попой к зеркалу, - чтобы я мог видеть твое
   отражение.
  -- Так ? - спросила она, послушно повернувшись.
  -- Сейчас подушку подложу под голову, чтобы лучше видеть...- сказал
   я. - Так. Только ноги разведи пошире. Чтобы влагалище раскрылось.
  -- Пожалуйста, - сказала Виолетта. - И рукой могу развести, чтобы
   уже вообще все было видно.
   Она развела пальцами свои коричневые губки так, что раскрылся
   розовый вход в ее детородный зев.
  -- Нормально?
  -- Не то слово. Теперь давай, соси дальше, - сказал я.
  -- Слушай, а он у тебя еще тверже встает, - почти сразу сказала Виолетта.
  -- Конечно, а ты что ты хочешь? Меня же возбуждает вид твоего
   влагалища.
  -- Неужели отражение влагалища может так возбудить? - засмеялась
   Виолетта.
  -- Конечно, - ответил я. - Поработай еще, а потом поменяемся местами. Я
   буду сосать тебе губки, а ты станешь смотреть на отражение моего члена в зеркале и сама поймешь.
  -- Я, между прочим, твой член и так смогу увидеть, - возразила она.
  -- Если ты перевернешься в позу "шестьдесят девять", то я с тем же
   успехом увижу твое влагалище в натуре. Как видел много раз. Но отражение почему-то возбуждает сильнее. Как будто это я не тебя виду, а подсматриваю за кем-то... За тобой - но посматриваю, тайно и незаметно.
  -- Что ж, посмотрим, - сказала актриса и продолжила оральный сеанс.
   Некоторое время мы продолжали в той же позиции. Я глядел на
   детородный зев Виолетты, отраженный зеркалом чуть выше ее головы, склоненной к моему животу. и ощущал, что возбуждение и удовольствие от ее прикосновений на самом деле приходят сильнее. чем обычно.
   Потом мы поменялись. Долго выбирали позицию, в которой я мог бы сосать Виолеттину промежность, но мой орган, не заслоненный ничем, отражался бы в зеркале. Когда нашли и я приступил, Виолетта сразу встала мостом и завыла в голос, опять как в прежние времена - и при этом я замечал, что она смотрит не на меня, а на отражение в зеркале.
   Поласкав друг друга орально, мы слегка устали. И легли на подушки, отдыхая.
   Мой орган, не ощущая усталости, продолжал оставаться почти твердым. И я, гладя по голове лежащую на моем плече Виолетту. поигрывал мышцами - толстый конец приподнимался и падал, шлепая меня по животу. И Виолетта смеялась, и целовала меня, и время от времени пожимала тонкими пальцами мою раздувшуюся мошонку.
   Когда мы снова соединились, то сделали это в непривычной позе. Мне хотелось ощущать Виолетту сразу всю на себе и одновременно видеть нас обоих в похотливом зеркале.
   Наконец я нашел то. что требовалось. Виолетта встала на колени лицом к зеркалу. А я, раздвинув ее промежность, аккуратно вошел снизу сзади. Конечно, при всех своих небольших размерах Виолетта все-таки не была плоской, и ее промежность имела некоторое протяжение. которое моему концу пришлось обогнуть по воздуху. С другой женщиной, в которую привычно забивать стержень до упора, такая позиция показалась бы бедной и почти неприемлемой. Но совокупляясь с Виолеттой, я привык вводить в нее конец на одну лишь головку. И сейчас не ощущал дискомфорта.
   Взяв Виолетту за бедра, я принялся раскачиваться вместе с нею, жадно пожирая глазами наше отражение в зеркале.
   Сейчас в самом деле меня не покидало ощущение. что я одновременно и смотрю снимающийся фильм про нас и подсматриваю за нами же исподтишка. Ракурс, под которым я видел наши тела, был необычным поскольку самому себя так никогда не увидеть. Я видел в зеркале ровное, со слегка раздавшимися бедрами и приятными толстыми ляжками тело женщины. Ее раскрывшуюся промежность. И мой половой орган, который выходил откуда-то снизу и, изогнувшись дугой, терялся под сводом ее коричневых губок. Я видел свой конец лучше. чем на экране - видел с нижней стороны, всегда скрытой от меня. В зеркале пульсировал набрякший канал, виднелись родинки и синеватые жилки, обвивающие нижнюю часть. Я задыхался от наслаждения и шарил руками по телу Виолетты.
   Она тоже рассматривала нас и постанывала от удовольствия, раскачиваясь со мной на моем стержне.
  -- Володя, как классно... смотреть, как меня трахают в тот момент, когда
   сама трахаюсь именно так...
   Она точно уловила мою мысль.
   Потом Виолетта подалась назад, принуждая меня наклониться так, что ее
   плечи заслонили от меня отражение наших половых органов.
  -- Ты что? - спросил я. - Тебе неудобно?
  -- Нет, просто я рассматриваю твои яйца в зеркале.
  -- Так их же не видно.
  -- Тебе не видно, наверное. А мне очень даже видно...
  -- Ну и что же ты видишь? - с улыбкой поинтересовался я.
  -- Такие классные у тебя яйца, оказывается...
  -- Как будто ты их только сейчас увидела.
  -- Нет, конечно. Но в положении. когда сама трахаешься, не увидишь.
   Наверное, ты кого-нибудь трахал так. но меня рядом не было, поэтому я только сейчас разглядела их со стороны.
   Меня удивило и в то же время не удивило, что сейчас, полностью отдавшись мне, Виолетта так спокойно вспоминает, видела или не видела меня, совокупляющимся в такой же позе с какой-то другой женщиной. Все-таки она была порноактрисой до мозга костей...
  -- А сейчас... Блин, до чего они у тебя красивые... В тебя, Володя, за
   одни только яйца по уши влюбиться можно...
   - Скажешь тоже...- усмехнулся я, нежно гладя ее набрякшие соски, поскольку больше в общем нечего было гладить на пространстве от ее подбородка до живота. - За яйца...
  -- Они у тебя такие... Большие и длинные, и так свисают тяжело...
  -- Самые обычные, по-моему...
  -- Самые обычные ?! Ничего себе мешок! Таким по башке трахнуть -
   сразу окопаешься!
  -- А я когда-нибудь дрочил, сидя на тебе, так чтобы яйца ударяли тебе по
   клитору?
  -- На мне - нет. Наверное. на ком-нибудь другом.
  -- Да, пожалуй, - согласился я.
   Это в самом деле была беседа любовников и одновременно двух
   порноактеров.
  -- Слушай, а почему у тебя левое яйцо больше, чем правое? Или это так
   кажется?
  -- Почти у всех мужчин одно яйцо больше, чем другое, я где-то читал.
   Только ты ошиблась, - засмеялся я. - Не левое, а правое...
  -- Нет, левое ! - возразила Виолетта и тут же засмеялась. - Ну да. правое.
   Это у мужика в зеркале левое!
  -- А у кого лучше - у мужика в зеркале, или у меня? - пошутил я.
  -- Сейчас посмотрим...
   Я почувствовал, как ручка Виолетты сдавливает мне мошонку, ощупывая
   ее содержимое.
  -- Не знаю... Наверное. все-таки у него. И, кстати, та женщина в зеркале
   так красиво и эротично мнет ему яйца... Я так даже и не умею ...
   Виолетта засмеялась, серебристо и счастливо.
   - Ну ладно... В такой позе тебе неудобно меня трахать, а я трахаться хочу, а не только твоими яйцами играть...
   Виолетта снова выпрямилась, и я опять увидел любовников в зеркале. И
   принялся гладить ее живот, рассматривая, как перетекает под моими пальцами его пухлая гладкая мякоть. Потом я заметил, как красиво свисают над моим стержнем ее длинные срамные губки. И протянув сразу обе руки, взялся за них.
  -- Ох...- коротко выдохнула Виолетта, закрывая глаза. - Так приятно...
   Натяни их потуже вниз... Еще туже, еще, ааа....
   Я наслаждался отражением растягиваемых мною половых органов
   Виолетты, но вдруг увидел изгиб ее талии, и мне захотелось перехватить ее в этом месте и покачать на своем стержне, как маятник, влево и вправо...
   Мне не хватало рук.
   Мне хотелось стать тысячеруким, подобно индийскому богу, чтобы
   осязать сразу все тело женщины, изогнувшееся в зеркале - и видеть эти прикосновения.
  -- Здорово... Так приятно и необычно... За клитор меня возьми...
   Я принялся массировать ее головку...
  -- Нет, я сама... Так вид еще больше возбуждает... твой член и моя рука,
   работают одновременно...
   Я схватил ее соски.
  -- Тяни... Тяни их вперед...- засмеялась Виолетта. - Оттяни мне
   посильнее эту чертову грудь, может быть, побольше станет...
  -- Что бы ты понимала в женской груди...- ласково сказал я, вращая и
   вытягивая ей соски. - Твоя грудь - самая прекрасная на свете. И из всех женщин в мире я хочу сейчас только тебя...
  -- И как ни странно сейчас я в это верю, - ответила она.
   Я и сам верил своим словам.
   Потому что я видел в зеркале женщину и овладевшего ею мужчину. И
   мужчине в зеркале было невероятно хорошо обладать этим телом, и сама женщина была прекрасной... Грудь ее в отражении казалась не маленькой, а соразмерной ее телу; толстенький и даже чуть отвисший живот вызывал у меня сладостные судороги, а все что оставалось ниже... Ноги той, зеркальной женщины казались самим совершенством, они были в тысячу раз прекраснее, чем даже ноги породившей отражение Виолетты, хотя более прекрасных ног не могло существовать на свете.
   Изумительная линия бедер в зеркале казалась еще совершеннее. Толстые ровные ляжки быль столь соблазнительными, что семя кипело от одного взгляда на них. А колени... Ровные гладкие, большие округлые колени...
   Задыхаясь от наслаждения, я изогнулся и достал их руками.
  -- Хи-хи...- тихонько засмеялась актриса. - Щекотно... и приятно...
  -- Тебе приятно... Не представляешь как приятно мне...
  -- Не понимаю, что ты во мне вообще нашел...
  -- У тебя такие колени...
  -- Колени как колени. У всех женщин такие.
  -- У всех такие. а у тебя не такие... А ноги...
  -- У всех женщин есть ноги, - продолжала серебристо смеяться она. -
   Просто... Просто я не знаю, что... но мне приятно...Приятны твои слова... И твои прикосновения... И... давно хотела тебе сказать... Я никогда не думала, что став женщиной... еще недавно не думала, уже став ею... В общем, что у нас установятся такие отношения...
  -- Какие?.. - тихо уточнил я, судорожно гладя внутренние поверхности ее
   бедер.
   Мужчина в зеркале - здоровый мужик с надувшимся, выгнутым дугой,
   готовым половым органом - мял и тискал нежнейшие ноги отдавшейся ему женщины...
  -- Ну... Что ты помог мне сделаться женщиной. Знаешь, я теперь об этом
   нисколько не жалею. Все-таки новая жизнь лучше, чем старая...
   Значит, Кирилл все-таки оказался прав, - подумал я. - Он, а не я. И все
   было не зря...
  -- Потому что сейчас я могу быть с тобой. И ты хочешь меня. И трахаешь
   меня как женщину. Трахаешь каждый день. Готов трахать каждую секунду... Это так здорово... И так непохоже на мою прежнюю жизнь.. И я так тебе благодарна...
  -- И я тебе благодарен...
  -- За что?
  -- За то, что ты - моя.
   Да. эта женщина была моей. И пусть она давным-давно работала
   порнозвездой. Пусть она высосала добрую сотню мужских органов. А с недавнего времени приняла в себя неизвестно сколько раз чужие стержни... пусть ее тело использовали для сексуальных забав. Причем даже хуже, чем тело проститутки: она служила моделью, ее сексуальные упражнения тиражировались сотнями и сотни мужчин, сидя перед телевизорами, мастурбировали перед кадрами с совокупляющейся Виолеттой, словно обладали ею все разом и одновременно... Пусть, пусть, пусть. И я сам познал бесконечное количество женщин, и еще большее долен был познать вскоре в этой самой комнате у этой зеркальной стены... Это не казалось важным.
   Потому что сейчас не было никого. Никого, кроме нас четверых. Нас с Виолеттой и наших двойников в зеркале. Которые. сцепившись половыми органами, раскачивались на восходящей волне наслаждения.
   Мне ли было не знать. что такое наслаждение от секса? Я испробовал десятки женщин, хотя ни одна из них по-настоящему не захватывала меня. Кроме единиц. Мне было хорошо с Ириной, но Ирина осталась в прошлом и для собственной пользы мне следовало ее как можно скорее забыть. Больше всех, пожалуй, я наслаждался, эгоистично терзая белое тело Зои на съемках, заказываемых для собственного удовольствия. Зоя была мягкой и пухлой. и груди ее доставляли мне радость, и само обладание ее телом вызывало сладостный озноб Но во время совокупления на площадке, когда я испытывал с нею сладчайший оргазм. сама Зоя ничего не ощущала а лишь подставляла дырку, бедра, груди и живот... А Виолетте было хорошо со мной. Женщина-двойник закатывала глаза и трогала себе грудь от подкатывающего и к ней неострого но приятного наслаждения.
   Я пожирал глазами тело женщины-отражения. Прикрыв глаза. она тихо постанывала. Исщупав это тело до последнего сантиметра, я снова взял актрису за бедра и стиснув, стал более энергично качать стержнем внутри нее. Не погружаясь глубже допустимого предела, но тем не менее с каждым толчком чувствуя, что поднимаюсь выше с волной наслаждения - и не опускаюсь, оставаясь на месте, когда волна откатывалась. А следующая волна поднимала опять. По ступенькам. Выше. выше. и выше...
   На кончике моего полового органа начало зарождаться ощущение. Знакомое тысячи раз с другими женщинами. И совершенное неизвестное с Виолеттой. Впрочем, это мне ощущение было неизвестным. А мужчина в зеркале. уверенно накачивающий сладкое тело женщины головкой своего полового органа, знал все прекрасно. Потому что он уже не стоял на кровати. а стремительно летел в пропасть с высоты подступающего оргазма...
  -- Ветка...- жарко продышал я ей в ухо. - Ветка... Солнышко мое...Самая
   желанная... Я. кажется сейчас кончу в тебя... В первый раз за все время...
  -- Володя...- встрепенулась она. - Прости меня, дуру...
  -- А что такое? - спросил я, в последний миг уцепившись за край обрыва
   и не падая вниз, но продолжая равномерные движения, чтобы не сломать себе оргазм.
  -- Я таблетку утром забыла выпить... Представляешь...Весь режим
   сбила. И в меня нельзя кончать...
   Я изо всех сил напряг мышцы промежности, чтобы не дать вырваться
   семени, но и не потерять наслаждения.
  -- Я свечку могу вставить, правда...
  -- Встав...ляй.. - продышал я. - Я немножко подожду...
  -- Но она не здесь - в сумочке, в раздевалке...
  -- Тогда...
  -- Нет, ты кончай в меня... Я сразу же в душе подмоюсь и
   выполощусь...Думаю, обойдется...
  -- Нет, - ответил я, почувствовав, что управился со своим организмом и
   балансирую сейчас в равновесии, которое можно протянуть некоторое время. - Я не могу рисковать твоим здоровьем.
   Я не думал ни о чем постороннем; факт, что беременность порнозвезды
   есть явление, влекущее вред для здоровья, казался непреложным. Впрочем. за время моей работы на студии не было случая, чтобы кто-нибудь из актрис родил ребенка. Дети и наша работа казались мне несовместимыми понятиями.
  -- Володя...
  -- Да, да. да... Не бойся... Мне осталось чуть-чуть... И я выдерну из тебя
   член...
  -- Я ничего с тобой не боюсь, - шептала Виолетта. - Вообще ничего. Мне
   хорошо с тобой...
  -- И мне... И мне...
   Я вынул конец, испытав доли секунды оргазма внутри Виолетты, но все-
   таки за секунду до того, как пошедшее по стволу семя вырвалось наружу. Держа Виолетту за бедра, я не успел перехватить его руками - она сама опустилась ниже и сдвинула ляжки - так, что мой мокрый ствол с красной, полуобнажившейся из-под крайней полоти головкой торчал из-под полоски лонных волос. Не разворачиваясь и не нагибаясь, я с выдохом пустил поток.
   Мужчина в зеркале сделал то де самое. Наши струи встретились и разбились друг о друга. И мое семя потекло по зеркалу вниз. Потом ударила вторая струя. потом третья. Мутноватый поток моей жидкости щедро поливал живот и лоно женщины в зеркале.
   Эта картина: вид собственного конца и вылетевшая из него белая струя семени, разбившаяся о преграду зеркала и стекшая по нему - возбудили меня настолько, что слегка двинув стержнем взад-вперед, раздражая зажатую Виолеттиными ляжками крайнюю плоть я вслед за первым тут же испытал нечто вроде второго оргазма, невероятно мучительного и сладкого, хоть и обошедшегося почти без жидкости.
   Виолетта в таком же ошеломлении смотрела на свое отражение, по которому натурально стекала моя семенная жидкость...
   Потом я мягко повалил ее на кровать, освобождая вид - я был уверен, что скрытая камера следит за нами и оператор пожелает сделать крупный план залитого мною зеркала.
   Потом Виолетта поднялась на четвереньки и принялась вылизывать жидкость, медленно ползущую по холодному стеклу. А я, совершенно изнеможенный. но не имеющий сил расслабиться. приподнялся, пристроился сзади и запустил язык в ее отверстие.
   После этого мы отдыхали довольно долго. Я даже думал, что, возможно, пора принять душ и идти отсюда. но что-то меня удерживало. Я чувствовал что еще не насытился телом Виолетты до предела: стержень мой зудел, не опадая и требуя продолжения.

[Sarikov]

8

   Мы лежали. обнявшись и почти не разговаривая. Пока Виолетта, проверив рукой состояние моего полового органа, не сказала:
  -- Похоже, ты опять хочешь меня?
  -- Хочу, - вздохнул я. - Но этого нельзя делать.
  -- Почему? - беззаботно спросила она.
  -- Потому что сперма будет сочиться из меня еще в течение пары часов.
   И ты можешь залететь, даже если я просто введу в тебя член. Лучше ты меня пососи немного, а я потом додрочу рукой...
  -- Я пососу тебе, конечно... Но давай попробуем знаешь что...
  -- Что?
  -- Трахни меня в попу...- попросила Виолетта, покраснев, как девочка и
   даже прикрыв лицо локтем. - если тебе не противно.
  -- В попу? - при всей нашей полной раскованности я не ждал такого
   предложения, помня бесплодность давних попыток анального вхождения в Виолетту еще в те времена, когда она оставалась девственницей. - В попу тебя нельзя... У тебя слишком маленькая дырочка а у меня толстый член, тебе будет больно...
  -- Не будет... А если и будет, то чуть-чуть... А мне очень хочется...
  -- Правда?
  -- Да. Я же видела много раз, как других трахают в попу. И интересно
   испытать ощущения...
   Я улыбнулся.
  -- Точь-в-точь как той дуре, которая спряталась среди тряпок. оставив
   только попу для траханья... Я ее понимаю, хочется новизны. Но я никому не доверяю, кроме тебя... Знаю. что ты сможешь сделать это лучше всех.
  -- Ну ладно, - согласился я. - Только сначала надо подготовить твое
   анальное отверстие.
  -- Как?
  -- Будто не знаешь? Языком.
  -- И... И тебе будет не противно лизать мою попу?
   Я захотел ответить, что лизал попы десятка женщин, к которым не
   испытывал никаких чувств, но промолчал а вместо этого перевернул Виолетту на живот. И, раздвинув ягодицы, коснулся языком ее анального отверстия.
   Странно, но Виолеттина коричневая лунка отличалась от прочих. У всех женщин это место было грубым и шероховатым, и язык ощущал порой нечто напоминающее наждачную бумагу. А лунка Виолетты оказалась такой же нежной, как и вся ее кожа. Она даже не была коричневой, а лишь чуть-чуть темнела в белом ущелье между ягодицами. Тело Виолетты отозвалось очень быстро. Упруго касаясь кончиком языка стянутой дырочки, я не ощущал непреодолимой преграды - отверстие словно уже готово было открыться передо мной.
  -- Ну что там ? - невнятно спросила уткнувшаяся в простыню
   Виолетта.
  -- Отзывается.
  -- Мне кажется. что у меня уже там все открылось и ты можешь войти
   в попу целиком...
   Я засмеялся и попробовал ввести в канал мизинец. палец в самом деле
   скользил свободно.
  -- Не больно ? - спросил я.
  -- Ничуть... Только как-то необычно... Будто ты мне клизму ставишь.
  -- Ну да, - засмеялся я. - Клизму из спермы сейчас получишь...
   Виолетта тоже засмеялась и быстро встала за четвереньки.
  -- За неимением анальной мази используем влагалищную смазку, - бодро
   сказала она и, зачерпнув из своего детородного отверстия, мазнула пальцем свой анальный вход.
  -- Ну ты ловка, - похвалил ее я, держа наготове свой вставший и твердый
   стержень.
  -- Мне что делать?
  -- Как будто не видела что делают... Попу раздвинь пошире двумя
   руками, чтобы мне было легче наставить член.
   Она повиновалась. Приставив свою красную головку к ее лунке, я опять отметил несоответствие размеров. Все-таки ее отверстие было маленьким и наверняка ей предстояло испытать боль. Но если Виолетта настаивала стоило попробовать до конца. Я оттянул кожу до предела, чтобы сделать свой стержень максимально тонким.
   Привычно хлопнув ее по ягодице, я толкнулся вперед. Обнаженная головка преодолела сопротивление. а потом мягко скользнула внутрь. Толстая багровая кладка крайней плоти торчала снаружи. Виолетта вскрикнула.
  -- Больно?
  -- Чуть-чуть... наверное, должно быть больно в первый раз... Давай
   дальше.
   Я толкнулся дальше, крайняя плоть исчезла, и стержень погрузился в ее
   задницу на треть. Почти как в переднее отверстие.
  -- Сейчас как?
  -- Уже не так больно. Просто туго... Непривычно... И в то же время
   приятно. Давай дальше. не останавливайся...
  -- Дальше член утолщается в срединной части. тебе будет больнее.
   Может, достаточно? - предложил я.
  -- Нет, давая до конца. До самых яиц.
   Я вздохнул и аккуратно и быстро ввел свой орган так. что мошонка в
   самом деле коснулась ее промежности. В момент, когда входила средняя часть, анальное отверстие Виолетты, казалось, вот-вот лопнет от растяжения. И она опять вскрикнула от боли. Но у корня стержень снова сужался. и последние сантиметры дались ей легче.
  -- Я все, - сказал я. - В тебе до упора. Как ощущения? Очень больно?
  -- Больно... Чуть-чуть. Почти не больно. Какое-то эхо боли...
   "Эхо боли", - подумал я. - Я бы не сумел так выразиться.
  -- Но так необычно... Как будто что-то распирает меня изнутри... А что
   чувствуешь ты?
  -- Чувствую, как твоя попа охватила меня.
   В самом деле, размеры органов Виолетты, вероятно. были меньше. чем у
   средних женщин. И сейчас я ощущал такой плотный охват своего стержня, точно Виолетта чем-то затягивала его внутри своей задницы.
  -- Тебе нравится быть в моей попе?
   Странно, подумалось мне. Виолетта сделалась женщиной совсем не давно,
   но все-таки ведет себя как женщина до мозга костей, которая не может обойтись без глупых и смешных вопросов, ответы на которые ясны заранее. Или это лежит у них в самой природе. независимом от состояния половых органов?
  -- Очень нравится, - послушно ответил я.
  -- А где лучше, в попе. или в письке?
   Она хихикнула, радуясь своей каверзе.
  -- Это несравнимо, - серьезно ответил я. - Совершенно разные отверстия.
   К тому же в письке я бывал у тебя лишь на треть. А сейчас загнал в тебя член до упора.
  -- Значит, тебе здесь лучше и ты сможешь кончить мне в попу?
  -- Смогу, если буду тебя трахать.
  -- Ну, так давай трахай. Может быть я тоже смогу кончить... попой. Ведь
   кончают от этого другие женщины?
  -- Кончают иногда. - подтвердил я и совершил осторожную фрикцию.
   Виолетта вздрогнула.
   Я остановился.
  -- Это я так. мне не больно. - пробормотала она. - Трахай меня по-
   настоящему. В попе нет матки, там нечего рвать. Трахай и кончай, кончай, мне так хочется. чтобы ты кончил по-настоящему в меня... пусть хоть в попу...
   Я совершил еще несколько фрикций с нарастающей амплитудой. Виолетта молчала. но тело ее напряглось и я понял, что ей все-таки очень больно. Взглянув на отражение, я увидел что она закусила губу. чтобы не кричать от боли.
   При анальном вхождении получалось та же штука, что и при переднем, только наоборот: совокупляясь с Виолеттой нормально. я не мог загонять конец на глубину опасаясь повредить ей матку. А запустив его в задний проход, я не мог вынимать его на достаточное расстояние. потому что при этом толстая середина разрывала с болью ее анальное отверстие.
  -- Ну что ты остановился? Трахай меня, трахай...
  -- Нет, - сказал я и решительно выдернул конец из ее зада.
   Я сделал это так быстро что Виолетта даже не успела вскрикнуть от
   боли. И сел рядом с ней.
  -- Почему ты меня не трахаешь? - почти возмущенно сказала она. -
   Почему ты не хочешь в меня кончить?
  -- Потому что я не могу получать наслаждение. зная, что дорогая мне
   женщина от этого испытывает боль...
  -- ...Но я...
  -- Все, - жестко перебил я. - Я мужчина и вопрос не обсуждается. Мне
   было очень хорошо твоей попе. Но она слишком маленькая, и мой член для нее велик. Ты может заниматься анальным сексом, но не со мной. С кем-то, у кого пипирка потоньше.
   Последние слова дались мне с некоторым трудом: ощущая сейчас право единоличного обладания этой женщиной., я все-таки признавал, что она - порнозвезда и вольна совокупляться с кем угодно.
  -- Сейчас я доведу себя руками, как обычно...
   Виолетта вздохнула, но ничего не сказала.
  -- А завтра или послезавтра, - сказал я, вспомнив про еще не виденную
   ею индивидуальную душевую с джакузе. - Когда ты не забудешь выпить свою таблетку...
  -- С таблетками не так просто, - со вздохом перебила она. - Их пьешь по
   схеме. И если я одну утром пропустила, то, возможно. сбила себе все. И придется ждать нового цикла, чтобы снова предохраняться по-настоящему.
  -- Значит, подождем нового цикла, - спокойно сказал я. - Нам спешить
   некуда.
  -- Но я врачом завтра утром посоветуюсь... Может и ничего, что выпью
   сегодня вечером... Там ведь от дней зависит.
  -- Ладно. Так или иначе, когда ты снова будешь готова к сексу без
   препятствий, мы с тобой попробуем нечто, чего еще никогда не пробовали...
  -- А что именно ? - глаза Виолетты загорелись жгучим интересом.
  -- Узнаешь, - сказал я. стараясь придать голосу таинственность. - Но не
   сегодня.
  -- А почему? Нельзя сегодня?
  -- Потому что ты таблетку не выпила.
  -- А я сбегаю и свечку вставлю!
  -- Свечка в этом деле не спасет...И вообще, пожалуй, на сегодня
   хватит...
  -- Хватит - так хватит, - грустно сказала она.
  -- Ну разве что отдохнем еще полчасика, и опять друг друга пососем,
   и я кончу тебе в рот... И может быть, даже не один раз...
  -- Вот это - другой разговор, - ответила Виолетта. - Ты ведь прекрасно
   знаешь, что я могу трахаться с тобой до бесконечности. И вовсе не обязательно писькой или попой. А чем угодно и любым способом...
   И счастливая. растянулась на постели рядом со мной.